Глава 25. Мать (1/2)
Новогодние каникулы прошли тихо. Любые службы в эти дни, если могли позволить себе схалявить – халявили. Телефон молчал, и это помогало обитателям квартиры на Пожарных спасателей, 7 дышать свободно.
«Каникулы должны быть каникулами», – решил Вадим, задвинул учебу в угол и устроил многочасовые прогулки по одетому в праздничные огни городу. Они втроем заходили в торговые центры, пытались играть в какие-то игры и автоматы, покупали разную фигню и сладости. По вечерам Кай, сидя в хозяйском кресле, читал вслух «Маленького принца» и каждый осмысливал сказку в тишине собственных мыслей.
Рождество прошло незамеченным. Праздник промелькнул в разговоре лишь однажды. Кай побледнел, сжался, прижал пальцы к вискам.
– Что такое? – всполошился Вадим.
– Не знаю, наставник. Голову давит. И страшно почему-то.
– Ты что-то вспомнил?
– Нет. Просто… чувство нехорошее.
Одной фразы хватило, чтобы Вадим наложил табу на все околоцерковные упоминания в доме. Тай с ним согласился. В иное время можно было бы зацепиться за этот «звоночек», попытаться вытащить старые страхи, а может и воспоминания. Но в свете предстоящей встречи с родней устраивать еще один стресс с последствиями не стоило. Кай и так звучал натянутой струной. Вадим принял ситуацию всерьез и полностью изменил маршруты прогулок, заложив большие крюки вокруг попадающихся по дороге церквей и церковных лавок, тщательно отслеживал новости, чтобы не напороться на крестные ходы и прочие массовые шествия, которые в их городке были в почете у верующего населения.
Еще дня три после Рождества стояла тишина. А вот десятого всех будто ужалило. «Никак начальство похмелилось», – рычал про себя Вадим, когда в третий раз принимал звонок участкового по поводу заявления Кая. Тот уточнял насчет прописки и регистрации. «Идиот», – думал Тихонов, пока еще вежливо, прося собрать похмельные глаза в кучу и внимательно почитать справку об амнезии, приложенную к заявлению. Участковый не внял, пытался зайти с личным визитом и был ткнут лицом в удостоверение Тихе. Матернулся под нос и понял, что работать все-таки придется.
Звонили еще несколько раз. Имя уточняли. Скептически интересовались не шутка ли. В итоге довели Вадима до взрыва. Он взял в охапку газету с собственной фотографией, которую хранил, как и все, что касалось той операции и Кая с Лелем, и зашел «на поздороваться» к начальнику не желающих работать ищеек. Тот, на удивление, оказался серьезным мужиком, въехал в ситуацию, стоически выслушал весь мат, что вылил Вадим на его подчиненных. А после вызвал скептиков на ковер и добавил от себя, пригрозив письмами счастья и последующим звездопадом, если подобные пренебрежение и халатность будут иметь место во вверенном ему отделении.
Расстались весьма довольные знакомством и друг другом. Однако, реакция на звонки из полиции у Вадима пока еще оставалась инстинктивной. И когда участковый снова позвонил, он, прежде чем взять трубку, набрал в грудь побольше воздуха.
– Вадим Ладиславович? Мы нашли родителей вашего Каина. Его мать завтра подъедет.
Режим Тихе на задании. В ушах ничего не слышно кроме свиста пуль. Удар в живот выбивает весь воздух. Адреналин стучит в ушах. И через секунду – слабость. Он осел на кресло, машинально поймав ладонью подлокотник.
«Как? Уже?»
– Алё! Меня слышно?
– Слышу. Во сколько?
– К четырем часам подъезжайте. Поверить не могу, что по таким скудным данным найти получилось. Вы везунчик!
– Да. Мы приедем, – сказал и нажал отбой.
«Везунчик. Везунчик? В каком блядь месте?!»
Вадим вскинулся на звук упавшей чашки. Он попросил Кая принести ему воды – заработался. И вот юноша стоит в дверях, по полу растекается лужа, а лицо белее кружев на крестильной рубашке. Слышал. Все до последнего слова. Ничего говорить не нужно, просто раскрыть объятья, в которое через мгновение падает дрожащий ком.
Погладить. Да разве успокоишь? Прижать. Да разве удержишь? Сорваться и сделать то, что давно хотел. Нельзя, потому что ничего не можешь обещать. Пометить шею – а что скажет его мать, если увидит?
Ничего нельзя.
Вадим, не разрывая объятий достал телефон и набрал Максиму и Таю. Первому – чтобы посидел завтра с Лелем. Второму – чтобы приехал прямо сейчас.
– Кай.
– Да, наставник.
– Завтра может случиться всякое. Потому сейчас скажи, чего ты хочешь. Любые просьбы, любое их количество. Скажи, я сделаю. Не могу только не вести тебя туда. В остальном – все что угодно.
Кай поднял на него глаза и долго рассматривал.
– Сколько угодно?
– Сколько угодно.
– Пусть цветок останется тут. У Леля. И у вас. Вы же… позаботитесь о нем?
– Позабочусь. Об обоих, – уточнил Вадим, потому что не очень понял к кому конкретно относился последний вопрос. И видимо сказал что-то очень важное, потому что Кай почти сразу перестал дрожать.
– Можно взять с собой книгу? Которую господин Тай подарил? И…, – он коснулся пирсинга под рубашкой.
– Можно. Бери все, что посчитаешь нужным.
Вадим погладил его по волосам. Было яростное желание никуда не отпускать. Ни с вещами, ни без. Закрыть дома и привалить к двери что-нибудь тяжелое. Чтобы никто! Он понимал, что невозможно.
– И еще… Наставник, можно вы сегодня поспите с нами?
Зверь внутри завыл белугой, а Вадим сглотнул. Он обещал.
– Хорошо. Посплю. Это все?
– Да, – Кай прижался поближе, не расцепляя рук.
Вечер прошел как в тумане. Подъехавший Тай утащил Кая в комнату на последний инструктаж. Завтра в полицию они поедут все вместе с договором в руках. Тайбыыр возьмет на себя труд всячески подготовить матушку Кая к встрече, ко всем возможным реакциям. Вадим после разговора с начальником отделения, довел до сведения всех причастных к поискам, что юноша нестабилен и открывать дверь между родственниками с ноги нельзя. Ему пообещали отдельный кабинет и возможность присутствия Тая в качестве специалиста. «Шкуру со всех спущу, если забудут!»
Кровать в комнате мальчиков он перестилать не стал. Сегодняшним вечером он очень хорошо понимал Кая, который постоянно впитывал запахи родного существа – Леля. Вадиму тоже хотелось пропитаться насквозь. Чтобы запах всех троих переплелся, чтобы тянуло их странной связью на метры. Чтобы поверить, что все будет хорошо. Что не в последний раз.
Поужинали молча и без аппетита. Даже Лель, не подававший признаков беспокойства, едва ковырял еду на тарелке. На сообщение Вадима, что они сегодня спят втроем, юноша только кивнул. Тай из-под стола показал ему большой палец, но Тихе, дерганному и взвинченному, от этой похвалы было ни жарко, ни холодно.
Перед сном умылись, побрезговав душем. Как оказалось, Кай этому только обрадовался. Равно как и прихоти наставника, решившего сегодня обоих одеть не в пижамы, а в свои футболки. В кровати поначалу все трое лежали напряженно, боялись прикасаться. Пока Вадим не сгреб юношей в охапку, устроив их головы у себя на плечах. Кай, получив молчаливое разрешение, положил руку ему на грудь и, уткнувшись носом в подмышку, через пять минут засопел. Лель же еще некоторое время смотрел на спящего друга, а после уставился на хозяина немигающим взглядом. Что он хотел этим спросить? О чем поговорить? Так или иначе, вскоре Лель тоже расслабился. Перед тем, как провалиться в сон, Вадим почувствовал как ладошка Леля скользнула по его груди и накрыла ладонь Кая.
«Да. Вот так правильно», – была его последняя мысль.
Утром Кай преобразился. Спокойный, уверенный. Ежу понятно, что только внешне, но Вадима распирало от гордости за силу духа его мальчика. Лишь единожды промелькнуло затравленное выражение – когда Кай попросил у наставника в дар футболки, в которых спали он и Лель. Получив разрешение, оделся. Футболка друга. Футболка наставника. Теплый свитер. И уткнуться носом в ворот. Вот после этого страха на его лице Вадим уже не наблюдал.
В полицию поехали на час раньше. Во-первых, ждать никаких нервов не хватит, а во-вторых, Тихонов хотел убедиться, что на местах все готово и пройдет по плану. Про отдельный кабинет, конечно, все забыли. Но рявкать не пришлось: организовали по первому слову, помня о карах, обещанных начальством. А после приехала мать. Вадим подорвался было, но Тай остановил, взял документы и удостоверение, пошел на встречу один.
Его не было полтора часа. Все это время Кай сидел ровно, как со шваброй в позвонке, читал книжку по второму кругу. Вадиму нестерпимо хотелось курить, но он не стал паровозить, помня о чувствительном обонянии юноши. Когда Тай появился, Кай поднял на него взгляд, только дочитав последнюю строчку до конца.
– Пойдемте, – только и сказал психолог, и по его тону нельзя было прочитать, доволен он состоявшимся разговором или нет.