Часть 7 - Школа (1/2)

На следующее утро “Ежедневный Пророк” тоже порадовал новостью о дементорах, охраняющих школу, и Проксима приободрилась. Сириус будет долго добираться до Хогвартса, а значит, успеет прочитать новость в газете. Зеркало по прежнему молчало всякий раз, как Проксима улучала минутку к нему обратиться, и тревога за отца холодила ей внутренности.

Новоприобретенный энтузиазм не развеялся, когда начались уроки. Старые профессора не разочаровали, даже Снейп. Отбитый зловредным профессором интерес к зельеварению вполне вернулся к ней на каникулах, и Проксима просто старательно игнорировала обидные выпады слизеринского декана и впитывала крупицы знаний, проскальзывавшие между ними. Самым интересным были новые знакомства, новые предметы.

Встреченный в поезде профессор Люпин – старый друг ее отцов, теперешнего и бывшего, уже подтвердил свой профессионализм. Это вам не Квиррелл, это вам не Локхарт. Первый научил их разве что не судить по обложке, а второй – не поворачиваться спиной к жизнерадостным идиотам. Но на первом же уроке Люпин не дал ей ничего толком сделать. Боггарты интриговали, Проксиме хотелось бы узнать, что является ее самым большим страхом – ведь практически с каждым потенциальным пугалом, встававшим на ее пути, она решительно расправлялась. Проксима попыталась поймать профессора и попросить объяснений, но тот стремительно убежал на следующий урок, точно чувствовал, и она осталась ни с чем.

Хагрид в роли профессора тоже расстроил – не сам по себе, хотя многие студенты, и особенно слизеринцы, считали, что ему тут не место. Гордые гиппогрифы были довольно интересными существами, но один гордый сын семейства Малфоев так и не смог в полной мере осознать их опасность и пострадал за свой саботаж. Проксима брезгливо смотрела на него и жалела, что не может сказать ему все прямо в лицо, при всех. И это потомок Нарциссы Блэк, чьи детские дуэльные трофеи до сих пор украшали ее комнату в Блэк-хаусе? Драко, картинно стонущий от боли на руках Хагрида, позорил не только обе свои семьи, но и факультет: Проксима заметила искры неодобрения в глазах некоторых слизеринцев. Поддержала Драко только его верная свита.

Все свободное от уроков время Проксима послеживала за Скабберсом. Бедолагу в первую же неделю совершенно загонял кот Гермионы, повадившийся ловить крысу при каждом удобном случае. На этот счет у Проксимы появилась интересная идея, и как только Сквозное Зеркало в ее кармане нагрелось и завибрировало, она уединилась в спальне за пологом и заглушающими чарами и поведала отцу интересные новости.

Сириус еще не добрался до школы и связывался с дочерью во время короткой передышки, зная, что она уже там и может разговаривать. Газет он, к сожалению, не читал, и новость о дементорах воспринял довольно мрачно. Впрочем, его настроение тут же улучшилось.

– Ничего, прорвемся.

Он думал только о своей дочери и о том, как ни за что не позволит ей снова остаться наедине со смертельной опасностью. Одно только осознание, что она там и ждет его, окрыляло Сириуса.

Рассказ о коте был воспринят с энтузиазмом. Глаза Сириуса загорелись, и он попросил Проксиму заручиться поддержкой полуниззла в ловле предателя-анимага, а самой держаться подальше, пока он не прибудет. Заверив дочь, что он через считанные недели появится в окрестностях Хогвартса, Сириус прервал контакт, уверенный, что у них все получится. Один-то он бы не справился. Что там, он бы даже не дошел до школы, свалившись на полпути от истощения. А так, отдохнувший и восстановившийся, он мог что-то противопоставить бывшему другу.

Первое время, к некоторой досаде Проксимы, друзья постоянно составляли ей компанию. Рон приходил на каждую квиддичную тренировку, каждый вечер звал играть то в карты, то в шахматы и рассказывал, как много забавного она упустила, отказавшись от Прорицания. С Гермионой они неожиданно разделили очень стойкую страсть к Арифмантике: Проксима даже вспомнила, как ей нравилась математика в маггловской школе, и, естественно, это был самый любимый предмет Гермионы до Хогвартса. Но вскоре их захватила возросшая в сравнении с прошлым курсом нагрузка, и общение постепенно сошло на нет.

Проксима одновременно чувствовала облегчение и досаду. Друзья правда поддерживали ее, правда старались быть рядом. Они так сблизились после ее откровений, она даже начала сожалеть, что не рассказала им раньше, когда была Гарри Поттером. Но поймать Петтигрю было важнее. На кону стояла жизнь ее отца. Если – когда она однажды расскажет друзьям обо всем, они поймут. Особенно Рон. Ему ведь приходится ухаживать за ”домашним любимцем” – Проксима, злорадно улыбающаяся в глубине души, каждый вечер помогала другу давать крысе микстуру.

Отец больше не связался с Проксимой, а без него ловить крысу было бессмысленно. Крукшанкс, которому наследница Блэк поведала секрет, моргнул умными глазами и затаился, поумерив свой пыл и оставив Скабберса в покое, но не выпускал крысу из поля зрения. Кот сразу понял, что с крысой связано что-то важное для его людей, пусть его самого, как кота, людские дела мало волновали.

В заботах Проксима заметила это не так быстро, как Рон: Гермиона вела себя до крайности странно. Дело было даже не в ее поведении как таковом, а в том, что она посещала все уроки без перебоев. Что же тут странного? Оказывается, пока она сидела на Арифмантике – Проксима хорошо помнила, что она была с ними, так как попросила помощи с несходящимся уравнением, – точно так же она была и на Прорицаниях, если верить Рону. На все расспросы Гермиона мгновенно ощетинивалась и отговаривалась профессором МакГонагалл, а к ней они за ответом идти, конечно же, не собирались. Загадка была довольно интересной, но Проксима чувствовала, что следует проявить уважение к тайнам подруги, раз в этом нет ничего опасного.

Прошла пара недель, наполненных беспокойством за Сириуса, а тем временем Оливер Вуд, капитан квиддичной команды, возобновил их изматывающие тренировки. Это был его последний год в Хогвартсе, последний год в качестве вратаря и капитана команды, и он страстно желал получить Кубок, на который уповал с самого принятия Гарри в команду. Многообещающий ловец еще не проиграл ни одного матча, но два года подряд пропускал каждый финальный, из раза в раз лишая их шанса на победу.

Погода в день матча стояла под стать настроению Проксимы, то есть, просто ужасная. Зарядивший первого сентября дождь, казалось, так с тех пор и не прекращался. Члены команды уныло жаловались, что у них уже выросли жабры, но на тренировках старались. Отсутствие глаза немного мешало Проксиме, оставляя ее левую сторону слепой, но рефлексы и ловкость опытного летуна пока что выдерживали. Исцеленный же правый глаз был полезным приобретением – она теперь замечала гораздо больше, пусть и только с одной стороны.

Получив последние напутствия, Проксима с тоской поглядела на ловца Хаффлпаффа, высокого и широкоплечего Седрика Диггори. На таком ветру его вес был существенным преимуществом.

Насколько существенным, Проксима ощутила на собственной шкуре. Они еще не успели выйти на поле, как промокли до нитки; ветер буквально сметал их, обещая закинуть их вместе с метлами не то в озеро, не то в Запретный лес; утешало только то, что команде противника придется не лучше. Взлетать по обыкновению высоко в небо Проксима не решилась из-за мелькающих время от времени молний. Видимость была ужасной, наверное, даже для человека с двумя глазами. Слышимость тоже страдала: с трудом удалось разобрать свисток и сигнал Вуда, попросившего тайм-аут.

Вратарь с отчаянием в голосе обрушился на Проксиму, заклиная ее поскорее поймать снитч, пока не стало совсем выколи глаз. Посмеявшись про себя, ловец Гриффиндора применила специальное заклятие ночного видения на очках, и команда снова взмыла в воздух. Стало гораздо лучше. Например, теперь она совершенно ясно смогла разглядеть притулившуюся к одной из трибун мокрую черную собаку – сюрприз от добравшегося отца. “Серьезно, папа, ты так рискуешь, только чтобы посмотреть дурацкий школьный матч по квиддичу?” в сердцах подумала Проксима.

Но поругаться с отцом насчет его безрассудного поведения она может и потом. Долгожданный снитч мелькнул золотым проблеском, метнувшись куда-то вверх, и Проксима, сглотнув, последовала за ним, несмотря на опасность поймать головой молнию. Седрик Диггори, человек с двумя здоровыми глазами, заметил маневры чужого ловца и ринулся за ней в небо. Под таким углом взлета в хорошую погоду его вес ему только мешал бы, но теперь он давал ему возможность лететь относительно прямо, в отличие от постоянно сдуваемой с курса маленькой легонькой Проксимы. Несмотря на теоретическое преимущество в виде более быстрой метлы и близости к мячу, Диггори неотвратимо догонял ее.

Дементоры появились неожиданно, словно из ниоткуда. Противостоять одному было пока достаточно тяжело для Проксимы, а дюжины и вовсе мало не показалось. То, что помогло ей в поезде, теплое осознание наличия семьи глубоко в груди, скоро сдалось и погасло, сменившись быстро усиливающимся холодом. Раны на лице и руке заныли, а перед внутренним взором встали стены чулана под лестницей, беззащитные белые крылья и рык бульдога. Проксима, наследница Блэк, снова стала Гарри Поттером, маленьким мальчиком, который жил у ненавидящих его всем сердцем родственников, никому не нужным, голодным, замерзшим, забитым и таким одиноким.

– Нет, нет… У меня есть семья… Меня любят, – шептала Проксима, почти проваливаясь в непроглядную темноту своего бывшего чулана. Молния, опасно появившаяся совсем рядом с ней, выхватила из темноты изрядно отдалившиеся трибуны – и когда это только она успела так далеко улететь от квиддичного поля? – и оборванные фигуры дементоров. Твари слетались к ней, тянули свои сгнившие руки, точно звали за собой куда-то, где плохо, больно и страшно, прямо как в детстве.

Очередная молния снова выхватила едва видимую мокрую собаку у трибун, привставшую, встревоженную. Усилием воли Проксима вернула себе ясность мыслей. Нужно спасаться от дементоров. Им плевать на правила, законы, министров и профессоров, они поймают ее и сожрут ее душу, и она ничем не поможет отцу. Направив метлу в сторону замка, Проксима сделала попытку снизиться, но в панике не рассчитала, насколько сложнее будет лететь против ветра. Особенно сильный порыв сбил ее с курса, грохот грома напугал, заставив вздрогнуть, а в следующее же мгновение что-то огромное поймало ее в свои жесткие колючие лапы, пахнущие влажной древесной корой. Вскрикнув от неожиданности, Проксима свалилась с метлы, по пути пересчитав каждую узловатую ветку Дракучей ивы.

Мелькнула еще одна молния, и мир на секунду погас. Очнулась она распростертой на земле, усыпанная острыми щепками, и почувствовала острое дежа вю, когда заметила взметнувшиеся над ней голые, тонкие, похожие на розги ветви. Снова вскрикнув, но на этот раз от испуга, Проксима дернулась назад, силясь отползти от волшебного дерева. Благо, от дождя земля была достаточно скользкой, чтобы позволить ей этот маневр.

К ней уже спешили профессора с Дамблдором во главе – он легко узнавался по ярко-белой, развевающейся на ветру бороде. Дракучая ива хрустела и трещала, силясь дотянуться до ускользнувшей жертвы, и угрожающе потрясала ветвями. Тяжело дыша, Проксима не решалась подняться на ноги, разглядывая иву издали. Теперь-то обошлось, но лучше ей не падать на бешеное дерево в третий раз.

– Мистер Поттер!

Голоса заставили ее вздрогнуть и вспомнить, что она вымокшая до нитки, изгвазданная до неузнаваемости, сидит по пояс в грязи, и ледяной пронизывающий ветер с дождем продолжает пытаться растворить ее до костей. Она сделала попытку встать на ноги, только чтобы упасть прямо в руки брезгливо скривившемуся Снейпу, тут же оттолкнувшему ее от себя. К счастью, оттолкнул он не слишком сильно, иначе она свалилась бы в грязь повторно.

– Что с вами случилось? – в голосе Дамблдора было слышно заботу, и Проксима посмотрела на старика с благодарностью, когда тот в пару взмахов палочкой высушил и вычистил ее одежду, заодно оградив какими-то чарами от ветра и секущего ливня.

– Дементоры, – непривычно тоненьким и испуганным голосом ответила она, тут же вспомнив посмотреть в мрачное темное небо. Но жутких силуэтов нигде больше не было. – Они отчего-то погнались за мной целой стаей, я попытался уйти от них, но меня сдуло…

Даже Снейп не придумал на это никакого ехидного комментария. После просушки Проксима чувствовала себя намного лучше, но на сегодня с нее было достаточно приключений. Ей стало резко наплевать и на квиддич, и на счет, и на прочие глупые детские заботы. У нее есть семья, за которую надо отомстить, у нее есть отец, о котором нужно позаботиться, которому сейчас наверняка еще хуже, чем ей. Вдруг эти дементоры слетелись к полю, потому что почуяли его? Сириус иногда бывал так неосторожен, за ним нужен глаз да глаз – как он только думал выживать тут в одиночку?

– Я думаю, матч уже завершился, – проговорил Дамблдор, точно мысля вслух. Он тоже поднял голову, недовольно оглядывая почерневшие небеса. Министр обещал, что никаких эксцессов не будет, что дементоры не причинят вреда школьникам. Только он забыл сказать об этом дементорам, по всей видимости.

Остальные профессора разделяли те же мысли, но когда Проксима вздохнула, Снейп все-таки не удержался от комментария не по теме.

– Что, Поттер, расстроились из-за своего поражения? Проиграть Хаффлпаффу, это номер!

Его злорадство не нашло отклика ни у вовлеченной в спорт Минервы, ни у, тем более, Проксимы. Она даже посмотрела на профессора Зелий с легким неверием – как с ума все сошли с этим своим квиддичем.

– Северус, право же, – пожурил его Дамблдор, отчего-то развеселившись. – Гарри сейчас не до этого, ему нужно выдать шоколадку и отправить, наконец, в гостиную, где тепло и сухо.

– Поттер, вам точно не нужно в больничное крыло? – вдруг строго спросила МакГонагалл, вспоминая о смертной природе подопечного.

Проксима яростно закрутила головой. Только этого ей не хватало. Хоть ни следов зелья, ни иллюзии не обнаружить, если специально не искать, попадать в больничное крыло под диагностические чары все равно было опасно для их тайной операции.

– Со мной все в порядке, профессор, – правда, пара синяков не в счет. Ну и общее состояние – смятение, страх, ноги, дрожащие так, будто кто-то превратил ее кости в желе. Лучшим лекарством для нее действительно было бы посидеть у камина в одиночестве с чашкой горячего шоколада, как бы странно это ни звучало. И она противостояла дементорам гораздо лучше, чем в прошлый раз, учитывая их количество. Ей ни к чему сейчас была чрезмерная опека.

Впрочим, против декана, которая проводила ее обратно в замок, она ничего не имела. Позади разлился серебряный свет, но Проксима не обернулась – с нее хватит чертовых молний, дождя и дементоров. Жалко только, что метлы нет – было бы гораздо быстрее… Метлы нет. Точно. Только сейчас она поняла, что ее метлы нет, вообще нет, а те обломки и щепки, которые Дракучая ива стряхивала с ветвей, были тем, что осталось от ее “Нимбуса 2000”. Это было довольно печально. Как ей теперь играть без метлы? Ей придется самой покупать новую? Старую-то ей подарила школа… Или лично МакГонагалл? Она так никогда и не спросила, хотя на записке был почерк декана. С МакГонагалл станется, она была ярой фанаткой квиддича и когда-то сама была игроком.

– Простите, профессор, – ее тихий голос все равно подхватило эхо в каменном холле. – Кажется, ива сломала метлу, которую вы мне прислали…

МакГонагалл посмотрела на нее с легким недоумением, не сразу вспомнив и сообразив, о чем говорит ее ученик. А едва она сообразила, ее взгляд потеплел.

– Главное, что вы целы, Поттер, – улыбнулась Минерва, тут же мрачнея. – Поверить не могу, что такое произошло. Дементоры напали на школьников… Ужас. Я лично напишу жалобу Министру, а если понадобится, то к прессе обращусь, может, хоть так до него дойдет.

МакГонагалл персонально сводила ее на кухню, заставив домовиков выдать ей кружку какао и целую плитку шоколада, а затем довела до портрета Полной дамы. Реакция декана Проксиму неожиданно ободрила и согрела. Все-таки ей не все равно. В тепле в голову начали возвращаться мирские, менее серьезные мысли. Например, о том, что они все-таки проиграли – вид понурых, все еще одетых в мокрую форму и держащих метлы членов гриффиндорской команды, пачкающих стекающей с них дождевой водой кресла и ковер в общей гостиной, внушал только уныние.

– А где Вуд? – поинтересовалась Проксима, не заметив среди сидящих перед камином своего капитана.

– В душе. Утопиться хочет, – пошутил один из близнецов, Фред или Джордж.