7. Петля (1/2)

В доме Бергов царила ужасающая, липкая тишина. Маркус ходил туда-сюда, нервно теребя воротничок рубашки. Луиза каменным изваянием сидела на диване и, закрыв лицо руками, бесшумно плакала. Эльза гладила её по плечу, стараясь успокоить. Младшая же сидела на полу в углу и опасливо следила за резкими движениями отца. Глаза её были красными и мокрыми. Она не любила, когда отец впадал в бешенство.

— Поверить не могу, — наконец выдавил из себя Берг. — Как вы провернули всё это? Как посмели?

Эльза опустила глаза на пол и тихо ответила:

— Сильвия обнаружила достаточно важную информацию, отец. Разве можно было молчать?

Маркус остановился посередине комнаты и шумно выдохнул. Сознание его понимало, что дочь поступила правильно, но душа противилась этим мыслям. Больше своей работы он любил детей. И хоть дело отнимало звериную часть его жизни, он всегда думал о них и переживал. Потерять дочь было страшнее разразившейся перед ним бездны. Он словно очутился в страшном сне, где сбылись все его самые страшные опасения, и даже то, что их признали невиновными, не успокаивало его.

— Я должен был взять всю вину на себя, — прошептал он, и прикрыл уши руками. — Я должен был что-то сделать…

— Мы ничего не можем сделать, Маркус, — твёрдо заявила Луиза.

Она опустила руки на колени и выпрямилась.

— Что ты говоришь, Луиза?! — воскликнул Маркус.

Сейчас он не был похож на самого себя. Вместо доброго, тихого мужчины перед семьей предстал разъярённый, сломленный человек, не понимающий, что делать.

— Они не поверят тебе, — тихо ответила Луиза и подняла отрешенные глаза на мужа. — Если начнём защищать её — повяжут и наших детей. Я не хочу потерять ещё и Эльзу с Ингрид.

— Но она наша дочь!

— Мы не можем уберечь её от собственной судьбы, — тихо ответила она. — Нам остаётся надеяться на то, что капитан Леви спасёт её.

Мужчина тяжело выдохнул и, подняв руки кверху, застонал. Его сердце было слишком слабым, чтобы выдержать такой поворот событий. Луиза же оказалась намного сильнее мужа и смогла скрыть все свои эмоции глубоко внутри души. Всё же она мать и от неё зависит жизнь Ингрид и Эльзы. Она должна быть сильной. Должна уберечь хотя бы их.

— Эльза, забери Ингрид и иди наверх! — скомандовала она. — Быстро!

Эльза осторожно поднялась с дивана, придерживая живот рукой. Маленький ощущал переживания матери и сидел смирно, словно страх сковывал его движения. Ингрид, услышав слова матери, всхлипнула. Если родители просят уйти их на верхний этаж, значит, сейчас разразится ссора.

— Ничего, все хорошо, — Эльза погладила сестру по голове.

Ингрид встала на ноги и схватилась за юбку сестры. Когда они молча поднялись на вверх, Луиза резко поднялась с дивана и обратилась к мужу.

— Нужно рассказать о случившемся капитану. Может они что сделают.

— Да что они могут сделать?! — не выдержав напряжения крикнул Маркус. — У них свой план. Как ты этого не поймёшь? Делать ему нечего как спасать чужого человека.

— А если он любит её? — с непроницаемым лицом спросила Луиза.

Маркус вопросительно уставился на жену.

— И почему ты так решила?

— Может потому что я была невольным свидетелем того, что здесь происходило? — женщина вспыхнула. — Ты сам повесил на мои плечи этих разведчиков и уехал довольный. Ты всё время так поступаешь! Для тебя наш дом, наша семья вообще ничего не значит. Если бы ты был рядом, возможно, и Эльза бы не забеременела так рано!

Разочарование в браке, боль и обида на мужа смешались в единое огненное варево. Луиза просто не могла сдержать в себе закрутившееся из собственных эмоций торнадо, которое так и норовило вырваться наружу, расправившись с тем, кто его создал. Подавляемые эмоции никогда не приводят ни к чему хорошему. Рано или поздно они всегда вырвутся на свет.

— Но я много работаю! — начал оправдываться Маркус. — Одежда, которую ты носишь, еда, наш дом. Всё это есть у нас благодаря нашему делу!

— Ты давно бы уже мог передать его кому-то. Назначить человека, а самому приезжать проверять работу раз в месяц. Раз в месяц, а не каждый день! Это твой выбор уезжать от нас так надолго. Твой выбор! Не нужно искать оправданий. Тебя не было рядом, Маркус. Когда Эльза, о, бедная моя глупая Эльза, начала встречаться с тем мерзавцем. Не ты успокаивал её, не ты уговаривал оставить ребенка. Тебя никогда не было рядом!

Высказавшись остолбеневшему мужу, Луиза снова села на диван и закрыла лицо руками, тяжело дыша.

— Я терпела это, когда ты только начинал работать. Терпела, потому что верила, что ты позже, как и обещал, наймёшь помощника. Только после Сильвии родилась Эльза, а потом и Ингрид. Может, если бы я родила тебе сына, ты бы не стал относиться ко мне с такой жестокостью?

Берг подошёл к ней и упал на колени, сжав в своих огромных руках маленькие ладошки жены. Он никогда не воспринимал её обиды всерьёз, даже подумать не мог о том, что всё это время именно он был главной причиной их распадающегося брака.

— Если бы всё можно было повернуть назад. Мне жаль. Мне так жаль! — он прислонился губами к её рукам. — Мне очень жаль, Луиза.

— Я видела, как он смотрел на нашу дочь. Видела, каким взглядом. Влюбленные мужчины становятся такими смешными. Даже самые холодные и закоренелые.

Маркус оторвался от её рук.

— Это ещё ничего не значит, милая. Капитан Леви разведчик. Кто знает что в голове у него? Ну смотрел и смотрел. Мужчины часто смотрят в сторону девушек и преследуют они явно другие намерения. Он никогда не возьмёт её в жёны. Только ребёнка он может ей дать и всё. Больше ничего.

Женщина помотала головой.

— Материнское сердце никогда не обманывает, Маркус. Так, как капитан Леви смотрел на неё, могут смотреть лишь влюбленные. Ты можешь не верить мне. Можешь. Но, прошу, найди капитана и расскажи о том, что случилось.

Берг тяжело выдохнул.

— И как по твоему я найду его? Они наверняка уже далеко!

— Нифа! — ответила Луиза. — Она осталась в городе, чтобы следить за обстановкой. Найди её.

— Дорогая, ну так может она уже и знает? — неуверенно спросил мужчина.

— Тогда убедись в том, что она об этом доложит! — гневно выкрикнула Берг. — Сделай ты хоть что-нибудь!

***</p>

Небо, ополчившись на людей, снова натянуло на себя покрывало из тяжелых и мокрых туч. Холодный ветер пробивал насквозь, и разведчики всё сильнее кутались в тёмно-зелёные плащи, терпеливо ожидая указа от капитана Леви. Отряд скрылся от военных в густом лесу, притащив с собой пойманного члена отряда Кенни Аккермана, чтобы раздобыть информацию. Пока Ханджи и Леви пытались заставить бедолагу говорить, поочередно ломая ему пальцы, остальные стояли на страже, вскинув охотничьи ружья, что смогла добыть для них Саша.

Послышались шаги. Жан, очнувшись, прицелился, положив палец на спусковой крючок. Всё его тело напряглось и стало практически каменным. Он всё ещё не привык и не хотел убивать людей, но в данном случае действовать по другому было нельзя. Все остальные тоже заразились волнением. Только Ханджи и Леви продолжали своё дело, доверяя подчиненным.

— Это я! Нифа! — девчонка спрыгнула с дерева и сняла с головы капюшон. — Пришла доложить обстановку в городе.

Ребята выдохнули и опустили ружья. Ханджи, хмыкнув, отпустила изрядно побитого солдата и, вытирая испачканные в крови руки о штаны, неспешно направилась к Нифе. Бедолага упал на траву и сильно затрясся, подобно испуганному животному, прикрывая руками голову. Леви, взглянув на эту картину, лишь передёрнулся от отвращения.

— Ну, что там с Эрвином? — спокойным голосом спросила Зоэ.

Нифа бегло оглядела ребят из отряда и только потом ответила:

— Их поведут на суд примерно через час, где будет объявлен указ о казни. На площади заканчивают второй эшафот. Я пыталась поговорить с Дариусом, но там было слишком много охраны, сами понимаете.

Ханджи удивленно подняла бровь.

— Их?

— Да, майор, Эрвина Смита и Сильвию Берг.

Ребята переглянулись между собой. Армин бросил осторожный взгляд в сторону капитана Леви.

— Но почему её? — отойдя от шока, спросила Ханджи. — А Ричард?

— Она взяла всю вину на себя, чтобы защитить семью.

Аккерман цокнул языком и, быстро развернувшись к пленнику, схватил того за воротник.

— Отвечай, ушлёпок, — холодно приказал он. — Куда вы повезли Эрена и Хисторию?!

Пленник, сдерживая слёзы, покачал головой, чем вызвал новую вспышку ярости у капитана. Леви не мог бросить всё и кинуться спасать этих двоих, как бы сильно ему этого не хотелось. Смит просил доверять ему, но куда обычно приводила его вера? Он доверился Фарлану, доверился Изабель и в итоге потерял их. Оставил прошлый элитный отряд, надеясь на их силу и опыт, и в итоге по возвращению нашёл лишь трупы. Вера не всегда приводила его к чему-то хорошему. Раз на раз не приходится. Только вот Смит всегда оправдывал ожидания, и его планы, какими бы сумасшедшими они не казались, выстреливали чётко, приводя к нужному результату. Капитан всегда следовал за Смитом, бесспорно подчиняясь ему. Так почему же сейчас это стало так трудно? Не от того ли, что смерть теперь угрожает не только Эрвину?

Сама мысль о том, что Сильвия сейчас сидит в тюремной камере, связанная по рукам и ногам, заставляла его кровь бурлить, словно по венам пустили крепкий коньяк. Она была его сладким ядом, дурманящим сознание, веселящим газом. Та, чью незримую власть над собой он не осмеливался признавать. Из-за пленника они потеряли много времени, которое было на вес золота. Если бы не он, они давно бы уже нашли Рода и вернули Эрена и Хисторию. Они бы успели к началу казни. Успели и спасли. Пусть даже и пришлось бы после этого жить в подземном городе, ведь если план Смита не удастся, они все окажутся преступниками. Теперь это Аккермана не страшило так, как возможность не успеть, возможность увидеть болтающийся труп на толстой верёвке. Бледное, искажённое смертью лицо. Он не переживёт ещё одно осознание собственной ошибки, своего неправильного выбора.

А выбор он уже сделал.

Привязанность сверх меры опасна. По этой причине Леви никогда даже не думал об отношениях. Сердце разведчика отдано великим целям. Оно не может быть отдано женщине. Чему угодно, но только не любви. Солдаты искренне обещают отдать своё сердце человечеству. Только многие из них понимают, что это не совсем так. Эрвин, к примеру, отдал сердце не только миру, но и мечте. Сам же Леви понимал, что не за каждого готов отдать свою жизнь. Капитан был готов на всё ради детей, выросших, как и он, в грязи подземелий, ради товарищей, ради тех, кто готов бороться со всей грязью этого мира, бесстрашно смотря вперёд. Только вот никогда он не будет жертвовать жизнью ради толстосумов, набивающих свой карман чужими деньгами хоть они, к великому сожалению, тоже являются частью мира. Была великая цель — общее дело, ради которого солдаты мирились со своей смертью. Только вместе с ней каждый солдат имел свой собственный мотив для сражения. То, что заставило его вступить на эту дорожку, то, что не позволит уйти.

Такой личный мотив был и у капитана, и обязан он был этим Эрвину Смиту.

Аккерман не мог всё бросить, как бы сильно сейчас не изнывала от беспокойства его собственная душа. Не мог он оставить товарищей, ибо отряд — единая система, где каждый выполняет свою роль. Если солдат будет действовать, исходя из своих личных мотивов, если каждый начнёт сбегать с поля боя, боясь за жизнь близкого, планы будут рушиться, а общая цель никогда не будет достигнута. Солдат — человек, отдавший себя службе. Посвятив сердце, он невольно подписал договор с дьяволом, навсегда забыв мечты о семье, которые, к слову, Леви редко посещали. Семья разведчика — его товарищи, его отряд, начальство. Другой семьи судьбой было не дано. Обычные солдаты могли жениться, завести детей, а вот разведчик — нет, если, конечно, он не хочет доставить боль другим. Семья, в которой отец — разведчик, всегда будет одинока, всегда будет жить со страхом потерять родного человека. Может, поэтому, что Леви, что Ханджи с Эрвином были одиноки, несмотря на свой уже достаточно большой возраст.

Капитан рывком поставил солдата на ноги и придавил его к толстому стволу дерева. Ярость кипела в нём, и только хваленая выдержка Аккермана позволяла сдерживаться. То, что из-за молчания этого слабого человека они могут не успеть выполнить план и в случае чего не смогут спасти Эрвина и Сильвию, поджигало его. Леви был как керосиновая лампа, к фитилю которой поднесли горящую спичку. Человек, вынужденный следовать плану, вынужденный доверять своему командиру, когда жизнь той, кто в одно мгновение стала для него всем, висит на волоске. То, чего он остерегался столько лет, произошло. Он влюбился и в полной мере осознал это только сейчас, когда душа нагло начала идти против рассудка. Когда вдруг стало невероятно сложно следовать плану.

— Говори, ублюдок! — яростно процедил он, ударяя пленника по животу заставляя тем самым его снова упасть. — Говори, иначе я порву тебе глотку!

В темноте серебром блеснуло лезвие ножа. Капитан поднес его к щеке обезумевшего от страха мужчины. Все остальные молчали и не желали встревать. Аккерман был страшен в своём холодном гневе.

— Да... Да ты ненормальный!

— Возможно…