dodici. (2/2)

— Дамиано, Дамиа, дыши, — просит девушка. — Что случилось? — Интересуется она, но всё-таки ей требуется немного времени на то, чтобы понять, что происходит. Бывает очень трудно убедить Дамиано поделиться тревожащими мыслями, но Вик в этом деле всегда преуспевает.

В конце концов ответа она добивается, заставляет поговорить и объяснить, что не так, и, когда Виктория выслушивает всю историю, её лицо за секунду становится шокированным. Она не понимает, как люди могут быть такими ужасными, как они могут требовать чего-то от других лишь потому, что никак не могут отказаться от своего консервативного мышления. Дамиано этого не заслуживает! И Этан тоже.

— Милый, мне так жаль, — расстроенно хмурится девушка, касаясь скул Дамиано и осторожно их поглаживая. — Ты должен рассказать кому-нибудь об этом! Этот мудак не может поступать вот так, это незаконно! — Восклицает она эмоционально, хмурясь. И ты же понимаешь, что тебе нужно поговорить с Этаном. То, что ты делаешь, несправедливо по отношению к нему и к его девочкам. Ты не можешь просто взять и отвернуться от них.

— Я знаю, я ужасен, но… — Дамиано вздыхает. — Он же не захочет меня видеть.

— Ты не ужасен. Это ситуация ужасна, а не ты, — возражает Вик. — Ты должен быть честен с ним, слышишь? Тебе нужно извиниться. И если ему понадобится побыть одному потом, Дамиано, ты должен будешь принять это, ты должен будешь это уважать.

То, что слова Вик оказываются правильными — неоспоримый факт, и это ранит сильнее всего.

***</p>

Когда Дамиано подходит к магазину, он надеется увидеть там Этана, но, по правде говоря, он до сих пор не знает, как должен себя вести и что говорить. Однако Давид старается быть в себе уверенным, даже если знает, что вероятнее всего облажается.

Дамиано видит его, как только заходит в помещение, и эмоции на лице Этана, стоит им только встретиться взглядом, меняются секундно. Он становится злым, он, кажется, испытывает самое настоящее отвращение.

— Мы можем поговорить? — Спрашивает Дамиано, подойдя к стойке. Он ненавидит себя за отсутствие навыков общения, но убеждает себя в том, что ещё хуже было бы игнорировать Этана и дальше.

— У тебя хватило грёбаной наглости прийти сюда? — грубит Торкио в ответ. — Неужели в тебе вдруг проснулась совесть, и ты вспомнил о моём существовании? — Этан выходит из-за прилавка и проходит вместе с Дамиано в подсобку — обсуждать такие вещи не хочется при посетителях. Дамиано, пройдя в отдельную комнатку, прислоняется к стене, в то время как Этан встаёт чуть подальше от него.

— Что тебе, блять, нужно, Дамиано? — Спрашивает взбешённый Этан.

— Прости.

Этан усмехается, хотя внутри его разрывает от бурлящих в груди гнева и ярости.

— Ты извиняешься? — выкрикивает он. — Ты появляешься в моей жизни весь в Гуччи и прочей херне, говоришь мне, что любишь меня, говоришь моим дочерям, что ты их друг, а потом делаешь вид, будто никогда нас не знал! Ты думаешь, что можешь просто появиться в жизнях людей, развлечься и исчезнуть? Я делился с тобой всем, Дамиано, я открыл тебе душу и сердце, признался в любви, а что сделал ты? Ты просто наплевал туда!

— Этан… — Пытается прервать его Дамиано, но его быстро перебивают. Он чувствует грубый толчок в грудь, Этан прижимает его к стене, а сам почти прижимается к нему своим телом.

— Не смей называть меня Этаном! — внезапно переходит на шёпот он. Напряжение между ними достигает пика и становится невыносимым. — Ты не можешь приходить сюда и пытаться меня в чём-то переубеждать, мне не нужны твои оправдания! — выплёвывает Этан, и Дамиано видит в его глазах такую глубокую боль, что начинает ненавидеть себя ещё больше. — Я потерял работу, потому что мы поцеловались. Я потерял работу, блять, я пытался дозвониться до тебя! Где ты, чёрт возьми, был? Мои дочери ждут тебя на ужин каждый, блять, вечер, что я должен им сказать? Что Дамиано устал от них и тусуется со своими товарищами по команде? Потому что всё в твоей жизни важнее нас? К чему были все слова о любви, Дамиано?

Дамиано молчит. Он понимает, что не должен прерывать — это точно закончится ещё хуже.

— Тебе наплевать на всё, да? — ядовито усмехается Этан. — Ты каждый вечер возвращаешься в свой пентхаус, влюблённый только в себя, в популярность и в баскетбол. А я возвращаюсь домой, чтобы растить дочерей, воспитывать их, поднимать и учить. Я не хочу, чтобы они росли так, как рос я.

— Ты не знаешь, через что я прохожу. — Внезапно говорит Дамиано, потому что в его жизни и правда всё не так сладко, как думается Этану.

Этан в ответ усмехается и вытирает слёзы.

— Знаешь что? Мне похуй, — шепчет он, отстраняясь. — Я всё сказал, Давид. Убирайся.

Этан не оборачивается, когда уходит, хотя чувствует, что в глубине души действительно хочет просто обнять Дамиано. Он убит произошедшим, а Дамиано теряет дар речи. Он не хочет отпускать Этана, он хочет объяснить ему всё, но Давид правда не может винить его за то, что тот раздавлен болью.

Дамиано понимает, что он, если хочет заслужить прощение, должен бороться. И он готов.