Запрещено убивать в Облачных Глубинах (1/2)
На следующий день А-Юань предложил Лянь-Ляню сесть рядом с самого утра, приветливо замахав ему сложенным веером едва заметив издали. Юноша улыбнулся и подошел к компании: пусть он был единственным тут из другой школы, ему нравилось общаться со сверстниками. Иногда Лянь-Ляню их слова казались излишне наивными и громкими, но эти молодые люди обладали приятными характерами и говорить с ними было интересно. Кстати Лянь-Лянь вспомнил, как говорил шисюну, что обязательно найдет новых друзей на обучении. Тот переживал, что мягкий и спокойный по характеру Лянь-Лянь, привыкший к тихой жизни в храме, не сможет сойтись с адептами из больших кланов. Однако этого не произошло: вечером Лянь-Лянь думал написать весточку в храм, рассказав шисюну, что у него все отлично.
Стоило юноше устроиться, по внезапному обыкновению между братьями Шэнь, А-Юань наклонился к нему и заговорчески сказал:
— Сегодня в ночь в Гусу прибыли несколько адептов из отдаленных орденов, что задержались в пути из-за дождей в Хэнани, а значит вскоре начнется главная прелесть обучения — ночные охоты со Старейшиной Илин! Хуа-сюн упоминал, что уже бывал на таких вылазках?
— Да, — ответил Лянь-Лянь, бросив подозрительный взгляд на сидящего по правую руку от А-Юаня Ло Бинхэ. Неужели он пересказал их разговор братьям слово в слово? — Шисюн несколько раз брал меня на охоту с собой.
— Тогда я буду держаться Хуа-сюна! — воскликнул Шэнь Юань, однако на его лице отразился не страх, но предвкушение. — Встретиться с мертвецами вживую должно быть так жутко!
— Не жутче, чем впервые увидеть огромного скалящегося пса без привязи, — раздался голос Вэй Усяня и вслед за ним он бодрым шагом вошел в учебную комнату. Лянь-Лянь невольно задержал взгляд на талии учителя: тот ходил бодро и ровно, и не производил впечатления человека, страдающего от чего-то. Вслед за Вэй Усянем в комнату робко зашли несколько юношей из опоздавших адептов и устроились на свободных местах. Старейшина тем временем продолжал: — Вы можете испугаться, увидев мертвеца первый или второй раз, невольно вздрогнете когда узрите гниющую тушу в десятый — но после привыкнете настолько, что сможете жевать паровую булочку, держа ее одной рукой, пока второй заклинаете толпы нежити.
Кто-то посмеялся, кто-то настороженно переглянулся с соседями. На лицах молодых людей отразился вопрос: не имеет ли Старейшина Илин в виду, что станет обучать их Темному пути? В ином случае что значит — заклинать нежить? Будто поняв возникшие в душах адептов сомнения, Вэй Усянь рассмеялся:
— Выдохните пока, никто не заставит вас вставать на Темный путь в Облачных Глубинах — для того чье-то наставление не требуется. Однако Шэнь гунцзы был прав — вскоре мы с вами отправимся ночную охоту во владения Гусу, — молодые люди предвкушающе зашумели, тут же позабыв о собственных страхах и сомнениях, и Вэй Усянь поспешил осадить их: — Однако сначала я должен проверить ваши способности! Я не смогу присмотреть за всеми, поэтому вы должны уметь сами себя защитить. Решением Хангуан-цзюня и Старейшины Ланя было установлено, что к охоте будут допущены лишь те, кто пройдет два теста, — увидев разочарование на лицах юношей, Вэй Усянь великодушно пояснил: — Одно из них будет моим и проверит ваши физические данные и силы, как заклинателя. Его мы проведем завтра. А другое… — Старейшина взял со своего стола стопку плотных листов и взвесил ее в руке. — Другое подготовил Хангуан-цзюнь и это вопросы о теории заклинательства, на которые вам нужно ответить письменно. Этим займемся прямо сейчас!
С этими словами, под взглядами побледневших молодых людей, Вэй Усянь принялся раздавать тест. Каждому адепту досталось по три исписанных ровным убористым подчерком страницы с вопросами, на которые требовалось ответить развернуто и полно. На лицах первых юношей, которым достались листы, отразилось отчаяние.
— Не трусьте, — меж тем говорил Вэй Усянь. — Своим ответом вам достаточно показать, что вы понимаете тему и обладаете минимальными знаниями. Тут будут вопросы о различиях лютых мертвецов и оживших трупов, об особенностях водных гулей и духах, что происходят из умертвленных животных… Все, что вам уже рассказывали в ваших орденах. В конце есть несколько вопросов, за которые вы не получите высокую оценку, но ответы на которые будут дополнительным шансом пройти этот тест.
— Какое безобразие… — разочарованным тоном пробормотал Шэнь Юань, забирая свои листы и вчитываясь в них. Однако, Старейшина заметил его печальный вздох и рассмеялся:
— Во времена моего обучения в Гусу мы только и слушали лекции и писали тесты, слушали и писали, писали и слушали. Вам нужно радоваться, что сейчас у вас есть я, что позволяет на занятиях играть и трепаться о разном.
Молодые люди синхронно сглотнули представив что было бы с ними, заставь их лишь слушать бесконечные заунывные лекции и писать длинные тесты. Даже те, кто не был полностью довольны искрометной манерой преподавания Вэй Усяня почувствовали в этом момент невольное уважение и благодарность к нему. Лянь-Лянь, посмотрев на доставшиеся ему листы, нашел вопросы достаточно простыми и, подняв голову, спросил:
— Учитель Вэй, а в чем будет состоять ваш тест?
— Это будет сюрпризом для вас, — улыбнулся Вэй Усянь и, вернувшись к столу, хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. — На этот тест вам будет дано два ши<span class="footnote" id="fn_32505214_0"></span> и после вы должны будете сразу сдать его. Запрещено переговариваться, запрещено списывать и помогать другим с их ответами. Если я замечу подобное — вы будете выгнаны из учебной комнаты и не допуститесь к ночной охоте. В остальном вы вольны выбирать выражения и формы ответа, главное ответить верно, — Старейшина повернулся к столу и ловким движением поджег резную курильницу, стоящую на его краю. — Время пошло.
Молодые люди проворно сжали в руках кисти и склонились над листами. В воздухе ощутимо повисло напряжение, ведь всем хотелось побывать на ночной охоте со Старейшиной, но не все были уверены в своих знаниях. Лянь-Лянь не волновался: учитель, шисюн и шидзе хорошо обучили его, рассказав о самых разнообразных вещах из мира совершенствования. К тому же, тесты учителя обычно были намного сложнее и запутаннее, но даже к ответам на них у вечно строгого старика с презрительно-вытянутым лицом не находилось пререканий — Лянь-Лянь бегло запоминал все, что ему говорили. Некстати юноша вспомнил, как учитель, решив наказать своих учеников за ночные прогулки за пределами храма, на утреннем чтении засыпал их с шисюном и шидзе, что на несколько дней осталась в храме, каверзными вопросами. В середине этого напряженого испытания шидзе, разочарованно взмахнув руками, сказала что будет отныне полагаться на милость небожителей в сражениях с демонами, раз так плоха в запоминании дат и понятий. Лянь-Лянь ошибся в одном ответе, под довольную улыбку учителя заявив, что основой демонического оружия может стать несколько душ, а шисюн ответил верно на все. Он говорил плавно и медленно, абсолютно уверенный в каждом своем слове, рассказал и о Праведном пути, и о Темном, и о практиках, о которых Лянь-Лянь раньше никогда не слышал, и даже сходу решил две логические загадки. В тот момент он выглядел невероятно красивым: статный, надежный, с едва заметной ехидной усмешкой, блуждающей по тонким губам…
Лянь-Лянь вздрогнул от иных воспоминаний, связанных с губами шисюна, и спешно вернулся к тесту. Он как небо от земли был далек от тех вопросов, что любил задавать учитель, поэтому юноша довольно быстро закончил и неотвеченными остались лишь несколько вопросов в конце, за которые нельзя было получить высокого балла, но которые учитель Вэй назвал «дополнительным шансом». Первый гласил: «Что есть «Небесная кара»?». Лянь-Лянь не знал о ней многого: это было испытание, посылаемое, чтобы проверить силы самых сильных существ подлунного мира — в основном, небожителей. История знала лишь нескольких людей, что в смертной жизни подвергались Небесной каре, и еще меньше было тех, кто пережил ее. Лянь-Лянь считал себя хорошим совершенствующимся и считал, что однажды обязательно вознесется, поэтому когда-то читал об этом испытании и сейчас щедро описал в своем ответе все, что помнил. Он знал, что сила кары зависит от сил заклинателя и ее строгость определяется количеством молний, что с небес обрушатся на его голову. Молния могла быть одна, их могло быть несколько, но самое большое возможное количество — двенадцать. Такая Небесная кара ждала лишь сильнейших небожителей и предназначалась обычно не иначе, чем Небесному Императору.
Следующие вопросы тоже были о вещах, что не часто обсуждали в обществе заклинателей — кланы демонов на севере, самые известные схватки между школами и имена Непревзойденных бедствий. Лянь-Лянь, не задумываясь, ответил на все, а затем огляделся, чтобы понять, как справились с вопросами его соученики. Головы многих еще были опущены, а кисти проворно шуршали по бумаге. Сидящий рядом А-Юань увлеченно писал что-то, несмотря на то, что ранее жаловался на сложность теста и собственные знания, Ло Бинхэ через его плечо иногда заглядывал в чужой лист. С другой стороны Шэнь Цзю расслабленно приступил к последнему листу вопросов, а Лю Цингэ, сидящий прямо за ним, подперев голову кулаком, напряженно смотрел на текст прямо перед собой, будто желая смутить его. Наблюдая за этим, Лянь-Лянь не смог сдержать смешка.
Через время, требующееся для сожжения палочки благовоний, Вэй Усянь спросил:
— Есть те, кто закончил?
Лянь-Лянь вскинул голову и рядом с ним так же оживились Шэнь Цзю и Ло Бинхэ. Они и еще несколько учеников других школ поднялись и сдали работы: теперь им было позволено отдохнуть до обеда. Когда молодые люди уходили, Шэнь Юань бросал на них жалобные взгляды, но лишь Ло Бинхэ на мгновение запнулся: чтобы, поймав предупреждающий взгляд Вэй Усяня, спешно покинуть учебную комнату. Выйдя на улицу, где изумрудные деревья и аккуратные строения заливал солнечный свет, Шэнь Цзю устало выдохнул и, бросив взгляд на своих соучеников, поманил их за собой. Ло Бинхэ без раздумий пошел следом, на ходу потягиваясь и разминая уставшее тело, Лянь-Лянь же чуть подумал, но тоже отправился за друзьями.
— Как Хуа-сюну тест? — спросил, чуть оборачиваясь, Шэнь Цзю. Он вел троицу по узкой тропинке, все дальше уходящей от зданий и поднимающейся на задний склон горы. Лянь-Лянь четно ответил:
— Совсем простой. Кажется, проверка наших умений — лишь формальность.
— Верно, — со знанием дела кивнул Шэнь Цзю. — Только полные идиоты провалят его.
— А А-Юань… — начал было Лянь-Лянь, беспокоясь за друга, что выглядел подавленным, когда они уходили, но старший Шэнь, закатив глаза, нетерпеливо ответил:
— Он просто никогда не может уложить свою мысль в одно предложение. Письменные работы это мучение — для тех учителей, что будут проверять его ответы. Он может и расскажет все верно, но напишет целый роман, вместо того, чтобы обойтись одним словом.
— Зато пишет очень интересно, — вставил Ло Бинхэ, тепло улыбнувшись. — Любую его работу можно читать как самостоятельный рассказ.
— Бульварное чтиво, — фыркнул Шэнь Цзю.
— Он лишь завидует, — легкомысленно отозвался Ло Бинхэ. — У Сяо Цзю может, и лучше память, но А-Юань больше вникает в суть вещей и лучше понимает их. А все тесты, где надо показать мораль, Сяо Цзю вообще вечно заваливает.
— Мораль в понимании некоторых старших мертворожденный пережиток прошлого и верный способ лишиться жизни, — раздраженно отозвался Шэнь Цзю. Выражение его лица было надменным, но из-за солнечных лучей, что белесыми пятнами падали на светлую кожу сквозь кроны деревьев, оно казалось отдаленно возвышенным и изящным. — Некоторые выборы надо делать, пусть они не всегда приятны. Бездействие — вот проступок.
— Мой учитель всегда говорил так же, — улыбнулся Лянь-Лянь. Однако, произнося подобное, учитель выглядел напряженным, будто объяснялся, а слова Шэнь Цзю текли мягко и стройно — как у человека, что еще не сталкивался с таким выбором.
— Нет ничего плохого в стремлении помочь, даже если потребуется приложить больше сил или нет уверенности в результате, — возразил Ло Бинхэ. Несмотря на то, что путь лежал по пролеску, солнце изрядно пригревало и на лбу юноши из-за густой шевелюры выступили прозрачные капельки пота. Шэнь Цзю презрительно фыркнул.
— Излишняя самоуверенность в собственных силах может привести лишь к печальному концу, — молодой человек внезапно обернулся к Лянь-Ляню. — Я ведь прав?