14. Раскаяние (2/2)

— Хочу выиграть того зайца! — заявила она, указывая рукой на плюшевую розовую игрушку, что была подвешена к потолку. — Приятно снова увидеть тебя, Райнер.

Браун улыбнулся.

«Помнит.»

Напряжение как рукой сняло. Узел развязался. Стало легче дышать.

«Помнит и ничего не знает. Может ей лучше и не знать кто я и что сделал?»

— Давай сюда! — Браун отобрал у девушки ружьё и отдал его кассиру. — Наполняйте. Одна попытка.

Кассир взглянул на нашивку солдата и побледнел. Хотел было что-то сказать, но Браун быстро выложил из кармана на прилавок сумму больше положенного и тот решил промолчать. Взял оружие. Заполнил его пятью пластиковыми шариками.

— Нужно сбить пять мишеней. Одна попытка.

Райнер, кивнув, взял ружьё и прицелился. Сильвия с интересом наблюдала за ним. Кассир нажал на кнопку. Снова заиграла музыка. Забегали мишени. Прозвучал первый выстрел. Затем сразу второй и третий. Мишени выскакивали и сразу падали. Девушка только восхищённо ахала.

— Ваш выигрыш, — расстроено объявил кассир, и под одобрение толпы снял плюшевого зайца, передав его Брауну.

Райнер, развернувшись к Сильвии, протянул той главный приз. С его лица не сходила победная ухмылка.

— Не думал, что такая взрослая, а игрушками интересуется. Да ещё так рьяно, — с насмешкой произнёс он. — Удивительная ты девушка, Сильвия.

— А я не для себя! — надувшись ответила она, прижимая зайца к себе. — Я подругу порадовать хотела. И, спасибо.

— Может в качестве поощрения погуляем немного? Я обещал тебе рассказать историю Элдийского народа.

Сильвия потупила взгляд.

— Мне уже рассказали.

— Кто?

— Друг один.

— Тогда можно просто поболтать. Составь мне компанию.

Сильвия и Райнер, пройдя через толпу зевак, вышли на украшенную большим белым камнем дорогу. Повсюду здесь стояли лавочки, цвели густые кусты и было не так много народу что весьма радовало Брауна.

— Только недолго. Я пришла с друзьями сюда, — нравоучительным тоном предупредила Берг, садясь на одну из лавочек.

Райнер сел рядом с ней. Его внимание привлёк огромный рыжий кот, который что-то пытался найти в кустах. Хвост его стоял дыбом. Шерсть взъерошена. Он явно был напуган, но не убегал. Продолжал что-то искать, а что, из-за темноты было не видно. Фонари тот участок не освещали.

— Какой раз ты мне уже помогаешь? — спросила девушка, тормоша зайца. — Не думала, что когда-то снова тебя увижу, — глаза Сильвии пробежались по нашивке. — Ты всегда носишь свою военную форму?

Браун замялся, но всё же ответил.

— Сегодня просто сразу после работы решил погулять.

— Аааа, понятно. Работа значит, — задумчиво и больше про себя повторила Берг, и вдруг её глаза засветились оживлёнными светом. — Слушай, а не хочешь познакомиться с моими друзьями? Они сейчас где-то на площади. Думаю вам…

— Нет.

— Сказал как отрезал.

Из куста выпрыгнул кот. Нет скорее кошка. Хрупкая такая, грациозная. Глаза зелёные, а сама чёрная с белым пятном на лапке.

— Ты не боишься?

— Чего?

— Выступать за Парадиз?

— А я не за него заступаюсь, а за людей! — гордо заявила Сильвия. — Если бы ты хоть раз бывал на острове, то знал, что они в первую очередь люди. Вот живут эти люди за стеной. Не знают ничего и тут раз и на них нападают. Почему? Они разумеется не знают. Титаны заходят внутрь. Всё рушится. Повсюду крики невинных женщин и ещё более невинных детей. Очень справедливо. Если бы встретила в живую того знаменитого и всеми уважаемого титана, так бы врезала по первое число и не страшно бы было.

Браун нервно засмеялся. Узел в его груди снова завязался. Былая легкость прошла, уступив место уже ставшему привычному самобичеванию. Мужчина развернулся и всмотрелся в карие глаза Сильвии. Наверно, хотел найти в них прощение. Да. Именно этого он хотел. Хотел поделиться, хотел извиниться. Будто его извинения перед Марлийской девушкой могли загладить его вину. Как будто бы она судья или священник, который одним своим словом может помиловать или благословить на спокойную жизнь.

Да, только заслуживал ли он прощение?

— Это я был тем титаном, что разбил стену. И нет, я не знал, что они ничего не знали и не хотели уничтожить нас. Мне жаль. Я думал лишь о своём долге и о гордости, что испытает моя мать. Но мне действительно жаль.

Он сказал это быстро, с волнением. Даже в какой-то момент засомневался в том, что слова его прозвучали чётко и не потеряли свой смысл. Нет. Он не планировал признаваться. Да только уставшая от вечных мук совести и битвы с самой собой душа уже не могла молчать. Она хотела кричать. Хотела, чтоб её заметили. Чтоб простили. Следом за этим порывом сразу наступило отчаянье. Сильвия, девушка из глубинки, не знала, что он монстр, и ещё долго бы даже не догадывалась об этом, если бы он, такой из себя серьёзный и совестливый, не раскрыл свою истинную сущность. Райнер боялся даже посмотреть ей в глаза. Словно она была Элдийкой с Парадиза. Словно бы это она по его вине потеряла многих дорогих ей людей. Браун не хотел столкнуться с презрением в её глазах. Понимал, что не выдержит этого.

Берг же была вся бледная. Она еле — еле подавила в себе порыв вскочить со скамейки и убежать куда подальше. Случайный знакомый оказался тем, кто разрушил множество жизней. Она сидит рядом с виновником тех страшных смертей, что произошли на её глазах. Нет. Она не теряла близких. Они тогда были в городе. Сильвия же гостевала у бабушки и вовремя успела сбежать. Да, только тот кошмар даже в таком случае забыть было невозможно, а проигнорировать уж тем более. В воздухе пахло железом, пахло страхом. Отовсюду слышались отчаянные крики и противный тошнотворный хруст. Чужая боль будто висела в воздухе. Очень трудно оставаться равнодушным к такому. Не то чтобы своими руками устроить. Сильвия просто не могла понять, почему и как он мог быть причиной всего этого.

— Мы были детьми, — разрушил тишину Райнер. — Нам внушили, что там за морем живут наши враги. Я просто хотел быть хорошим Марлийским солдатом, — он наклонился, придерживая голову руками. — Я жил среди них. Служил и был разведчиком. Давал клятву… Я почти забыл о своём долге перед Марли. Даже в какой-то момент думал, что я заботливый старший брат, что следит за неразумными младшими. Я ел, спал, пил, рядом со своими врагами. Рядом с теми, чью жизнь мы разрушили в тот злополучный год. Мы были детьми. Мы верили тому, что нам говорили взрослые. Мы хотели доказать, что мы можем быть истинными Марлийцами. Что наши родители могут гордиться нами.

Райнер снова замолчал. Он сидел с закрытыми глазами, нахмурившись, словно человек, ожидающий грома среди ясного неба. Этим громом была она. Девушка, что сидит рядом с ним, ошарашенная, явно не ожидавшая такого поворота событий. А ведь он правда её полюбил. Когда успел, сам точно понять не смог. То ли в первую встречу, то ли за время тех дней, когда он играл в шпиона, следя за ней. Мнение её было для него важным. И сейчас, когда он точно знал её отношение к войне, к солдатам, к Парадизу, ему оставалось только, зажмурившись, ждать, когда судья обрушит на него свой приговор. Когда она, презрительно фыркая, или ещё хуже, дрожа от страха, уйдёт, оставив подаренного убийцей зайца на этой долбанной скамейке.

— Я Элдийка и горжусь этим, — уверенно заявила Сильвия. — Ни я, ни люди с Парадиза не обязаны отвечать за ошибки своих нерадивых предков. Это было сто лет назад. Сто лет назад! — девушка поднялась со скамейки, прижимая к себе игрушку. Райнер, открыв глаза, удивленно уставился на неё в ожидании продолжения. — Сожалеть — хорошо, только бесполезно. Докажи поступками, что тебе жаль. Исправь ошибку своего детства и не позволяй чувству вины поглотить тебя. Если нужно кого-то винить — вини тех, кто запудрил твои тогда еще детские мозги.

Сильвия ушла. Как он, впрочем, и предполагал. Ушла, а зайца не оставила. С собой забрала. Ушла гордо, не торопясь, не оглядываясь. Сказанные ею слова ещё звучали в его голове отдаляющимся эхом. Они летали в воздухе, наполняя этот вечер чем-то определённо свежим, но таким знакомым. Слова, что, казалось бы, были самыми обычными, попали в самое сердце. Принесли облегчение и какое-то нравственное возбуждение. Пробежались по коже мелкими иголочками.

Она ушла, а слова её остались.