Первая встреча (1/1)
Осень, прозрачное утро. У Густава только-только появляется близкий друг в лице Зеро. Никаких подвигов, доказаний собственной важности и лазаний грудью на амбразуру. Никто не крадёт картин, не сбегает из тюрьмы и не убивает киллеров. Достаточно было ответить: ”это такая честь...”, прочесть пару стихотворений наизусть перед обедом и ужином, подменить наставника в нескольких важных моментах, научиться быстро бегать вверх-вниз по лестницам, рисовать усы карандашом для бровей, запомнить пожелания постоянников и, в целом, всё. Вы заслужили уважение и товарищество месье Густава Х. У Зеро, плюсом к способности быстро обучаться, было смягчающее обстоятельство/обязательный критерий для близкой дружбы с Густавом - полное одиночество и неудовлетворённость им. В свои 18 имея только воспоминания о войне, Зеро полностью оправдывал данное ему прозвище. Густав выцепил нужную деталь и решил выточить из мальчика-беженца Аполлона в консьержских вопросах. Однако солнце нового знакомства быстро заволокло тучами невзгод - Зеро по нелепой случайности заболевает обычным гриппом, но в тот момент, когда лекарства от него пару дней не завозили в город. Народные средства в виде молока с мёдом и рома не помогали, парень начал бредить в жару. Только сон и чтение Агаты вслух успокаивали больного.
Густав, хоть и является безумно сильным человеком, несмотря на мягкий характер и премилый внешний вид, вспомнил тяжёлое время, когда мать умирала на его коленях от чахотки и он ничего не мог сделать с этим. Чувство беспомощности предстало пред ним во всей красе и Густав потерял сон на несколько ночей. Воспоминания, возрождающие в остальных случаях, убивали сейчас. Цветные картинки, завалявшиеся в подсознании... Сам их концепт не всегда был понятен Густаву, хоть поэтические сюжеты о горьких воспоминаниях былой любви грели его душу. Он мог подчинять воспоминания себе - они приносили сладкую негу, когда настоящее озарялось счастьем прошлого. Но иногда они всплывали сами собой и заполняли голову беспросветной тьмой. Память о безграничной грусти, накрывшей маленького Густава с головой, подобно цунами, накрывающему города, не приносила удовольствия. Прошлые эмоции ощущались с новой силой, депрессия и тревога обострялись, Густав становился молчаливее, сдержаннее, под глазами появлялись мешки, мышцы начинало ломить. Он даже начинал заламывал пальцы, хотя это было ему не свойственно. Густав научился жить с травмами и знал, что душевные шрамы невозможно стереть, можно только позволять им обрастать новым опытом. Поэтому в такие периоды он усиленно читал книги, старался чаще выходить на улицу и больше говорить с любовницами наедине.
В конечном итоге, пролежав на кровати около полутора часов и безмолвно просмотрев в потолок, ему надоело валяться без сна, курить на балконе в свете луны и читать журналы о моде, каким-то образом оказавшиеся на его прикроватной тумбочке, поэтому он решил проветриться. Совершать размеренные вечерние променады у него никогда не получалось: то пристанут попрошайки или мелкие воры, то застанешь пожар или ещё какое происшествие, то самого повяжут и отвезут в участок без веской причины. На улице жизнь судьба постоянно наталкивала его на неприятности, поэтому отель был не только родным, но и полностью безопасным местом. В этот раз участь прогулки была довольно лёгкой, но до чёртиков познавательной. Услышав приятные звуки из неприметной внешне церквушки, он решил дёрнуть за ручку, хотя ночью они обычно закрыты. Дверь скрипит, но поддаётся. Зайдя, Густав слышит печальную, но торжественную и сильную в своей печали мелодию, его переполняет восторг вперемешку с заинтересованностью и он решает присесть на пару минут. Исполнитель будто кичится своей извечной тоской, тревогой и агрессией, будоража чувства как свои, так и слушателя. Повествуя глубокую историю своего детства, полного отрешённости и недостатка любви, неопределённого отрочества и скучной юности, он улыбается, правда, хитро и злобно, как чеширский кот. Но сам факт такой развязности и открытости, привычности этих эмоций, словно он вёл извечный диалог с собой посредством нот... ”В этом что-то есть”, - с восхищением думает Густав.
Час пролетает незаметно, мелодия наконец затихает и Густаву не терпится увидеть исполнителя этого чуда. Дмитрий дожимает последнюю неимоверно долгую ноту, встаёт, закрывает орган, вставляет рычажки, спускается вниз с своим пальто под мышкой и тут на его пути угрюмой, депрессивной усталости встаёт розово-сиреневое облако возрождённой надежды под названием Густав и говорит, что остался под большим впечатлением от игры и может быть молодой господин хотя бы скажет своё имя или назовёт адрес, но Дмитрий играл три часа и, не понимая ровным счётом ничего, кроме того, что к нему лезут с расспросами, просто предъявил три своих любимых слова ”мужик, нахуй иди”. Чем вкратце объяснил, что измотан физически и морально и ему нужно побыстрее добраться до дома и завтра экзамен, а там ненавистный ряд Фурье и вообще... Густав не понял бы последнее, даже если услышал бы поток мыслей измученного репетицией студента, но суть всё же дошла и он решил не лезть. Побежал в свои аппартаменты, узнал время, с трудом вспомнил день недели и решил зайти в церквушку сразу же, когда появится время