Гармония есть ценность в Облачных Глубинах (1/2)
После ухода Лань Чжаня Вэй Усянь поднялся и неспешно прошелся по библиотеке, лениво осматривая ее и выглядывая в окна. День клонился к закату и среди выкрашенных в белое зданий со строгими черными крышами стали собираться клочья тумана. У большей части адептов выдалось свободное время перед ужином и они степенно гуляли по белым гравиевым дорожкам, обсуждая занятия и планы на последующие дни. Вэй Усянь задумчиво бросил:
— К этому можно и привыкнуть…
— К распорядку Гусу? — простодушно спросил из-за спины Старейшины Ло Бинхэ. Вэй Усянь рассмеялся и подошел к нему, усаживаясь рядом на корточки. Юноша дописывал последние иероглифы.
— И к нему тоже. Для вас подъем в час мо<span class="footnote" id="fn_32460104_0"></span>, отбой — в час хай<span class="footnote" id="fn_32460104_1"></span> будет сложен?
— Обычно я встаю чуть позже, но думаю, смогу привыкнуть, — задумчиво ответил Ло Бинхэ. Лянь-Лянь со своего места тоже отозвался:
— Мой учитель приучил меня к такому же распорядку, так что проблем не будет.
— Бедные дети, — вздохнул Вэй Усянь. — В мое время все юноши с сочувствием смотрели на адептов Гусу, которые вынуждены были следовать этому демоническому распорядку. А как же ночные гулянки? Заполночное купание в озерах? Перекусы под полной луной?
— В Гусу запрещено шуметь после часа хай<span class="footnote" id="fn_32460104_2"></span>, — с легкой улыбкой сказал Лянь-Лянь.
В этот момент Ло Бинхэ, закончив переписывание, встал на ноги, резко выпрямившись. Кровь тут же отлила от головы и юноша пошатнулся. Стоящий рядом Вэй Усянь со смехом поддержал его под руки.
— Неужели ученики Цанцюн настолько хрупки? — спросил Старейшина. Ло Бинхэ чуть обмяк, опираясь на мужчину спиной и неожиданно Вэй Усянь заметил алое сияние на своем поясе.
— Вовсе нет, у меня только закружилась голова! — возразил Ло Бинхэ, выпрямляясь и оборачиваясь к Старейшине. Тот улыбнулся ему и повторил:
— Еще пятнадцать страниц и Ло гунзцы может быть свободен.
Ло Бинхэ кивнул и быстро устроился рядом с Лянь-Лянем, снова беря в руку кисть. Вэй Усянь взглянул на пять переписанных ранее юношей страниц: каллиграфия была на порядок хуже, чем у Хуа гунцзы, но в линиях чувствовалась твердость и спокойствие, что говорило об отличном владении телом даже в стойке на одной руке. Вэй Усянь отложил листы и принялся ждать, пока юноши закончат.
Первым с работой справился Лянь-Лянь и, бодро проследовав к столу учителя, с гордостью отдал ему свои записи. Вэй Усянь, лукаво улыбаясь, напомнил, что переписывание правил в наказание вовсе не повод для гордости и Лянь-Лянь тут же стал серьезным, нацепив на лицо маску смирения и раскаяния. Но Старейшина уже понял, что в своем поступке юноша ни капли не раскаивается — впрочем, не Вэй Усяню было упрекать его в этом, поэтому он, как милостивый учитель, отпустил Лянь-Ляня, напомнив ему заглянуть к Хангуан-цзюню. В комнате остался лишь он и Ло Бинхэ.
Через некоторое время юноша закончил переписывать и поднялся. Он двумя руками отдал Вэй Усяню листы и замер рядом, ожидая проверки. Старейшина взял работу и неожиданно бросил что-то прямо в руки Ло Бинхэ. Юноша ловко поймал белый жетон, в его ладонях начавший светиться ровным алым светом.
— Что это? — непонимающе спросил он.
— А? Да просто безделица. Подержи пока, — ответил Вэй Усянь, делая вид, что сосредоточен на переписанных правилах. Краем глаза он наблюдал за жетоном, но его свет не становился ярче или тусклее. Первоначально, когда он засветился, Вэй Усянь подумал, что под одеждой Ло Бинхэ может быть спрятан какой-то демонический артефакт, но сейчас белый кругляш находился далеко от спины юноши, с которой он соприкоснулся в первый раз, и интенсивность свечения и цвет были такими же. Значит ли это, что демоническая энергия находится внутри?
Это было явно не то, что рассчитывал найти Вэй Усянь. По силе свечения жетона можно было сказать, что сила юноши — вовсе не потрясший день назад Обычные Глубины поток темной ци. И все же это было интересно.
Наконец Старейшина отложил листы и с умным видом кивнул:
— Ло гунцзы проделал хорошую работу. Надеюсь, он запомнит переписанное.
— Я запомню, — смущенно отозвался юноша.
— Конечно, ты должен, — строго ответил Вэй Усянь. — Не заставляй своих родителей волноваться.
— Ммм… ага, — неловко ответил Ло Бинхэ и Старейшина спросил:
— Что не так?
— Я сирота, — честно ответил юноша и Вэй Усянь внутренне подивился тому, как легко вытянуть из него буквально что угодно. Напустив на лицо сочувствие и смущение, он сказал:
— Прости, я на хотел тебя расстроить.
— Нет-нет, учитель Вэй ведь не знал! — замахал руками Ло Бинхэ.
— В любом случае, твои старшие не будут довольны таким поведением. Иди, — юноша развернулся, но Вэй Усянь тут же окликнул его: — Только верни жетон, — Ло Бинхэ торопливо развернулся и так же, двумя руками, вернул белый жетон владельцу. Вэй Усянь не удержался от того, чтобы не подразнить его: — Чуть не унес подарок моего даосского спутника<span class="footnote" id="fn_32460104_3"></span>.
Ло Бинхэ ожидаемо покраснел и, суетливо извинившись, быстрым шагом покинул библиотеку под довольную улыбку Старейшины Илин.
В это время в другой части Облачных Глубин Лянь-Лянь приближался к одной из учебных комнат, в которой его ждал Хангуан-цзюнь. Юноша чуть нервничал, поскольку считал, что его дополнительно пожурят нарушением правил или даже вызовут обратно в Гусу шисюна: этого Лянь-Ляню хотелось бы избежать. Пусть шисюн уже знал о проступке и назначенном наказании, юноше не хотелось создавать еще больше проблем.
Хангуан-цзюнь сидел за низким столом, читая отчет учеников Гусу о ночной охоте. По его левую руку высилась стопка еще не проверенных сочинений, по правую — тех что он посмотрел. Кроме прочего, проверенные работы пестрели мазками яркой киновари, которыми старший помечал ошибки. Издали эти труды можно было бы даже принять за чернильные пейзажи цветущих слив с алыми цветами.
— Хуангуан-цзюнь, — поклонился Лянь-Лянь, на секунду замешкавшись. Мужчина поднял на него светлые глаза и коротко кивнул. Он опустил взгляд в проверяемый отчет и несколько мгновений дочитывал его, делая короткие заметки, пока замерший рядом Лянь-Лянь неловко осматривался. Наконец Хангуан-цзюнь закончил, отложил листы и сложил руки на коленях.
— С какого возраста Хуа гунцзы обучается заклинательству? — ровным тоном спросил он. Лянь-Лянь, ожидавший совсем других слов, с небольшой заминкой ответил: