4.1 Никто не должен знать (2/2)
— Точнее не бывает, — проговорил он, постукивая большим леденцом по зубам.
— Но так не ведут себя просто друзья.
— Гюн-и довольно добрый, — пожал он плечами и посмотрел в сторону входа в коровник. — Поэтому тебе так и кажется. Он ко всем такой.
Хёнвон недовольно фыркнул и закатил глаза.
— А я не про него, — он тоже мотнул головой в сторону входа. — Ему как раз, как я вижу, от такой опеки очень душно. Жаль его.
В густом молчании, в котором откровенно повисла недосказанность, слышались вездесущие цикады, шум косилки где-то очень далеко, разговоры прохожих, идущих на обед, и даже собственные мысли.
Схватив Хёнвона за руку, Минхёк отвел его подальше и, обхватив ладонью шею, нагнул к себе ближе.
— Ты запал что ли? — прошептал он так, словно делился государственной тайной.
— А нельзя?
Оба застыли и уставились друг другу в глаза. Один, очевидно, принял такой ответ едва ли не за преступление, а второй не знал такого слова, как преступление. Ситуация выходила комичная. Минхёк снова дернул непонимающего городского мажора на себя и зашептал ему в ухо:
— Ты не афишируй это, пожалуйста, ведь тут не город, тут тебя не поймут. А еще, я бы тебе не советовал говорить об этом самому Чангюну… он и так со странностями, а от такого вообще испугаться может.
— Да я и не думал… — Хёнвон замялся. А правда ли, что не думал?
— Просто перевари это как-то внутри себя и забудь, а когда ты уедешь, мы снова будем жить как раньше.
— Меня сожгут на костре? — решил он отшутиться, и Минхёк тоже рассмеялся.
— Откуда мне знать? Но ты можешь отдать мне свои вещи, если это случится? Я был бы не против.
— Обязательно. Оставлю вместе с чемоданом, — смеялся Хёнвон еще громче. — Это будет проще, чем тащить его обратно в город.
После небольшого перерыва все вернулись к работе. Минхёку кое-как удалось уговорить Чангюна, чтобы тот залез наверх и принимал доски, которые они вместе с Хёнвоном тягали по лестнице. Чангюн жаловался сначала, что руки масляные, что у него все выскальзывает, а потом притих, посидел немного на корточках, опасно балансируя на балке под потолком, и снова начал принимать готовые рейки.
Вьющийся под ногами Чжухон только раздражал Хёнвона, раздавал указы, пытался сам залезть наверх, чтобы помочь. Благо, Чангюн вовремя его остановил, сказав, что для двоих там очень мало места. Выходило, что Чангюн был единственным, кого он вообще слушался.
Хёнвону откровенно наскучило смотреть, как Чжухон ничего не делает, просиживая в углу и выкуривая одну сигарету за другой. Он бросил пилу, скинул с себя майку и повязал ее на пояс, а потом точно так же уселся на земле и стал просматривать ленту в соцсетях.
— Рабочий день еще не кончился, — съязвил Чжухон, ядовито усмехаясь. — Такой здоровый, а уже выдохся?
— Мой рабочий день кончается тогда, когда я этого хочу, — проговорил он едва ли не по слогам. — Тебе напомнить, что мне тут не платят?
— Как будто тебе нужны деньги…
— Любой труд должен быть оплачен, — пожал плечами Хёнвон, стараясь выглядеть невозмутимым. — А я прошу только нормального отношения к себе, мне не надо ваших денег. Это слишком высокая цена?
— А чем ты его заслужил?
— Да ты тоже не заслужил, но мне хватает воспитания, чтобы не хамить тебе. А еще я даже не прошу соблюдать субординацию.
Чжухон сплюнул на пол соломинку и поднялся на ноги.
— Мне надоели твои длинные слова.
Рядом Минхёк застыл с брусом, который приставил к лестнице. Сверху принять его было некому. Парень чесал шею, вглядывался в темноту под потолком и только потом повернулся к Хёнвону.
— А где Гюн-и? — немного напугано спросил он.
Оба огляделись и вопросительно посмотрели друг на друга. Чангюна не было наверху, но его так же не было и внизу. За работой никто не заметил, куда пропал этот парнишка. Даже Чжухон исчез незаметно, обронив свою последнюю фразу.
— Я посмотрю на улице, — сказал Хёнвон и направился к тому выходу, где Чангюн днем ранее ворошил сено.
Долго искать не пришлось. В тени небольшого навеса, под которым хранился инвентарь, прижав ладони к голове, сидел Чангюн. Парнишка покачивался, вытирал лицо и шею, а затем снова хватался за голову. Хёнвон бросился к нему, приземлился на колени и даже чуть проскользил, обдирая кожу.
— Что с тобой? — выпалил он, на автомате хватаясь ладонями за лицо Чангюна и пытаясь его приподнять.
Глаза Чангюна были красные — он плакал. Кончик носа оказался грязным и поцарапанным, губы закусаны.
— Сейчас пройдет, — тихо пробормотал он, потирая маковку. — Я посижу немного.
— Какое посижу?! — Хёнвон вскочил на ноги и всплеснул руками. — Что у тебя случилось?
Чангюн мотал головой и приложил ладонь ко лбу.
— Я ударился головой об потолок, мне стало немного нехорошо…
— Ты почему промолчал?!
— Меня не спрашивали, — паренек скромно передернул плечом. — Да и перерыв не скоро…
— Да ты с ума сошел! Есть у тебя что-нибудь холодное дома и обезболивающее?
— Есть, — кивнул он. — Но нам пока нельзя уйти…
— Да я даже спрашивать не стану!
Если бы Чангюн только мог предположить, что случится далее, то он бы просто сам встал и побрел до дома через боль и головокружение. Молча. Не сопротивляясь.
Выпрямившись и будто став при этом еще больше, Хёнвон подхватил Чангюна в подмышках, хлопнул ладонью по спине и забросил его себе на плечо. Рубаха на пареньке задралась едва ли не до самых ключиц, а большие шорты сползли с поясницы, показав под собой белье. Хёнвону все это было безразлично, он вполне уверенно держал худенькое тельце, придерживая его за голые ноги, с которых свалились шлепанцы.
До дома Чангюна они добрались быстро. Горячая пыль только успевала вылетать из-под дорогих кроссовок Хёнвона. Он практически бежал и к своему удивлению не услышал ни слова возражения. Чангюн только поначалу безвольной куклой висел на плече, а под конец пути даже приобнял за шею, наверное, чтобы держаться удобнее.
— Где мне взять лед?
Чангюн указал в сторону кухни и тихонько ойкнул, когда его опустили на пол. Он с неподдельным удивлением наблюдал за тем, как Хёнвон роется в морозилке и держит на коленях полотенце, чтобы завернуть в него найденный лед.
— У меня нет льда, если ты пытаешься его найти, — подал он голос и подполз ближе. — Давай любой пакет с заморозкой.
Вытянув губы уточкой и округлив глаза, Хёнвон покрутил в руке кусок мороженного мяса, а Чангюн тут же забрал его и обернул полотенцем. Ответ стал не нужен, когда он приложил его к больной голове.
Сидя на деревянном полу кухни, Хёнвон снова рассматривал небольшое жилище. Рядом тарахтел холодильник, но вскоре умолк, погрузив всю комнату в звенящую тишину. Чангюн вытянул ноги, прислонился к стене и прикрыл глаза. Хёнвон сел с ним рядом, усаживаясь точно так же. Он понял, что забыл снять обувь, а потому с виноватым видом стянул кроссовки и, перевернув их вверх ногами, положил рядом. Тихо усмехнулся, заметив, как Чангюн мельком взглянул на телефон и тут же его спрятал.
— Что смешного? — тут же отреагировал Чангюн.
— Да ничего, — продолжал улыбаться Хёнвон и коснулся рукой волос паренька.
Тот вывернулся, подобрал под себя ноги, смотрел прямо в глаза и тоже улыбался.
— Что? — усмехнулся он. — У вас не каждый день увидишь парня, прижимающего кусок замороженной говядины к голове?
— Да, пожалуй.
Снова сунув руку в карман, Чангюн взглянул на телефон, быстро пролистал чат и, так же быстро заблокировав, пихнул обратно. Хёнвон попробовал вытянуть шею, чтобы взглянуть, но не успел.
— Кому ты все время пишешь?
— Другу, — быстро нашелся Чангюн.
— Тому, который меня не любит?
— Нет, нет, — запротестовал паренек, быстро замотал головой, но вовремя понял, что это плохая идея. — Он не отсюда.
Хёнвон понимающе кивнул, но под лопаткой неприятно потянуло, словно от укола… ревности?
— Хороший друг?
— Он иностранец, — ответил он, будто это было само собой разумеющееся.
— А ты знаешь язык?
— Да, немного. Мы давно общаемся.
Понимая, что сует нос не в свое дело, и помня слова Минхёка о том, что Чангюну ничего знать не нужно, Хёнвон сконфуженно отвернулся, потеребил свои кроссовки и взял их в руку.
— Мне нужно вернуться на стройку, — произнес он, удивляясь тому, как легко готов уйти. — Ты посиди дома, а лучше — поспи. Я скажу, что ты приболел.
Чангюн прижимал к голове кусок мяса, завернутый в полотенце, смотрел в сторону и тихонько кивнул.
— Только не говори, что я ударился. Скажи, что просто стало плохо от жары.
Хёнвон нагнулся, потрепал по чуть влажным волосам, поправил растрепавшийся хвостик, как сделал в самый первый день, и прикрыл глаза, соглашаясь.
— Поспи обязательно и выпей таблетку, если будет сильно болеть. Боль терпеть нельзя.
После того, как Хёнвон ушел, Чангюн еще долго просидел на полу. Полотенце промокло, замороженное мясо начинало таять, а боль отступала. Он встал к раковине, умыл чумазое лицо, наполнил стакан водой и на всякий случай взял таблетку из аптечки, решив воспользоваться советом и немного вздремнуть. На всякий случай написал Алексу, что может вечером не ответить, если проспит слишком долго. Ответа Чангюн не дождался даже спустя час.
Тихо играло радио, клонило в сон. Где-то в глубине души Чангюн надеялся, что Хёнвон зайдет к нему после работы, поделится новостями, низким голосом будет бубнить над ухом. Но Хёнвон так и не объявился.
Поставив будильник на девять вечера, парнишка надеялся, что проснется и просмотрит все сообщения, которые ему придут, но провалился в настолько глубокий сон, что проспал сигнал.