13. Власть (1/2)

Всем плевать на твою правду, твои веские причины!

Что ты вышел, протестуешь? Перекрыта площадь, трасса.

Здесь решаем только мы — вооружённые мужчины!

Если ты другой и слабый — ты всего лишь биомасса!

Уходи, а то помогу!

Нет?!

Тогда готовь своё лицо к сапогу!

«FIZICA — Уважай нашу власть!»

Мюллер вошёл в приёмную семьи Тайбер вальяжно, по-хозяйски. Послушная служанка попросила его подождать, и, шурша чёрной юбкой, удалилась. Агнет же тем временем увалился на роскошный красный диван, и положив ногу на ногу, осмотрел взглядом критика висевшие на стене картины. Лорд Тайбер жил роскошно, даже по его весьма нескромным меркам. Можно сказать, что даже слишком роскошно для семьи, в чьих венах течёт кровь Элдийцев.

— Рад встречи, мой дорогой друг. Какими судьбами?

Услышав знакомый бархатистый голос, Мюллер вскочил с дивана и легонько поклонился, приложив ладонь к своему сердцу. На его пальце сверкнул огромным гранатовым бриллиантом золотой перстень.

— Возникли проблемы по поводу Элдийского вопроса, сэр.

Мюллер выпрямился и пригладил рукой рыжие волосы. Лорд Тайбер с невозмутимым лицом прошёл к дивану и сел на него, слегка нажав на кнопку звонка. В комнату тут же влетела служанка и, заметив лорда, поклонилась, смотря в пол.

— Бокал бренди, — сухо приказал Тайбер. — а моему другу какого нибудь хорошего вина.

— Слушаюсь, сэр.

Когда массивные двери за служанкой захлопнулись, Тайбер жестом попросил продолжить разговор. Вспотевший от внезапно нахлынувшего волнения Мюллер вытащил из своего кармана синий платок, после чего прошёлся им по мокрому лбу.

— За последнюю неделю было уже пять выступлений от некого антивоенного движения, — начал рассказ Мюллер. — Некая Сильвия Фишер утверждает, что была на острове и в качестве журналиста взяла интервью у местных жителей, а также наделала кучу доказательных снимков. Эта мерзкая журналюга утверждает, что Элдийцы такие же люди, как и мы. Что жители острова даже не знаю о том что их боятся. Что население Парадиза желает мира и совершенно не хочет уничтожать всех и вся! Поверить только!

— И как люди относились к такому заявлению? — не подавая признаков какого либо волнения, спросил Тайбер.

— Многие сначала не верили, — продолжил свой рассказ Мюллер. — Говорили, мол, девчонка эта врет. Популярность таким образом зарабатывает. Во время второго концерта их полиция схватила. Как котят вытолкнула. Хотели документы потребовать, да этот, как там его, начальник газеты «Глас народа» заступился. Мол, журналисты права имеют. Они неприкосновенны. Думал, ай, пройдёт. Никто же особо не верил. Так потом газета появилась с фотографиями этими. После той статьи народ как-то всполошился. Ходить стал к ним. Слушать. Теперь, блять, мир всем подавай! Что нам делать, господин? Обращался я к военным, так те одно своё: «Лорд Тайбер все решит. Мнение народа — вещь переменчивая». Так, а что делать, если нет? Что, если мозги своей фигней они народу промоют?

— Успокойтесь, Мюллер! — лорд Тайбер лукаво улыбнулся. — Вам вредно нервничать.

В помещение снова вошла служанка, держа в руках серебряный поднос с двумя бокалами. В одном — бренди, в другом — вино из сокровенных погребов самого Тайбера.

— Но, лорд, это же серьезно! Почему полиция не может арестовать их?

Мюллер был сильно удивлён такой спокойной и слишком даже наплевательской реакции. Только после глотка вина все его существо, наконец, успокоилось, и мужчина немного таки расслабился, тая в красном диване.

— Мой дорогой друг. Знаешь ли ты, на чем именно строится наше общество? — Тайбер покачал в руках бокал с бренди. — Думаешь, кучка какого-то сброда сможет что-то изменить? Настоящая власть принадлежит солдатам, полиции, в конце концов нам, людям у которых есть деньги это все оплачивать. К тому же любую информацию можно перевернуть с ног на голову. Правда станет ложью. Доброта злом. Люди же готовы съесть что угодно, лишь бы преподносить все это на золотом блюдечке. Думать для сброда сложно. Да, журналисты имеют право на свободу слова. Только вот правда их любимая восприниматься может по-разному. Неужели ты думаешь, что мне не хватит денег, власти и сообразительности, чтобы заставить всю это кучку молчать? Их несколько тысяч, нас миллионы. Они слабы и немощны, мы умны и вооружены. Как думаешь, кто победит?

Мюллер сделал ещё один глоток, после чего и вовсе расслабился. Привычные страхи вдруг показались смешными и глупыми. Люди, выступавшие на сцене, из зверских нарушителей его спокойствия превратились в ничего не значащих шутов.

— Даже если жители всего города восстанут против нас, наш план все равно будет исполнен. Честно скажу, удивлён, что журналисты не подумали о том, что за войну проголосовал весь мир. Наш город лишь небольшая часть. Многие мировые державы на стороне нашего плана. Тут играет роль количество и сила, а не честность, правда или возвышенные желания. Мир прогнил, и ничего уже это не изменит. Будь спокоен, мой друг. Только когда все люди земного шара встанут в один ряд, тогда над нами повиснет реальная угроза.

Лорд Тайбер сделал глоток. Мюллер с благоговением взглянул на него. Рыжая прядь волос спала ему на лицо.

— Я искренне восхищаюсь вами!

Мужчина громко рассмеялся.

— Не стоит. Ох, не стоит. Я такая же пешка системы, как и вы. Человек с искренним желанием смыть позор со своего рода.

— Но неужели эти выскочки не получат по заслугам? — Мюллер недовольно цокнул. — Эта нахальная девчонка обозвала меня свиньёй! Представляете? Рыжей свиньёй в белом костюмчике! — мужчина взволнованно замахал руками. — А они все смеялись. Смеялись и аплодировали!

Лорд поставил бокал с напитком на стеклянный столик.

— Она всего лишь мелкая девчонка. Не так ли? Если хотите, можете разобраться с ней, только по-тихому. Без всеобщей мокрухи. И лучше бы сделать вам это по-умному, чтобы не привлечь внимание народа. Поверьте, Фабиан только и ждёт того, чтобы обвинить кого-то из нас в угнетение свободы слова. Если народ узнает, что мы пытаемся заглушить эту Сильвию, то у них возникнут сомнения в том, что мы говорим правду. Оправдания всегда вызывают подозрения.

***</p>

Райнер прогуливался по главной улице, когда услышал громкий, но такой нежный и знакомый голосок. Обойдя огромный дамский магазин с причудливыми манекенами под прозрачным стеклом, мужчина заметил столпотворение людей, расположившееся возле деревянной, явно сделанной наспех, сцены. Толпа вздыхала, поднимала вверх шляпы, возмущённо или радостно что-то выкрикивала, размахивая яркими бланками. В центре сцены Сильвия, укутанная в явно не по размеру вязаную кофту, что доходила ей до коленок. Одной рукой она держала микрофон, другой указывала на белую простынь, на которой быстро мелькали чёрно-белые фотографии до боли знакомых улиц Троста. На этих фотографиях были пьяницы, что ели за огромным столом для того, чтобы раскидать карты, женщины, загруженные покупками, и даже дети, бегающие по улицам, весело размахивая руками.

Браун сглотнул. Тяжёлый узел завязался в его груди. Воспоминания, которые он так старательно прогонял от себя, обрушились на него мощным потоком. Стало тяжело дышать.

— Люди Парадиза совершенно не хотят войны! Мы надеемся, что вы подумаете о том, какие последствия будут, если вы поддержите эту войну! — гласила со сцены Сильвия. — Приятного вечера, господа.

Народ снова зааплодировал. Группа стоящих около стены ребят синхронно закатила глаза, демонстрируя свой скепсис. Девушка, неловко поклонившись, гордо сошла со сцены. Тело ломило от усталости. В горле стало сухо. Но она ощущала себя такой счастливой, что ей казалось, что целая радуга проявилась внутри её тела.

— Прекрасное выступление! — Фабиан подошёл к ней и одобрительно похлопал по плечу. — Всё таки вечер самое лучшее время для таких вот собраний. Да, Ангелика?

Ангелика, перестав рассматривать бумажки в своих руках, бодро кивнула.

— Взять проектор тоже отличная идея, сэр. Хотя не удивительно, это же идея Эльмара!

Фабиан смешно фыркнул, доставая из кармана кофты железную коробочку с сигаретами.

— Интересно. Я хоть когда-нибудь получу от тебя слова одобрения?

На это рыжеволосая лишь фыркнула, прижимая к груди документы. Сильвия приглушенно засмеялась.

— Эрвин бы гордился тобой.

Эрен появился неожиданно. Как будто бы вырос из-под земли. Слова о Смите стёрли улыбку с её лица. Заставили её помрачнеть. Она помнила этого великого человека. Помнила, как шла вместе с ним на смерть. Помнила, какой холодной уверенностью пылало его лицо. Сильвия никогда не предавала его память. Он был её кумиром. Человек, которого она считала настоящей непоколебимой личностью. Берг всегда старалась быть такой же храброй и уверенной в своём жизненном пути, как он. Быть может, его пример отчасти и стал визитной карточкой её успеха. Ведь когда кто-то говорил, что что-то невозможно, разум услужливо напоминал, что был тот, кто совершил невозможное. Был человек, который по-настоящему жил. Жил, а не существовал, боясь однажды стать кормом для титанов. Жил не для того, чтоб жениться и продолжить свой род. Жил для другой, не менее великой цели.

— Спасибо, Крюгер, — девушка вяло улыбнулась.

На улице тем временем стали зажигаться фонари. С каждой минутой становилось всё холоднее и мрачнее. Где-то заиграла весёлая переливчатая музыка. Ангелика, услышав её, возбужденно предложила:

— Пойдёмте все вместе на фестиваль?

Фабиан задумался.

— Нам бы сцену прибрать для начала.

Эрен подошёл к Сильвии и схватил её за руку. Девушка от неожиданности вздрогнула.

— Займитесь пока сценой. Мне нужно обсудить с Сильвией кое-что важное.