13. Власть (2/2)

Ангелика уже хотела было возмутиться, но в этот момент к ним подошёл Эльмар, и девушка, забыв обо всём, принялась ему помогать. Фабиан же лишь кивнул и, вытащив сигарету, сказал на прощание:

— Встретимся около госпиталя Святого Лаврентия.

Райнер Браун стоял вдалеке, облокотившись о кирпичную стену какого-то дома. Брови его были нахмурены. Руки скрещены на массивной груди. Увиденное не то чтобы шокировало его. Скорее поразило. Девушка, которая сначала показалась ему милой и невинной, была членом антивоенного движения. Движение, которое вот уже какую неделю вызывает многочисленные споры и обсуждения у его начальства. О таком он даже подумать не мог.

Не то чтобы данный факт заставил его испытать отвращение или отказаться от своих мыслей о ней. Просто мужчина в очередной раз убедился: груз прошлого будет преследовать его постоянно. Мысли о его провале, мысли о неправильности его поступков и жестокости суждений мешали нормально существовать. Армия стала омерзительна. Начальство всё больше и больше напоминало глупых, помешанных на достатке свиней. Мысли о новой знакомой помогали ему отвлечься. Они были как порыв холодного ветра в ужасающий зной, или как глоток воды во время вечной засухи. То, что и она оказалась замешанной в политику, то, что и она считает таких, как он, жестокими убийцами, причинило ему боль. Куда бы он не пошёл. Во что бы он не верил. Как бы не пытался быть верным солдатом Марлии и хорошим сыном. Мысли о тех, кого он так мастерски обманул, шли за ним следом, садились на плечи, давили и душили своей честностью и правильностью.

Браун не хотел признавать правды. Она была слишком тяжелой. Райнер до последнего хотел заблуждаться в своей правоте. Он не желал в очередной раз услышать о том, что он монстр. По крайней мере, не от неё и не сейчас.

Марлийский солдат пытался случайно встретить Сильвию чуть ли не каждый день. Это новое развлечение превратилось в настоящее хобби. Утром, после собрания, всегда в одно и то же время, Браун, пригладив волосы, прогуливался по одной и той же улице, на которой расположилось здание газеты «Глас народа». Пару раз он видел её в компании рыжеволосой сестры. Но вместо того, чтобы подойти, напомнить о своём обещании, назначить встречу, он оставался в стороне и любовался ею, как закатом или бьющимся о берег морем. Любовно разглядывал её длинные тёмные волосы, которые она иногда украшала коричневой лентой. С замиранием сердца следил за тем, как из-за порыва ветра её пышная юбка слегка приподнимается, оголяя изящные коленки.

Можно было, зная имя, спросить о ней в издательстве, можно было подойти. Но, будучи человеком стеснительным в подобных делах, он лишь стоял и смотрел, боясь, что она исчезнет. Теперь же его страхи лишь усилились. Понимал, что если узнает, что он сделал, то не поймет, не примет этого. Не захочет принимать.

Сильвия и странный мужчина отделились от толпы журналистов и двинулись по направлению дальней улицы. Мужчина шёл медленно, опираясь о костыль. Девушка же шла в припрыжку, без остановки, о чём-то говоря. Браун тяжело вздохнул. Мимо него пробежал мальчонка с белой маской злобного клоуна. Следом за ним девчонка с маской бронированного титана.

«Фестиваль масок», — лениво подумал Браун, поднимая голову к тёмно-сиреневым облакам. — «Будет отличное завершение дня».

***</p>

Дойдя до военного госпиталя Святого Лаврентьева, Эрен вдруг резко остановился, рассматривая огромное здание, что в свете уличных фонарей казалось невероятно пугающим. Окна первого этажа были открыты, и из них сочился яркий свет. Выше окна уже были темными, и только в нескольких из них можно было заметить маленький огонёк призрачного света.

— Я попал сюда в первый раз как душевно больной, — задумчиво сказал Эрен. — Столько времени прошло.

Сильвия оглядела мрачное здание и ещё сильнее закуталась в большую кофту. Этот госпиталь выглядел слишком жутко. Смотря на него, сразу же представляешь забитые ранеными солдатами палаты, врачей в белых халатах, запачканных кровью солдатов, безумные крики боли и огромные шприцы. Врачей Берг никогда не любила.

— Я ведь тебе не всё рассказал, — с каким-то сожалением произнёс Эрен. — Думал, что это не так важно, сейчас же вижу, что сделал важное упущение. Пошли!

Мистер Крюгер схватил Сильвию за рукав, и они вместе подошли к одиноко стоящей скамейке. Эрен много времени проводил вот так вот, сидя на ней. Много размышлял о своих поступках, о мире, о людях. Место тут было каким-то особенно спокойным и уютным. Даже несмотря на то, что рядом стоял госпиталь.

— Именно тут я познакомился с Клаусом, а позже он привёл сюда и Фабиана, — продолжил свой разговор Эрен, когда они сели на скамейку. — С Ангеликой и Эльмаром встретился уже позже да и не сразу они поверили мне, — парень нежно улыбнулся, вспоминая первую встречу. — Знаешь, Сильвия, почему Марлийцы ненавидят Элдийцев?

Сильвия кивнула.

— Это связанно с кровавой историей нашего рода?

Эрен удивленно уставился на неё и хотел было о чём-то спросить, но подумав о чём-то, лишь одобрительно мотнул головой.

— Когда-то наши предки уничтожали остальные народы. Выжигали целые города. Именно наш народ сотворил монстров, что позже так много съели наших.

Резко подул холодный ветер. Сильвия нервно сглотнула.

— Но почему ты не сразу рассказал мне об этом? — в её памяти тут же всплыл образ того плечистого солдата, обещавшего рассказать её кровавую историю своего народа. — Это можно было использовать в нашей речи!

— Понимаешь, Сильвия. Я не думаю, что наши люди должны нести ответственность за своих предков. Почему мы должны расплачиваться за грехи наших предков?

— Так и можно было сказать! — огорчённо пробормотала Сильвия. — Намного лучше было бы.

— Я уже не верю в лучшее.

От этих слов по спине девушки пробежались холодные мурашки. Эрен сказал эту фразу холодным и даже зловещим голосом. На мгновение он и правда стал похожим на настоящего безумца. Сильвии стало страшно.

— Несколько лет назад рабыня по случайным обстоятельствам стала Богом. Эту девочку звали Имир и она даже будучи очень сильной не смогла восстать против своего короля. Именно Имир наша могучая прародительница. Ответь, Сильвия. Ты знаешь о дрожи земли?

Девушка кивнула.

— Это мощное оружие, способное истребить всех и всякого. В те времена этим оружием была сама Имир. Она разделывала земли, рожала Фрицу детей и убивала, убивала, и ещё раз убивала. Наших предков ненавидели и это было справедливо. Теперь же также справедливо ненавидят и нас, ибо мы дьяволы, а сила, кроющаяся на нашем острове, может уничтожить всё живое. Они не просто так боятся нас.

— Но они должны знать, что мы никогда не применим её! Тогда они не будут нас бояться! — воскликнула Сильвия.

На это заявление Эрен лишь снисходительно улыбнулся.

— Мне кажется, это не поможет. Только сейчас я начинаю думать об этом. Думаю и понимаю, что чёрная бездна, над которой мы повисли с самого рождения, никогда не исчезнет. Ты можешь сказать за себя, за свою семью, но можешь ли ты обещать, что какому-то сумасшедшему из нас однажды не захочется уничтожить всех, кроме нас, — Эрен взглянул на Сильвию. Его зелёный глаз зловеще сверкнул. — Они ненавидят нас и скорее всего правильно делают. Пока сила титанов существует, пока кровавая история не забыта, другие люди всегда будут ненавидеть нас. Ненависть в наследство. Смешно… А знаешь, что ещё достаточно забавно? То, что я до последнего верю в мир, несмотря на то, что не вижу для него даже предпосылок.

Между ними возникло молчание. Берг не знала, что ответить ему. Она молча сидела, наблюдая за тем, как по улице ходят редкие прохожие. Среди них в основном солдаты. Усталые, покалеченные. Все в бинтах и гипсах. Мрачные и опустошенные, они больше походили на зомби, чем на людей. Смотря на них, можно было подумать, что ада не существует. Ад находится на земле.

— Каждый раз, когда смотрю на этих бедолаг, я задаюсь вопросом. Почему всё сложилось именно так? Тела и сердца людей искалечены. Их свободу отобрали. Они утратили самих себя. Кто бы пошёл на поле боя, если бы знал, чем это обернётся? Наверное, нет. Что-то толкает всех бороться в «ад». Чаще всего это «что-то» — не своя воля, а другие люди и обстоятельства. Однако те, кто выбрал это сам, оказываются в ином «аду». Они видят нечто иное за его пределами. Быть может, это надежда. А может, ещё больший «ад».

— А ты, Эрен? Что видел ты, когда вступил в разведку?

Йегер закрыл глаза. Смерть матери снова предстала перед ним во всех своих мрачных красках. Нет. Он не хотел забывать свою боль. Наоборот, вспоминал. Постоянно вспоминал и, сжимая до боли кулаки, твердил себе, что будет бороться. Тяжелые воспоминания приносят боль, но именно они дают иногда силы для дальнейшей борьбы.

— Я видел свободу для нашего народа, — наконец ответил он, а после спросил: — А почему ты так просто согласилась поехать со мной? Знала же, что опасно. Что ты ищешь в этом аду, Сильвия?

Берг опустила глаза в пол, проводя по песку полукруг ножкой.

— Я не хочу мириться с несправедливостью. Не хочу, чтобы люди уничтожали этот прекрасный мир. Как-то мой папа сказал мне: «Надо принимать мир таким, какой он есть. Такие мелкие люди как мы не могут его изменить. Это реальность, с которой нужно только смириться». Я ответила ему, что не хочу жить в таком мире… Понимаешь, Эрен, я верю, что искусство может помочь изменить мир и мышление людей. Вроде я говорила уже как-то об этом. Если люди будут видеть страшную правду, то может это толкнёт их к мысли о том, что они живут неправильно? Сейчас так мало тех, кто умеет дружить, так мало тех, кто к чему-то стремится не из-за денег, а из-за того, что это его цель. Так мало людей, похожих на Эрвина Смита… Господи, Эрен я так хочу изменить этот мир! Пускай немного. Пусть даже если один человек услышит меня и подумает о своей жизни, я уже буду довольна и невероятна счастлива! Новый, лучший мир. Вот что я ищу в конце этого ада.

— Эта цель важнее твоей любви к капитану?

Сильвия вздрогнула. Руки её предательски задрожали.

— Я люблю капитана. Но если бы я отказалась от своей цели, то просто бы перестала быть собой. Как бы эгоистично и неправильно это не звучало себя, я всегда буду любить больше. Нет. Это не значит, что я не готова чем-то жертвовать. Наоборот, я могу многое ради него. Готова ждать вечность, готова быть хорошей хозяйкой. Только свою цель бросить я не готова. Не хочу, чтобы мои дети жили в таком мире.

— Я тоже этого не хочу, — задумчиво проговорил Эрен. — Знаешь, настоящими врагами нашего мира являются не титаны, а сами люди. Вот не убиваемая истина.

Девушка печально опустила голову, сжимая в руках край кофты. Грустные мысли переполняли её. Отчего-то хотелось плакать. Возможно, сам Бог уберёг её и Ричарда от вступления в легион разведки. Она только сейчас поняла, что, возможно, если бы они тогда, повинуясь своим ребяческим мечтам, стали разведчиками, то сейчас выглядели бы не лучше опустошенного Эрена. Те весёлые, чистые дети, что ночевали у них дома выросли. Изменились. Стали до ужаса непохожими на себя прежних. Через какой ад они должны были пройти, чтобы претерпеть таким изменения? Что такого кошмарного случилось с Эреном, что он, бывший когда-то борец с титанами, возненавидел людей, а не своих врагов? Хотя люди и есть истинные враги. К этой правде никто готов не был.

— Ребята!

Сильвия и Эрен синхронно подняли головы. К ним на всех парах бежала Ангелика. Рыжие волосы хлопали её по спине. На лице счастливая улыбка. Сзади неё непринужденно шагал Фабиан, покуривая сигарету. Следом за ним, как на заклание, плелись Эльмар и Клаус.

— Сегодня мы все хорошо поработали, поэтому заслужили небольшой отдых! — воскликнула Ангелика, подпрыгивая на месте и хлопая в ладоши. — Верно же, мистер Баум?

Фабиан тяжело вздохнул.

— Ты меня когда-нибудь до гроба доведёшь своими обращениями!

Фишер подбежала к Сильвии и, взяв её за руки, заставила подняться со скамейки. Зелёные глаза девушки сверкали возбужденным блеском.

— Пошли. Думаю, тебе понравится. В конце фестиваля будет настоящий салют!

Сильвия скромно улыбнулась. Разве можно устоять перед таким напором? Все размышления, плохие мысли и воспоминания о доме Берг решила отложить на потом. На вечер, когда Ангелика уснёт, Сильвия сможет насладиться тишиной. В такое время она часто вспоминала семью, своих родителей и сестёр, иногда Эрвина Смита и очень часто капитана Леви. Увидит ли она его? Не забыл ли он про неё? На эти вопросы ответить она не могла. Ей иногда казалось, что всё, что было между ними в тот вечер, было лишь сказочным сном. Не было того обещания. Не было Леви Аккермана. Девушка сильно пугалась, когда такие мысли приходили в её голову. Так сильно, что даже становилось трудно дышать. Лёгкие будто сковывал суровый толстый лёд.