Глава 41. Дети войн (2/2)
Итачи был сам по себе и старался это скрыть. Фугаку ещё давно понял, что старший сын играть по правилам не будет. Тот вырос слишком умный, чтобы принять лишь одну сторону.
Фугаку им гордился. И потому держал его к себе как можно ближе.
«Миссия… Хокаге решил выпроводить его на время раздумий?..»
— Отправляйся. Доложи по возвращению.
— Хай.
— Можешь идти.
Итачи поклонился, встал и тихо сокрылся за сёдзи.
Фугаку проследил за ним.
«На тебе давно лежит ответственность. Как и на всех нас».
Это он, Итачи, подтолкнул Хокаге к действиям. Ведь многие годы Сандайме игнорировал проблемы, а тут…
«Вот ведь… даже не знаю, быть ли тебе благодарным».
В дверь постучались.
— Входи.
Показалась Микото. Отворила сёдзи и внесла небольшой поднос с чаем и сладостями. Яркая, мягкая, одним лишь своим присутствием она заряжала остальных умиротворённостью. В каждом её движении чувствовалась знакомая лёгкость, и Фугаку еле заметно улыбнулся. На миг, на одно лишь мимолётное мгновение задумался о том, что она в его жизни осталась единственным неугасающим лучиком света.
— Спасибо, — тихо сказал он, и Микото села напротив. Разлила по чашкам горячий чай.
Брак их был во многом основан на расчёте. Страсти угасли, не успев вспыхнуть, но из их пепла неожиданно пришла гармония. Фугаку ценил её. Особенно теперь, когда всё вокруг стремительно летело в бездну.
— Итачи… — сказала Микото. — Мне кажется, он может не выдержать такого напора.
Фугаку не ответил и взял чашу.
— Я знаю. Но мне нужно, чтоб он помнил, на чьей стороне.
Отпил, и приятно пожгло горло. Чай был чёрный. Идеально горький и горячий.
— Я понимаю. Но если задавить его, то…
— Знаю. Ничего путного из этого не выйдет.
Микото понимающе кивнула, и из-за этого стало как-то нехорошо. Во время последних разговоров в груди щемило гадкое ощущение чего-то неправильного. Фугаку привык распоряжаться чужими жизнями, но с Итачи было сложней. Не оттого, что он ещё ребёнок, и даже не потому, что он его, Фугаку, сын.
Просто иногда в нём проглядывалось что-то такое, что отдалённо роднило его с Микото. Какая-то мягкая и спокойная аура, за последние годы всё сильнее гаснувшая под давлением тьмы. Итачи взрослел. Взрослел так, как взрослел сам Фугаку во время Второй мировой.
— Что мы будем делать, если он… сменит сторону?
— Ты правда думаешь, что он?..
На этот вопрос Фугаку отвечать не хотел. Из уст любого другого вопрос звучал бы оскорблением, но из уст Микото… хуже. Это был приговор.
Хотелось верить в то, что в Итачи достаточно ума и преданности, чтобы не совершать такой ошибки. Но вере доверять нельзя.
— Скоро поступление Саске, — сменила тему Микото. — Он будет рад, если ты придёшь.
«Саске… точно. Академия».
Как-то и позабылось, что младший сын тоже постепенно рос. Его детская жизнь терялась на фоне достижений Итачи. И это было даже хорошо. Не приходилось пачкать его чистую душу грязью, хотя бы пока.
— Я тоже буду рад, если у меня выйдет.
***</p>
Пестрил синими лучами ночной клуб Хошидзора. Слепили вертящиеся по сторонам прожекторы. Шумели толпы на танцполе, и на огромном экране возле сиял красный символ «похоть».
Долбила по ушам надоедливая басистая музыка. Казалось, вроде она и менялась, но в то же время словно каждый раз играл один и тот же ритм. Дыц-дыц, дыц-дыц.
Куруми сидел за барной стойкой и легонько потряс бокал орехового мусса. Он пил его, потому что от выбуханного за последние годы сильного алкоголя и коктейлей уже тошнило. Но даже тут, в этом шоколадном напитке, отчётливо слышался противный спиртовой привкус.
— Я же просил безалкогольный… — ладонью он подпёр свою рожу. — Достали эти…
— Эй, — окликнул женский голос. Куруми медленно повернулся на барном стуле. Синевой света обводились контуры красивого женского тела. Гамма резво сменялась, и оттенки покраснели. Уловило одинокий лучик ожерелье, и блеснул рыжим золотой металл. — Не хочешь… уединиться?
Куруми тяжко вздохнул. Отвернулся.
— Нет, — буркнул он.
Девушка простояла за спиной пару мгновений: не ожидала такого резкого отказа.
— Импотент хренов, — буркнула она себе под нос и ушла. Сквозь басы продиралось ритмичное отдаляющееся цоканье шпилек.
На оскорбление было плевать. Хорошо хотя бы ненавязчивая попалась…
Куруми протёр слегка вспотевший лоб. Он расстегнул бархатный пиджак с рисунком леопардовой шкуры, снял его и небрежно закинул на спинку стула. Оголённые плечи стало обдавать потоками прохладного воздуха из кондиционера.
Куруми запрокинул голову. Вгляделся в стилизованный под ночное небо потолок и задумался. Расплывались в темени белые точки-звёзды.
Сегодня утром с ним связался Коган. Сказал, что какой-то важный человек хочет его видеть, но кто, так и не уточнил.
«Вот ведь… ублюдок».
Эта сволочь давно уже получила слишком много власти и стала наглеть, а разбираться не было ни сил, ни желания. Куруми устал быть бандитом. Его подставная работа в стране Травы подразумевала сбор развединформации, Ханзо отправлял его на важное задание. Но теперь, когда всё изменилось…
Куруми не служил новому правительству. Он просто пытался удержать то, что работало до смерти Ханзо. Но какой теперь в этом смысл?..
«Пока этот Пейн правит моей родиной…»
— Приветствую, — послышался голос. Уселся рядом парень в синем свитере.
Куруми быстро оглядел его. Светлые волосы, голубые глаза. Знакомая внешность. Только недавно пришлось листать его досье, когда от лояльных людей пришла весть о Йондайме Хокаге в Амегакуре.
«С кем ты спелся, Коган? — подумал Куруми. — Правильно ты думал, что я даже говорить с ним не стану. Да только…»
Терять всё равно было уже нечего.
— Как ты попал сюда в такой одежде? — спросил Куруми и глотнул мусса.
— Через крышу, — ответил Йондайме Хокаге.
— Допустим. И чего же ты от меня хочешь? К кому ты пришёл?
— К агенту Скрытого Дождя. Я пришёл к Ясуши.
«Вот как…»
Куруми-Ясуши усмехнулся. Два этих имени не были настоящими, но оба относили его к разным фракциям. Куруми — его бандитский псевдоним. Ясуши же — старый позывной в разведсети Ханзо. Мало кто способен был связать две эти личности.
— Коган рассказал тебе?
— Я знал, кем ты являешься, уже давно. Мне оставалось лишь обнаружить твой… бандитский персонаж.
— Вот оно что, — кивнул Ясуши. — Значит, у тебя есть ко мне дело, так?