Глава 35. Наблюдение (2/2)

Стало тихо. Коган замер в ожидании, слегка накренил голову и проговорил ещё раз:

— Подойди.

Керо цыкнул. Бессильно поддался.

Коган протянул свиток.

— Печатай.

— Да…

Зашелестел раскрытый пергамент. На поверхности были отрисованы знакомые чёрные контуры. Это — хранилище-слепок. Коган собирал такой с каждого своего работника, а потом, после каждой операции, заставлял сверять.

Выглядев нужную группу, Керо открыл печать и поднёс поближе к телу. Пассивно выделяемая из тенкецу энергия тонкой пленкой покрывала запасы в хранилище.

— Видишь, всё в порядке…

— Это отлично, — ответил Коган. — Но мне нужно удостовериться.

Шло время. Хранилище всё полнилось.

Вмиг слабая сенсорика уловила колебание. Сигнатура изменилась. Явственно отдало конфликтующей энергией. Контуры дрожали. Трескались мосты. Массивы заделились маленькими группами.

— Но… почему? — удивился Керо. — Чё с ней такое?

Всколыхнуло особенно ярко. Буйственным всплеском окончательно разнесло чернильные направляющие. Вырвалась печатанная внутрь чакра. Чувством Керо ощутил, как округу заполняет его тёплая дымка спокойствия.

— Эта печать очень хрупкая, — прокомментировал Коган. — При неоднородности скорости заполнения возникает перегруз мостов.

— И чё это значит?

— Это значит, что от тебя фонит сильнее прежнего.

— Мало ли что случилось… — почесал затылок Керо.

Но Коган не слушал. Он нацепил поверх мелких чуть слеповатых глаз очки и стал рассматривать бумажные ряды, в поисках очередной фуин. Быстро закончив, отдал новый свиток.

— Сначала проверяй одежду. Потом тело.

— Хай, — не стал спорить Керо.

Раскатал бумагу, оглядел на сей раз незнакомую структуру. Подал внутрь чакру и сами собой протянулись мосты. В левом боку чернила вывели надпись — третий уровень.

— Печать измерения силы фона?.. Говорят, редкая штука.

— Да. Действуй.

Керо кивнул. Стал водить вокруг себя. Бумага легонько извивалась из-за движений, касалась подмокшей ткани одежды. Линии замерли в символе «три». Всё не менялись. Руки, ноги, живот… Всё однородное.

«Как будто бы фон не может просто так колебаться…» — всё думал Керо. Но Коган продолжал напряжённо и задумчиво наблюдать… Чёртов параноик!

Скрипуче пискнуло. В районе солнечного сплетения тройка, вальяжно сменив чернильный контур, обратилась четвёркой.

— Чёрт… — прочитал Керо.

— Снимай рубашку, — приказал Коган.

Керо подчинился, подошёл к столу, стягивая подмоченную потом чёрную ткань. Снова притянул печать к груди. Значение индикатора не изменилось.

— И чё это, значит печать на самом теле?..

— Да. Но сокрыта, — ответил Коган. — Однако рубашка тоже содержит на себе фуин.

— Но… чё именно за фуин-то?

В голове паровозом неслись чуть подсмазанные воспоминания недалёкого прошлого. Как же так… его ж никто вроде и не касался, так ещё и в грудь.

«Точно! — мелькнул в голове образ. — Та крестьяночка! Неужели эта сучка?!»

Коган подошёл к столу, разложил рубашку ровно. В руках его откуда не возьмись возникло белёсое перо и запакованная чернильница. Измочив кончик в черноте, он стал выводить на тёмной ткани теряющиеся символы.

Чёткие движения руки изрисовывали группы, массивы. Коган не был шиноби. Его очаг оказался слишком слаб даже для изучения базовых техник. Однако это не помешало ему досконально изучить искусство фуиндзюцу. Правда только…

— Влей чакры, — приказал он.

Ему всегда требовалась помощь. Или некоторая подготовка.

Керо сложил печать. Выставил палец и тонкой струей влил концентрированной энергии. Структура ожила, окольцевав участок. Засветились белёсой синевой четыре чётких символа.

— Клинок терпеливой любви, — прочитал Керо. — Что это?..

— Ты знаешь, кто поставил эту метку?

— Да. Девчонка, падла. Лет двадцать пять на вид. Блондинистая, голубоглазая, с милой рожей. Врезалась в меня на вокзале, обронила мандарины. После извинилась и свалила.

— От неё фонило?

— Не больше, чем от остальной толпы.

— Хенге, — констатировал Коган. — Он не стал светиться сам. Побоялся камер. Но использовал преображение. Очень умелое, раз никто из наших не заметил. Йондайме Хокаге тренировал этот образ заранее.

Керо замер в ступоре. Пронеслись в голове воспоминания военного прошлого. Резня.

— Й-йондайме?..

Их осталось всего семеро. Зажатые на фронтовой линией меж малочисленными остатками Конохи и напирающим камнем.

— Тайчо! — кричал ещё молодой Керо, сквозь вакханалию взрывной рёв людей и печатей. — Чё нам делать-то?!

Но Тайчо молчал. В потерянных глазах то и дело проступало пробивающееся сквозь пелену последних крох самоконтроля отчаяние.

— Надо бежать отсюда! Это единственный выход. — решился он. — Я попробую осмотреться.

Отряд не противился. Все лишь замерли в предвкушении наступающей оравы врагов и еле заметным огоньком души надеялись на старшего.

Тайчо знал это. Он точно был уверен, что подводить своих нельзя. Руки его тяжко заскребли по земле…

Разразился гром. Жёлтым мерцанием мимо пронеслись потоки чакры. Тайчо замер. Туша его отпрянула назад и завалилась на бок. Широко раскрытые глаза заискали помощи. Из разрезанной напополам шеи било фонтаном крови.

— Это был… он?..

Не могло быть. Такое сокрытие чакры, такое ощущение… уюта. Чтобы от этого головореза оно ощущалось так непритворно?!

Жёлтыми вспышками выгорал фронт шиноби камня. Слились в поток агонии крики. В голове встало тошнотворное ощущение. Тайчо погиб.

Но вдалеке было хуже. То и дело отдавало затуханиями. Микири, неспособный обуздать сенсорику, в бреду сидел на земле и бормотал себе под нос. Резня свела его с ума.

***</p>

Минато потянулся вниз. Возле решётки, на бетонной поверхности стояла небольшая тарелка с последней рыжей долькой. Он выхватил её и ловко закинул в рот. Втирался в язык кислый привкус мандаринки.

Ливнем стукало черепицу. Сырой подвал одного из многоквартирных домов будто на глазах покрывался всё более объёмной плесенью. В ногах копошился кот. Единственный среди всех местных зверей, кто Минато не шугался.

Из-за чёрных прутьев решётки бликовала розоватыми оттенками река. Через неё раскинулся навесной мост, соединяющий две набережные. Противоположная часть улицы светилась красноватым развратом. Меж множества двухэтажных халуп вдаль ответвлялись узенькие переулки. Целый квартал проституции.

Цель наблюдения — тот мужик с перрона, провёл здесь всю ночь после доставки товара. Не ушёл и на следующий день, мотался от заведений с выпивкой до девушек. Всё просаживал свою охранную плату.

Минато пристально следил, и не замечал ничего подозрительного. Маяк всё там же. Фон не изменился. Цель словно ничего и не заподозрила.

Да только… три часа назад в районе переулка замелькали всплесками чакропотоки. А после в чувстве стихло. А маяк всё ещё оставался там. Совсем не двигался.

«Надо что-то предпринять…» — подумал Минато и оторвался от бинокля. Отошёл вглубь сырого подвала.

Недовольно мяукнул кот, лишившийся теплой ноги под боком. Он уселся, разложился на грязном бетоне, словно буханка хлеба и стал наблюдать. Нагловатая морда ожидала возвращения тёплого человека на место.

— Ленивый зверь. Не любишь ходить больше нужного, да?

Кот не издал ни звука, уставившись в ответ непонимающими наивными глазищами.

Минато присел. Вытащил небольшое зеркальце и стопку фотографий. Следовало подготовить образ.

Он залистал. Мелькали женские и мужские лица. Ухоженные отметались сразу же. Грязноватые и подбитые оставались на второй тур…

В общей стопке нашёлся наконец нужный человек. Явно бездомный, в грязной тканевой накидке, порванной шапке и со спутавшимися волосами, в которых уже затвердели комки многонедельной грязи.

«То, что нужно!»

В голове чёткими формами и цветами печатались детали. Уродливая большая родинка на лице, чёрные точки на коже — какие-то естественные, какие-то — просто кусочки прилипшей земли. Тёмные волосы со спутавшимися локонами сзади. Проступающие залысины на затылке, и на висках. Грязь, еле видная на фото, но достаточно объёмная…

Минато отвернулся. Прикрыл глаза. Представил в тёмных просторах сознания человека. Провертел его головой, окинул с разных сторон. После снова глянул на фото и сверился.

Нет. Не идеально. Локоны скручивались гораздо менее заметно. Грязь липла к волосам не так. Мазалась слабее.

С Коганом было гораздо легче. Он носил короткую причёску и в меру ухаживал за собой. Дефектов на его коже находилось совсем не много, так что большую часть внимания во время копирования образа пришлось уделить привычкам и повадкам.

С образом бездомного работа предстояла более объёмная.

***</p>

Квартал проституции расцветал лишь под ночь, когда весь естественный свет пропадал и, оказавшись вне его, люди приходили утолить свою похоть.

Для того кучи однотипных халуп мерцали красными фонариками, наполняя улицы зловеще-тёплой дымкой. То был знак. И в каждом отмеченном таким образом доме открытый первый этаж представлял экспозицию. Сцену.

Где-то сотканную розовыми нитями ванильно-романтических историй. С сердечками и розовыми тонами. Где-то более изощрённую. Для любителей ролевых игр. Мелькали красные кресты, белые халаты. Наручники, плётки. Детские игрушки…

Полёт фантазий предпринимателей лишь презентовал нужду клиентов. Такое разнообразие удивляло умы тех, кто был далёк от пошлой жизни кварталов подобных этому, но Минато просто шёл вперёд.

Сцены объединяло одно. В каждой главная роль доставалась красивой девушке. Та сидела, окружённая декорациями и ждала начала шоу. А во невзрачном уголке предприимчивая бабка подсчитывала прибыль.

Нахмуренными взорами хищника она следила за каждым мимохожим. Сначала смотрела через одно зеркало, отражающее протянутую улицу и, представляя всех людей на ней кошельками, большими и маленькими. Больших старалась завлечь, через второе подавая сигнал красивой девушке. Вынуждая ту давить из себя улыбку.

Минато ни одна не улыбалась. Бабки взорами встречали грязного немытого бездомного и мигом теряли коммерческий интерес. Ещё ни одна не заподозрила фальши.

Минато усмехнулся. При их наблюдательности…

«Значит, образ вышел неплохой».

Сенсорику давило фоном.

С каждым уходящим красным домом приближалась сигнатура маяка. Рядом с ней чуть большим свечением в сравнении с остальными отдавали люди. Либо такие гражданские, либо скрывающиеся шиноби.

Мелькнул заворот в переулок. Минато заглянул за стену. Никого. Только обычный переулок. Вдали — сетка, перекрывающая выход. Сбоку зелёный мусорный контейнер. И из него — фон знакомой печати.

«Отлично… неужели его действительно прирезали тут?..»

Минато нахмурился. Медленно подошёл к вожделенному отстойнику. Стал щупать, в попытках найти крышку…

— Наконец еда… — сказал он нарочито громко.

Как вдруг сверху накрыло мглой.

Обступили чёрные тени. Людские силуэты повылезали с разносторонних окраин взора. Фонариками замерцали очаги в сенсорике, и воссветали багровые границы изолирующего барьера. Всё-таки ловушка. Ожидаемо.

Минато пощурился. Испуганно вздёрнул руками и отпрянул от мусорки. Стал оглядываться.

На крыше одного из домов лунным светом сияла знакомая фигура. Коган. Снова то его воплощение. Из снежного поля.

— Вы чё за хмыри?! Бабло выбивать явились? Так я ничё и не должен уже! — притворно завопил Минато.

— Говори, что тебе нужно, — сказал Коган. — Йондайме Хокаге.