9. Роза нашего прощания (2/2)

Она прошла мимо него, шурша своей длинной белой юбкой. Еле уловимый запах яблочного пирога с корицей тонким шлейфом проследовал за ней, ловя его сознание, маня пойти за собой. Капитан сделал ещё один глоток и, поставив чашку на ажурное блюдце, поднялся, послушно следуя за ней. Мощный порыв вечернего ветра ударил его в спину, будто бы нарочно подталкивая к своему искусителю. Все его прежние рассуждения о неправильности их общения, о невозможности разговора наедине как-то само собой улетучились, рассосались в дивном аромате, исходящем от её тела. Ему вдруг надоело бороться с собственными принципами. Захотелось во что бы то ни стало коснуться её.

Хотя бы один раз.

Сильвия обошла дом и, открыв главные двери, вошла внутрь. Она ощущала его присутствие, знала, что он пойдёт за ней. На кухонной тумбе стоял графин, наполненный ягодным морсом. Тусклый свет уличного фонаря проникал внутрь комнаты, заставляя его тонкое стекло поблёскивать.

— Что-то случилось, капитан? — девушка взяла графин и плавно развернулась к нему.

В гостиной царил полумрак. Только свет фонарей, пробивающийся с улицы через открытые окна, освещал пространство. Были слышны приглушенные разговоры и смешки.

Они, наконец, остались наедине.

Аккерман быстрыми, уверенными шагами подошёл к ней. Серые глаза игриво блестели. От пугающей близости сердце Сильвии резко заколотилось, а лицо бросило в жар. Шершавые пальцы капитана коснулись нежной шеи девушки. Аккерман притянул Сильвию к себе и дотронулся до её губ своими. Девушке стало трудно стоять на ногах. Губы капитана заставляли забыться, утягивали за собой в сладкую истому. Это был чарующий поцелуй. Волнительный и грубый. Безмолвное признание своего собственного проигрыша.

В какой-то момент руки девушки ослабли, и графин упал, разлетевшись на несколько осколков. Сладкая жидкость разлилась по полу. Капитан, казалось, и не заметил этого. Всем телом он придавил девушку к кухонной тумбе, пройдя сапогами по разбитому хрустящему стеклу. Так важно было то, что происходило сейчас между ними. Настолько важно, что Аккерман, сам король чистоплюев, забыл снять сапоги. Забыл, что под ногами липкая жидкость. Всё это было мелочью по сравнению с её теплом, с нежными губами, что были подобны лепесткам роз.

Поцелуй стал ещё теснее, ещё жарче и интимнее. Когда Леви отстранился, чтобы вдохнуть воздуха, Сильвия, собрав волю в кулак, оттолкнула капитана.

— Мама будет ругаться, если пол станет липким, — прошептала она дрожащим голосом, и пока Аккерман тяжело дышал, приводя мысли в порядок, бросилась искать тряпку и ведро.

— Чёрт! — выругался Леви в пустоту и, отойдя к двери, принялся снимать сапоги.

Сильвия вернулась через минут пять с бумагой и ведром холодной воды, где тонула старая половая тряпка. Девушка села на колени возле разбросанных осколков и принялась собирать самые крупные. Леви подошёл к ней и, не сказав ни слова, начал помогать. Воцарившееся молчание нисколько не смущало его. Оно было каким-то домашним, совершенно не напряжённым. Сильвия то и дело поглядывала на него. Щёки девушки всё ещё покрывал румянец.

— Эрвин сказал, что в корпусе освободилось место для секретаря, — собрав все осколки и сложив их на принесённую девушкой бумагу, прервал тишину Леви. — Может, хочешь поехать с нами?

Девушка печально улыбнулась. Перспектива пожить в корпусе разведки и быть наедине с капитаном была приятной, но и горькой одновременно. Броситься в омут любви, с головой позабыв о своих обязанностях, мечтах и семье, она не могла. Как бы сильно капитан Леви не запал к ней в душу.

— Я не солдатская девка, капитан, — усмехнувшись, ответила девушка, убирая остатки стекла. — Понимаю же, что это место займу как ваша любовница, а мне этого не надо. Да и не могу я, — Сильвия поднялась на ноги и, аккуратно взяв листок со стеклом за края, выкинула его в мусорное ведро. — К тому же, разбирать бумажки — это не моя мечта, капитан. Я хочу быть журналистом, хочу написать книгу. Хочу, чтоб папина компания развивалась и дальше. Можно было приехать к вам на неделю, чтобы собрать материал, но ребята уже всё про корпус мне рассказали. Недавно отец сказал мне, что собирается сделать меня управляющей компанией. Он хочет проводить больше времени с матерью, надеясь на её благосклонность. Разве я могу отказать ему?

— Если это твоя мечта, то не вздумай отказываться, — спокойно ответил Леви, принимаясь за мытьё пола. - Я не хочу, чтобы ты связывала себя со мной. Ты вольна решать сама, как тебе жить.

Леви не ожидал от Сильвии другого ответа, хоть в глубине его души и горела слабая надежда на счастливый финал. Как будто она могла бы согласиться. Как будто бы план Эрвина, незнающего эту девушку достаточно хорошо чтоб учесть особенности её характера, мог сработать. Впрочем, отрицательный ответ Берг был ожидаем и наиболее вероятен. Капитан прекрасно понимал, что у них с Сильвией разные дороги. Он хочет уничтожить всех титанов, она - развить компанию отца. Бросить всё они не в их силах. Да и такой поступок будет равносилен предательству. Предательство по отношению к другим, предательство по отношению к себе.

Аккерман не собирался признавать свои чувства, выражаясь конкретными словами. Сказать «Я люблю тебя» для него было словно дать ложную надежду, а он этого сделать не мог. Не хотел, чтобы из-за того, что произошло сегодня, Сильвия закрылась от других мужчин. Более всего он хотел, чтобы она была счастлива, пусть даже это счастье принесёт ей другой человек. Лучше так, чем она будет ждать его так долго, не имея никакой надежды, ибо даже он сам не знает, чем закончится его жизнь.

— Скажи, Леви. Ты правда что-то чувствуешь ко мне, или это просто похоть? — девушка озадаченно взглянула на него. — Не играешь ли ты со мной, думая, что раз я наивна, то поведусь на всё?

Аккерман отжал тряпку и взглянул на неё.

— Я похож на такого человека?

— Тогда, я дождусь, — прошептала Сильвия, облокачиваясь об стол, — момента, когда и для нас будет возможность быть вместе.

Леви тяжело вздохнул. Ему оставалось только благодарить Бога за то, что разум не решил снова сдаться во власть сердцу. Это было бы провалом для них обоих.

— Ты ещё молода. Не обременяй себя. Я стану свободным только когда на земле не останется ни одного титана. Доживу ли до этого момента, будет ли этот момент, сказать не могу. Да, ты и сама понимаешь. Пока долг свой не выполню, об обычной жизни и думать не смею. Поэтому забудь меня, Сильвия.

Капитан бросил тряпку на пол и, поднявшись, подошёл к девушке, внимательно смотря ей в глаза.

— Не думал, что когда-нибудь полюблю. С первого раза, с одного только взгляда, — он провёл рукой по её щеке. — Ты дорога мне, но не можешь быть рядом со мной. Ждать год ради жалких трёх дней? Ждать пять лет ради месяца вместе? Мне никогда не давали отпуска, да и редко кому его дают. Твоё же место здесь. Жить в корпусе и управлять делом ты не сможешь, да и корпус разведки не постоялый двор, чтоб пускать внутрь себя гражданских погостить.

Сильвия понимающе кивнула. Леви и не нужно было ей всё это объяснять. Большая цена за их счастливые отношения. Цена, которую, даже если очень захотеть, невозможно заплатить, ибо в этом мире есть не только любовь, но и долг, пренебречь которым не получится.

— Титаны не будут вечны, капитан, —Сильвия улыбнулась. — Можете считать меня глупой, но я верю, что миссия будет удачной и тогда вы найдёте ключ к тайне. Я верю, что через пару лет вы исполните свой долг. Думаю, к тому времени и я исполню свою мечту. Поэтому, — она схватила его за руку, — я дождусь. Не навещай меня. Не думай обо мне, пока не уничтожишь всех титанов. А после обязательно возвращайся. Мне всего двадцать лет. Не страшно, подожду. Клянусь. Клянусь, что дождусь! — Сильвия приложила кулак к сердцу, на что капитан лишь покачал головой.

— И всё же я не принимаю твою клятву, — Леви нежно притянул её лицо к себе. — Ты свободна и ничего мне не должна.

Сказав это, он снова поцеловал её, стараясь запомнить этот момент в мельчайших деталях. Нежные губы, запах корицы и яблока. Теплота женского тела, будоражащая сознание. Хохот и оживлённая беседа солдат, находящихся где-то далеко за стенами. Мимолётные мгновения жизни. Один нещадно короткий момент любви. Время, ускользающее словно песок сквозь пальцы.

Один священник говорил, что люди вынуждены страдать. Ведь только через страдания можно познать счастье. Если Сильвия — его приз за долгие мучения, то почему время не может идти медленнее? Почему бы всему на свете не замереть, почему не самоуничтожиться? Титаны, разведка. Почему бы этому всему не исчезнуть? Почему не могут остаться только они. Счастливые и влюблённые. Её близость сводит с ума. Тесные объятия. Он ощущает у себя под пальцами её кожу. Он чувствует, как бьётся её сердце. Всё превращается в тлен, в ненужный мусор. Есть только она, он, и море безумных чувств, что всё сильнее и сильнее затягивает его вглубь, будто Сильвия — сирена из книжки сумасшедшего писаки.

Столько страданий. Уход матери, смерть друзей, погибший элитный отряд. Вечная борьба. Вечное блуждание в темноте в попытках добиться желаемого. В попытках прикоснуться к истине. Если всё хорошее добывается страданиями, то почему же даже после того, как он прошёл через ад, судьба послала ему любовь. Любовь к той, что даже находится рядом не может. К той, что ещё очень молода. К той, чью жизнь он не смеет отравлять собственной судьбой. Если суждено ему, всего раз взглянув, полюбить, всего раз поцеловав, потерять голову, то почему бы судьбе не дать ему силы и мужества так же быстро забыть её? Почему Бог не может дать им больше времени? Разве он недостаточно страдал? Страдал столько, сколько ни один человек вытерпеть не мог. Если Сильвия - его награда, то почему времени так мало? Но самое страшное то, что он привык. Привык терять, хотя, казалось, к этому не привыкают.

***</p>

Солнце медленно поднималось на небо, окрашивая его яркими цветами. Ветер слегка трепал деревья. Птицы оглушительно пели, приветствуя новый день. Разведчики седлали лошадей, готовясь в обратный путь. Вчера от Бергов они ушли поздней ночью и, несмотря на то, что никто из них не выспался, всё равно решили отправиться сегодня, дабы не было слишком поздно. Лучше всех среди заспанных и опухших рож выглядел капитан, для которого спать три-четыре часа было нормой. Только сегодня он был слишком задумчивым, в слишком плохом настроении.

— Привет.

Леви развернулся в сторону раздавшегося голоса. Сильвия стояла около входа в конюшню и махала рукой ребятам. На согнутом локте висела плетеная корзина, забитая пирожками. Глаза были красными, под ними расползлись мешки.

— Пришла проводить? — Эрен похлопал девушку по плечу. — Рад видеть.

Девушка поздоровалась с командиром и приподняла платок, прикрывавший выпечку.

— Мама просила передать вам со вчерашнего банкета. Возьмите себе.

Элитный отряд одобрительно загудел. Пирожки Луизы были невероятно вкусными. Было бы кощунством отказаться от такого великолепного предложения. Ханджи, бросив в свой мешок пару особо понравившихся ей булочек с яблоками, дружески обняла Сильвию, да так, что у бедолаги даже хрустнули кости.

— Удачной вам вылазки, главнокомандующий! — девушка протянула Эрвину остатки пирожков.

— Спасибо, Сильвия, спасибо. Береги отца, — Смит положил к себе пирожки и пожал маленькую ручку Берг. — У тебя прекрасная семья.

Берг благодарно улыбнулась Смиту, после чего подошла к Леви.

— Чего встали? По коням. Живо! — выкрикнул Аккерман, одаривая подчинённых сердитым взглядом.

Разведчики, переглянувшись между собой, вернулись к своим лошадям. Сильвия, порывшись в кармане кофты, небрежно наброшенной на её плечи, вытащила оттуда красную, словно налитую кровью розу.

— Возьми её с собой, — попросила она, подходя ближе. — Когда я была маленькой, отец посадил в нашем саду розы в честь рождения его первого ребёнка. Всё время считала эти цветы своими. Смешно, не правда ли?

Леви не ответил. Молча стоял и смотрел на её грустные, медовые глаза, что сегодня преследовали его во сне.

— Сохрани его. Пусть будет тебе оберегом, — девушка вытянула вперёд руку. — Будь осторожен и помни, что я буду ждать тебя.

Аккерман перевёл взгляд на пышный ярко-красный бутон, покоившийся на нежной ручке. Он был таким же невероятно ярким и красивым, как её душа, и наверняка таким же нежным, как её губы. Слегка улыбнувшись, Леви взял цветок и, покрутив его в руках, ответил.

— Если мы сможем побороть титанов, то ты будешь первой и единственной, к кому я приду. Только ты не жди. Не тешь себя надеждами. Я не в силах пообещать тебе сделать тебя своей женой. Я не верю в то, что всё будет хорошо.

— Я буду верить за нас обоих, капитан. Моего сердца хватит.

Леви напоследок снова поцеловал её, из последних сил борясь с внезапно появившейся в нём нежностью. Эрвин, следящий за этой картиной, лишь добродушно улыбнулся. Он знал, чем это закончится. По крайней мере, этого стоило ожидать. Ребята же решили смолчать. Лишний раз нарываться на колкости капитана никому не хотелось.