dodici. (1/2)

У Этана не получается сдержать слёз, когда он рассказывает обо всём Томасу. Он правда не может поверить, что кто-то настолько милый и любящий мог оказаться таким жестоким и бесчувственным.

Томас, узнав обо всём, чертыхается — он злится на несправедливость происходящего и нервничает, однако осторожно берёт Этана за руку.

— Я… Я даже не знаю, куда я могу пойти работать. Мне все бары Рима отказывали! — Говорит Этан, и Томас вздыхает.

— Это не проблема. Я могу повысить твою зарплату. Я до сих пор не сделал этого только из-за того, что ты постоянно отказываешься!

— Я не могу просить об этом, — Этан вытирает слёзы и качает головой. — Ты и так делаешь для меня слишком много, Том.

— Но я могу себе это позволить, — Томас закатывает глаза. — Я владелец магазина, я твой начальник, и если я говорю, что повышаю тебе зарплату, значит я повышаю тебе зарплату. Давно пора.

Этан тянется, чтобы обнять его, и начинает плакать сильнее — он чувствует, что выплёскивает всё накопившееся за последние несколько дней разочарование.

— Что сказал Дамиано? — Спрашивает Томас, и Этан чувствует, как эти слова ранят глубоко и сильно, царапают под рёбрами и режут внутренности ножом.

— Я не знаю. Он не отвечает на мои сообщения и звонки. Он просто… Делает вид, что меня не существует. Сначала я испугался, подумал, что с ним что-то случилось, но потом увидел фотографию, где он со своей командой, так что… — Этан прерывается, промаргивается, стараясь сдержать подступающие снова слёзы. — Я думаю, он просто устал от меня. А меня уволили из-за него…

— Наглый мудак, — злится Томас. — Я собираюсь…

— Всё нормально, — прерывает его Этан. — В смысле, не нормально, но я ничего не могу поделать. Я сам виноват, что допустил всё это.

Томас вздыхает.

— Не вини себя, Эт. Он мудак, и он тебя не заслуживает.

Этан устало улыбается. Если Дамиано активно притворяется, что Торкио не существует, если у Этана даже не получается связаться с ним, что он может сделать? Нет, он не может заявиться к нему в квартиру и требовать объяснений, потому что времени на это точно нет ни у кого из них. А ещё Этан ужасно боится, что, встреться он с Дамиано лицом к лицу, получит ещё больше неприятной и больнючей правды.

Позже, когда Этан забирает дочерей из детского сада, Элеонора спрашивает: — Пап, а Дамиано может поужинать с нами? — И сказать ей «нет» правда не получается.

— Я позвоню ему и всё узнаю, хорошо? — Предлагает Этан, но в груди чувствует страшную тяжесть. Он понимает, что звонит не только потому, что этого хочет дочка, а ещё и потому, что не хочет сдаваться сам, однако мысль о том, что он намеренно причиняет себе боль попытками связаться оказывается навязчивой.

В машине громкой связью раздаются гудки: один, два, три, четыре. Трубку так и не берут. Этан предпринимает ещё пару попыток, но и они оказываются безрезультатны.

— Может быть он занят, солнце. В другой раз получится.

Лео смиренно кивает, хотя Этан через внутрисалонное зеркало видит, что она становится грустной. Под рёбрами снова колет, когда он опять борется с желанием заплакать.

***</p>

— Надеюсь, ты подумал о нашем разговоре, — говорит тренер, и Дамиано подавляет в себе желание закатить глаза и усмехнуться. — Я надеюсь, это не будет проблемой, Давид, или я без колебаний сделаю то, что обещал.

— Это не будет проблемой. — Чеканит в ответ Дамиано. Его лицо становится серьёзным, и руки непроизвольно сжимаются в кулаки.

Он знает, что это неправильно. Прошло уже больше недели, и Дамиано видит все звонки Этана, замечает входящие сообщения и не может не обращать внимания на все его попытки связаться. И он правда не понимает, почему он просто не может взять себя в руки. Дамиано осознаёт, что то, что он делает — неправильно, он знает, что его молчание разбивает сердце Этану, он понимает, что скучает по девочкам, но сделать выбор между ними тремя и спортом выше его сил.

Дамиано лежит на смотровом столе в кабинете Вик, пока она злится на него за то, что он снова наплевал на её рекомендации, и за то, что подвергает себя риску получить серьёзную травму. И в какой-то момент это всё кажется настолько невыносимо давящим, что Дамиано не может сдержаться и начинает плакать.

Виктория таким поворотом событий оказывается немного встревожена. Она просит его сесть, пытается заглянуть в глаза и понять, что происходит.