4.1 Никто не должен знать (1/2)
Для Хёнвона никогда не составляло труда быстро засыпать. Стоило его голове коснуться мягких подушек, он тут же проваливался в сон. Иногда он мог заснуть даже случайно и видеть десятый сон уже спустя несколько минут.
Однако тот вечер был каким-то особенным, потому что Хёнвону совсем не спалось. Он долго ворочался в кровати, постоянно то укрываясь одеялом, то раскрываясь из-за духоты ночного влажного воздуха. Парень то и дело открывал глаза, гипнотизируя потолок и прокручивал в голове недавний разговор. В голове вихрем вертелись всего два навязчивых вопроса: как можно убрать невидимую пропасть между ним, Хёнвоном, и жителями этой небольшой деревни (особенно это касалось одного человека), и почему его, Хёнвона, так заботит то, что о нём подумает этот самый человек.
Проведя ночь за самоанализом с перерывами на моменты самобичевания, Хёнвон уснул только в середине ночи. Проспав каких-то несколько часов и встав без будильника, он обнаружил, что несмотря на бессонную ночь, спать больше не хотелось. Оглядев комнату, Хёнвон обнаружил кучу разбросанных вещей со вчерашнего дня. Поднявшись с постели, он принялся аккуратно подбирать скомканные футболки и две пары широких шорт. Он даже потрудился сложить всё это в аккуратную стопку.
Сборы на работу не заняли у Хёнвона много времени. Ждать Чангюна было довольно опрометчиво: парнишка мог уже быть на рабочем месте, просто забыв о Хёнвоне, или же убежать по каким-нибудь поручениям. В конце концов Че Хёнвон — взрослый человек, который может сам подняться с постели и собрать себя на работу. Именно с этими мыслями Хёнвон двинулся в сторону хозяйственных построек.
Из-за яркого, несмотря на такой ранний час, солнца, парню пришлось надвинуть кепку на глаза, потому что они начинали слезиться от слишком сильного света. В голове мелькнула мысль о том, что идеальнее всего было никого не встретить, но эта мысль исчезла так же быстро, как и появилась.
— Ого, смотрите-ка, кто тут у нас! — этот голос Хёнвон узнал бы из тысячи, хотя прошло всего лишь несколько дней.
— И тебе привет. Чжухон, верно? — Хёнвон даже кивнул головой для приветствия.
Чжухон криво усмехнулся и вытащил изо рта травинку, которую недавно грыз.
— А вашему величеству не сложно было проснуться в столь ранний час? — съязвил он. — Куда это ты направляешься?
Хёнвону же было слишком лень вступать в эту бесполезную битву, однако ему не оставили выбора.
— К постройкам, — коротко бросил он, кивая куда-то за спину Чжухону. Последний снова изобразил кривую ядовитую усмешку.
— Не думаю, что от тебя ребятам будет польза, — Чжухон взглянул на стопку вещей в руках Хёнвона. — А это ещё что?
— Просто одежда, — спокойно ответил Хёнвон, мысленно прокручивая свой план по меткому ответу.
— Одежда? — Чжухон нахмурил брови, вглядываясь в стопку вещей. — И кому ты её несёшь?
Сейчас самое время. У Хёнвона даже закололи кончики пальцев.
— Мне нужно отдать это Чангюну, — проговорил он самым спокойным тоном, на который только был способен. — Вчера он оставил их у меня…
В яблочко. От взгляда Хёнвона не ускользнуло то, как покраснел Чжухон и как дёрнулась его нижняя губа. Хёнвон ликовал, уже готовясь к новому словесному удару. Кто знает, что бы могло случиться, если бы разгорячённых парней не остановили миниатюрные ладошки, опустившиеся на плечи обоих.
— Ох, простите меня! — запыхавшись, проговорил Чангюн, глядя на парней по очереди.
Хёнвону показалось, что глубокие чёрно-карие глаза Чангюна как-то по-особому сияли в то утро. Возможно, ему это мерещилось от недостатка сна, который всё же давал о себе знать.
— Гюн-а, а что ты тут делаешь? — Чжухон пребывал в полной растерянности.
— Ох, Хон-и, я должен был разбудить его, — Чангюн указал на довольного Хёнвона. — Мы с ним договорились.
— То есть ты ещё и будильником подрабатываешь у этой городской принцесски? — Чжухон окинул Хёнвона таким презрительным взглядом, будто последний совершил самое гнусное и тяжкое преступление. Например, проспал утренний подъём.
— Это было всего один раз! — начал оправдываться Чангюн, не замечая непрямых намёков Чжухона. — Я принёс ему одежду, потому что он испачкался тогда вечером. Я одолжил свою, чтобы…
— Ты давал ему свою одежду?! — у бедного Чжухона словно рушился мир.
Хёнвон изо всех сил держался, чтобы не начать широко улыбаться. Сомнений не было: Чжухон отчего-то ревновал.
— Не волнуйся, она оказалась мне не по размеру, — последнюю часть фразы Хёнвон проговорил медленно и по слогам.
— Прости меня, хён, — Чангюн обратился к Хёнвону, будто предчувствуя надвигающуюся бурю. — Я долго не мог уснуть ночью… И наверное, проспал, поэтому не успел разбудить тебя.
Хёнвон почувствовал, как что-то перевернулось у него внутри. Воображение дорисовало картинки с Чангюном, который ворочался в постели и так же прокручивал в голове события прошедшего вечера. Неужели Чангюн чувствовал нечто похожее?..
— Если ты не против, Хон-и, нам нужно идти на работу, — Чангюн кивнул в сторону построек. — Мин-хён нас уже ждёт.
— Ну уж нет! — Чжухон окончательно собрался с мыслями. — Я провожу тебя. Не хватало ещё, чтобы эта грязная принцесска завела тебя не пойми куда.
— Хон-и, я вообще-то уже взрослый… — робко заметил Чангюн.
Чжухон лишь цыкнул в ответ, намеренно вставая между Хёнвоном и Чангюном. Положив руку на плечо парнишки, он двинулся к постройкам. Хёнвон поспешил за ними.
Оказалось, Минхёк не соврал — он действительно был уже на месте и пытался вскрыть большую канистру с маслом для двигателей. Рядом с ним стояли пластиковые мисочки, в каждую из которых была вложена широкая кисть.
В коровнике пахло свежим деревом, сеном и немного лаком. Обрушенная лестница была полностью разобрана и свалена в кучу в углу. Хёнвон глянул наверх и почесал подбородок, прикидывая, как же теперь туда попасть, чтобы начать чинить крышу.
— Бодрое утро, Мин-хён, — поздоровался Чжухон, и послышался удар ладони о ладонь. — Вам тут дел до осени хватит.
— Желаешь помочь или просто мимо проходишь? — улыбнулся тот, наконец откупоривая неподдающуюся пробку. — Сегодня будем пропитывать доски маслом, чтобы не гнили. Я просил лак, но его у нас нет.
Чжухон хохотнул и присел на корточки, чтобы помочь разлить масло по баночкам — их оказалось всего три.
— Старик Минсу выжил из ума, если решил, что лак дороже моторного масла.
— А это уже не наша забота.
— А что мы решили с крышей? — вклинился Хёнвон, указывая рукой вверх. — Туда больше не попасть.
— Ах, это… — доверив Чжухону канистру, Минхёк вытер ладони об штаны и подошел ближе. — За старым сараем есть лестница из железных прутов, но ее не принести в одиночку.
— Старый сарай?
Молчавший до этого момента Чангюн спрятал телефон в нагрудный карман и тихонько кашлянул, привлекая к себе внимание.
— Я покажу, — сказал он. — Мы можем принести, только я не уверен, что она достанет до балки.
Минхёк меланхолично пожал плечами.
— Попробовать стоит.
Хёнвон едва не подавился смешком, когда Чжухон наскоро криво затянул пробку, поправил на себе одежду, будто это что-то меняло в его внешности, и бросился к Чангюну, пожалуй, слишком нагло забросив руку ему на плечо.
— Мы сходим, — объявил он так, будто всю жизнь этого ждал.
— Нет, Хон-и, не сходите, — тон Минхёка был бесстрастным, а сам парень подхватил друга за локоть и оттащил в сторону. — Тебя ждут в поле, а я не хочу оправдываться за твои прогулы, у меня не было указания найти четвертого человека.
В этом моменте прекрасно все, подумал про себя Хёнвон, расплываясь в улыбке. Слишком ему нравилось смотреть, как самодовольная ухмылка покидает лицо Чжухона. Рядом с ним стоял сконфуженный Чангюн, прячущий руки в глубокие карманы брюк и старающийся смотреть куда угодно, только не на проскочившую между двумя взглядами искру, готовую спалить тут все дотла.
Уже шагая вдоль деревни, в самый конец, где начинались рисовые поля, Хёнвон снова обратил внимание на то, как Чангюн смотрит в телефон. Он ничего не писал, листал чат вверх, потом вниз, смотрел на время и снова убирал телефон в карман.
— У тебя что-то случилось? — спросил он, и Чангюн даже вздрогнул. — Ты постоянно туда заглядываешь, но ничего не делаешь.
— Это ерунда, — махнул рукой парнишка, улыбаясь бесцветной улыбкой.
— После такого ответа как-то сразу убеждаешься, что не ерунда. Почему ты думаешь, что твою проблему никто не может понять?
— Потому что у меня нет проблем?
Хёнвон сунул руки в карманы, выпрямился и задрал голову к небу. Он решил промолчать, тихонько насвистывал бестолковую мелодию, которую сам же сочинял на ходу, а краем глаза наблюдал, что Чангюн готов сделать что угодно, лишь бы его снова переспросили.
Впереди, расплывающиеся от жаркого воздуха, показались небольшие амбары, стоящие кучкой. Они словно поддерживали друг друга, а если бы стояли поодиночке, то точно бы завалились набок. За ними виднелась куча хлама, по которой стайкой бегали собаки.
— Гюн-а, — позвал Хёнвон, когда понял, что молчание затянулось. — Скажи мне, вчера вечером, когда мы шли домой…
— Вон там! — вытянутой рукой Чангюн указал на левый амбар и быстро зашагал к нему.
Хёнвон выдохнул и быстро-быстро замотал головой, готовый себя по ней и ударить. Ему и вправду не хватило бы духу спросить то, что он собирался. Кажется, Чангюн это чувствовал и не готов был услышать.
Длинная лестница из скрученных прутов выглядела плачевно. Наверное, ее выкинули из какого-то амбара и решили далеко не нести. Стоило им обоим ее приподнять, и сразу стало понятно почему.
— Я пойду сзади, — объявил Хёнвон, хватаясь за один конец. — Спереди должно быть чуть легче.
Хёнвону пришлось вдвое сократить свой шаг, стараться не толкать лестницу вперед и выглядеть при этом очень терпеливым. Была бы его воля, он бы выкинул ее, а уж точно не заставил этого хрупкого мальчишку тащить тяжести. Сам он держался, иногда перебрасывал с руки на руку, поцарапал острым концом ногу и твердо решил, что выругается потом, когда останется один.
К балке под потолком они ставили проклятую лестницу вчетвером. К несчастью для Хёнвона — Чжухона отпустили с поля, чтобы работа в коровнике пошла быстрее. И как им было объяснить, что от этого она только замедлится? Новая (а новая ли?) лестница стояла крепко, глубоко вошла в земляной пол под собственным весом, а единственный ее минус был лишь в том, что угол, под которым она стояла, оказался круче.
— Так… — задумался Минхёк, деловито оценивая работу. — Двое будут пилить, а двое обрабатывать маслом.
— Мы будем мазать!
Обернувшись на громкий крик Чжухона, Хёнвон даже забыл удивиться. Он не хотел думать, каково Чангюну постоянно находиться под этой опекой, ведь ему самому буквально за три дня она уже оскомину набила.
— Кто бы сомневался, — только и пробубнил он себе под нос, берясь за ненавистную пилу.
Шел второй час работы, которая проходила на удивление в тишине. С одной стороны слышалось шуршание кисточек, а с другой звуки пилы и постоянно разматывающейся рулетки. Жара стояла такая, что воздуха стало не хватать, казалось, что он превратился в кисель.
— Сейчас бы дождя немного, — простонал Минхёк, но так тихо, чтобы его слышал только Хёнвон.
Тот кивнул, зажмурил пощипывающие от пота глаза и вытер лоб. Натасканные еще вчера доски с улицы закончились, и нужно было перетаскивать то, что там еще осталось. Чем они и занялись, когда немного отдохнули.
Все это время Хёнвон искоса поглядывал на Чангюна, смотрел за тем, как тот работает, как не смотрит ни на кого, полностью отдаваясь своему делу. Он выглядел измученным и грустным, но ни разу не пожаловался. А как хотелось увидеть его очаровательную улыбку.
На улице под палящим солнцем было еще более невыносимо, но, несмотря на это, Хёнвон остановил Минхёка, схватив за растянутый капюшон, и они вместе скрылись за углом.
— Мин-хён, а они точно друзья? — он старался звучать непринужденно, хотя сам же был уверен, что его озабоченный взгляд выдает его с головой.
Минхёк кивнул, нашел на дне кармана карамельку и сунул ее в рот.