Глава 24. Новый год (1/2)

«А ведь я очень давно не отмечал Новый год дома», – вспоминал Вадим, строгая оливье, – «И правда. То на вписках у друзей, то в баре, то с бабами в ресторанах. А вот так. Чтобы у себя дома, чтобы стол самому собрать. Когда? Да еще при родителях пожалуй. Еще отец был жив».

Мать позвонила днем. Новый год и день рождения оставались единственными поводами, по которым она звонила сама. В виде исключения. Поздравила с наступающим. Желать ничего не стала. О ее единственном желании, которое могло бы поспособствовать взаимному примирению, непутевый сын знал и так. И в наступающем году радовать «здравым решением» не собирался.

На заднем фоне того конца провода был слышен смех. Сколько его сестре? Не то, чтобы любопытно, но ведь не чужая же. Одна кровь. Но тема девочки… девушки оставалась под строгим негласным запретом. Пока Вадим не одумается, знакомства с сестрой ему не видать. Ведь, упаси боже, проникнется, захочет себе такого же ненормального в мужья. Нет-нет. Не надо им такого счастья. Да и ему лишнего повода для ссоры тоже. Отспорил свое.

Пока говорили, Вадим периодически отвлекался, чтобы шепнуть Каю очередную инструкцию или подправить. Юноша активно помогал с готовкой и сейчас с упоением лепил канапе на шпажки. Мать услышала посторонние голоса. Поинтересовалась. Вадим сухо ответил. В честь праздника полоскать ему мозг она не стала. Просто возмущенно подышала в трубку и бросила ее. Вадим пожал плечами и вернулся к готовке.

Гостей ожидалось много. И Дмитрий Павлович, и Тай с Максимом, и вся боевая группа в полном составе. В этом году на удивление везло. Даже семейные Бугор, Барсук и Лайка сумели выбраться. Генерал давно обещал семье курорт. Сам поехать не смог: уже второго января работа будет звать по трубе, но своих отправил. Похожая история была у Барсука. А жена Лайки могла обходиться без всяких путевок, будучи яростной фанаткой разного рода путешествий и паломничеств к духовно-энергетическим точкам Земли. И, как часто не вовремя случается, застряла в одном из отдаленных уголков планеты. Вылет обещали только в новом году, потому муж, за столько лет научившийся к подобным форс-мажорам относиться философски, был в этот новый год как тот Пятачок. До пятницы совершенно свободен. Потому легко согласился провести праздник с коллегами.

Гости аккуратно интересовались, что принести в руках, которым по случаю праздника пустым быть не положено, но Вадим только промычал в ответ что-то невнятное. Самому ему ничего не надо, пусть будет сюрприз, а над тем, что дарить его подопечным ломал голову сам.

Кай и Лель, казалось, не воспринимали наступающего праздника. С Лелем все было ясно – он его не знал. Никогда не слышал про Деда Мороза и Снегурочку, никогда не получал подарков и «хо-хо-хо» для него оставалось набором звуков, не имеющим значения. Какой ассоциативный ряд мог возникнуть в его голове на фразу «ёлочка, гори!», Вадим боялся воображать. Кай же к словосочетанию «новый год» сумел вытащить из памяти только «красивую ёлку». И то, судя по описанию, не в домашнем антураже, а каком-то казенном, вроде школы или какого-то учреждения.

Про подарки Вадиму пришлось объяснять. Юноши слушали внимательно, но не очень поняли разницы между подарком от хозяина и подарком на новый год. А объяснить, не вдаваясь в фольклорные подробности, да еще и кратко не выходило. Внутренне разозлившись на свой корявый язык, Вадим подвел итог, что в этот день все дарят друг другу подарки. Кай тихо и слегка испуганно поинтересовался, а надо ли им их делать, если уж «все» дарят. Пришлось успокоить и объяснить, что подарки – начинание добровольное. Хотят – изобретают. Не хотят – нет.

Естественно Вадим задал вопрос, что юноши хотят получить. Лель вручил ему новую поделку все на той же памятной дощечке. Изделие не менее шокирующее, чем предыдущее. Пришлось уточнять, сидеть за компьютером, демонстрируя картинки и варианты, чтобы определиться, что конкретно юноша хочет. Про себя Вадим тихо матерился, потому что в очередной раз не знал, как относиться к подобным желаниям. Но обещал же! А вот тихая просьба Кая его совсем не удивила. Он только с улыбкой погладил его по голове, пообещав, что все будет.

В целом, разговор о подарках оставил какое-то скомканное чувство. Пытаясь от него избавиться, Вадим уселся на диван смотреть «Чародеев», поднимать настроение. Совершенно забыв предупреждение Максима о фильмах.

«Чародеи» когда-то были любимым фильмом отца. Еще в те времена, когда для его просмотра требовалось сверяться с программой ТВ, он ни разу не пропустил это кино под праздник. Вадим эту взрослую сказку тоже любил и подхватил душевную привычку. С годами увидеть любимый сюжет стало проще. Скачай, включай когда захочешь. Но Вадим свято чтил традицию и раньше 25 декабря за пульт не хватался. Вот и сейчас, в порыве вернуть себе ощущение праздника, он прибег к проверенному методу.

Спохватился когда почувствовал на своих коленях робкие прикосновения пальцев. Кай и Лель не сводили взглядов с экрана и вроде никаких признаков шока не подавали. Вертать взад было поздно, потому Вадим притянул к себе обоих и запустил руки в волосы, поглаживая и успокаивая. Когда кино кончилось, он не увидел на лицах улыбок. Оба сидели задумчиво, переваривали, комментировать или спрашивать не спешили. Лишь Кай потирал виски, словно прошлое снова просилось в голову, но никак не могло достучаться.

Совместный просмотр фильма окончательно настроил Вадима на праздничный лад и подтолкнул к мысли, что остались считанные дни, а ёлка не ряжена, оливьешка не стругана, шампусик не куплен и да! подарки.

31 декабря квартира преобразилась. Ее хозяин не любил штампованные ширпотребные игрушки и вычурные плакаты. Да и руки помощников нужно было чем-то занять, чтобы они прочувствовали праздник. Потому флажки из цветного картона низались на ниточку, росли метры колечек из цветной бумаги, на окнах по старому, еще советскому рецепту – на мыло, лепились снежинки, а на подоконники в художественном беспорядке ложилась аптечная вата, обрамляя поделки Леля.

Выставить поделки из пластилина на всеобщее обозрение придумал Кай. Лель не возражал, Вадим поддержал. Тем более, что мастерство юноши росло с каждым сделанным изделием. Неважно, что он пытался изобразить – бытовой предмет или нечто, подсмотренное у природы – все выполнялось кропотливо и с каждой попыткой обрастало деталями.

Стол пришлось купить новый. У Вадима не было привычки его накрывать, потому и предмет отсутствовал как факт. Есть кухонный и ладно. Пивко с друзьями можно и без стола попить. А тут гости. В догонку приобрелись скатерть и недорогой, но приятный глазу сервиз. Для юношей это первый праздник за многие годы. Для Леля так вообще первый. Не в пластиковой же посуде…

Елку Вадим притащил с базара живую. Кай показал нос из комнаты сразу же, как открылась дверь. Ноздри трепетали, впитывая живой аромат хвои. Приличных игрушек не нашлось – дешевый пластик, который год от года всучивали для отдарки, иногда даже с рекламой каких-то контор, Вадим, поморщившись, забраковал и отправил в мусорку. Заказал качественные, стеклянные, в виде сказочных зверушек, шишек, сосулек, звезд и расписных шаров. Сложилось удачно – несмотря на праздники, посылка доехала вовремя.

Наряжать поручил своим подопечным, с кресла наблюдая, как дрожащими руками они достают из коробки, рассматривают со всех сторон стеклянную красоту. А потом были мишура, дождик и гирлянды. Много. В каждую комнату, на елку, на балкон. Пришлось провести новые удлинители, развести провода, поставить таймеры, сверить часы. В полночь должна случиться настоящая сказка. Подарки Вадим сложил под ёлку. Четыре коробки. Две - по заказу. И две крохотные – от себя.

Гости подъехали к десяти часам вечера. Помня об особенностях живущих в квартире, устраивать громкую свалку с приветствиями никто не стал. Тихо поздоровались, обнялись, по-казарменному быстро вымыли руки и прошли в гостиную. На третьем госте, которого заморозило в дверном проеме, Вадим уже откровенно краснел и потихоньку зверел.

Да, комната стала похожа на сказку. Да, в доме холостяка Тихе, который обычно такими мелочами не заморачивается. Да, готовил сам! За месяцы с Каем и Лелем он улучшил свой навык и теперь может не только пельмени и яичницу! Он и раньше мог, по рецепту что сложного-то?! Зачем из этого такое событие-то делать! Но друзья, засранцы, видимо решили поквитаться с ним за месяцы молчания и теперь многозначительно подмигивали, громко шептались про «одомашнился» и «хозяюшку», отмечали новый предмет мебели и, о боже! настоящий сервиз. На Вадимовы предсказания, что мол ретроградный Козерог кому-то пророчит в новом году встречу со стоматологами, никто не обращал внимания.

Но все язвительные подначки кончились, когда Вадим привел Кая и Леля, одетых и причесанных к празднику. Гости уложили принесенные подарки под ёлку и расселись за столом. Юношей усадили рядом с их наставником. Тай с Максимом сели от них с другой стороны: их часто принимали в этом доме и воспринимали спокойнее, чем остальную компанию. Дмитрию Павловичу, как старшему по возрасту и по статусу, отвели место в голове стола напротив хозяина дома.

– Ну, давайте поедим и проводим старый год, – провозгласил Вадим, первым утягивая миску с мясным салатом и накладывая себе и голодным юношам. Идея была воспринята с энтузиазмом, и некоторое время над столом звучал только звук работающих челюстей.

– Знаешь, Тихе, за такой салатик я бы сам на тебе…

– … убился! – отбрил Вадим подначку Волка на подлете. – Леха, как друга прошу, жри… кушай пожалуйста, и не вякай. А то получишь на гарнир такое, что фаянсовый друг станет тебе на ближайшие часы куда более близок, чем я.

– А изъясняться-то как научился! Высокохудожественно! – вставил Барсук, – Поди и без матерка теперь сможешь?

– Могу. Но ради тебя вспомню позабытый навык.

– Парни, отставить! – сказал Дмитрий Павлович серьезно, – Когда Лизонька болела я тоже бабский труд освоил не хуже медсестрички в госпитале. И полы драить до скрипа, и пыль протирать четыре раза в сутки, и посуду кипятить, и супы варить из капусты и воды пятью способами. Слава богу, что отпустило ее. Ешьте лучше. Вадя, и правда, вкусно сготовил. Сразу видно, что есть для кого стараться.

Вадим при этих словах с нежностью посмотрел на подопечных. Едят. Чуть вжали головы в плечи, что неудивительно – народу много. Но едят с аппетитом и в целом чувствуют себя расслаблено. Чтобы убедиться, провел ладонью по плечам, сначала у одного, потом у второго. Да. Без напряжения.

Кай отложил на край тарелки кусок рыбки. Не понравилось. Это правило уже около месяца действует в их доме – от еды можно отказаться, если не пришлась по вкусу. Жесткие диеты остались в прошлом. Сейчас Вадим умеренно следил за здоровым питанием, стараясь не готовить ничего сверхтяжелого. И «нравится» с «не нравится» наконец-то вошли в обиход. Они не сильно повлияли на рацион, потому что после стольких лет в плену Кай и Лель вынужденно превратились в абсолютно всеядных созданий. Им не давали выбора, что есть. Кай как-то признался, что только в доме Вадима стал заново ощущать вкус еды, а не только запах, на который обычно ориентировался. Шаг за шагом вкусы начали проявляться. «Хозяин приказал съесть» превращалось во «вкусно» и «я это люблю».

Ближе к одиннадцати мужчины открыли бутылки с шампанским и вино. Больше ничего алкогольного на стол не ставили, напиваться никто не планировал. Для юношей этот новый год станет первым, когда они пригубят алкоголь. Именно пригубят, за этим Вадим собирался тщательно проследить. Из холодильника принесли свежевыжатый апельсиновый сок. Смешать с шампанским – такой коктейль и классика, и для первого знакомства с градусами подойдет.

Лель никак не отреагировал на поставленный рядом бокал. А вот Кая привлек аромат красного вина, принесенного Джано.

– Наставник, – тихо спросил он, – А можно мне попробовать вон то красное… Вкусно пахнет.

Джано от этих слов расцвел.

– Удача, позволь ему. Это «Хванчкара», очень хорошэе вино. Налей несколько глоточков и пусть тянет потихонечку. Ну его, шампанское это! А вино и полэзно, и для души лучше, повэрь!

Вадим только усмехнулся. Естественно для грузина предпочесть вино какому-то там шампанскому, неплохому кстати, Вадим не жадничал, – покуситься на святое. Он кивнул и позволил другу наполнить бокал.

Прежде, чем пригубить первый глоток, Кай, по привычке, втянул аромат и тихим голосом поделился:

– Наставник, оно пахнет цветами. Помните, в магазине. Такие круглые с большими лепестками.

– Ты про розы?

– Да. Кажется. Простите, я плохо помню названия.

Первый крохотный глоточек вызвал на лице у юноши непередаваемое удивление.

– А на вкус как ягоды. Помните, вы нас угощали? Вишня и, – он прикрыл глаза вспоминая, – малина.

– Ого! – восхитился Джано, – А мальчику-то прямая дорога в сомэлье!

– Разберемся куда там кому дорога, – проворчал Вадим, внутренне испытав гордость. Он как-то не задумывался, что подобный талант не только для бытовых нужд годится. Сомелье. Парфюмер. Необычные и удивительные профессии. Как раз для такого необычного как Кай. Ему бы только оправиться, выучиться.

Мысль о том, что возможно очень скоро он не сможет никак влиять на события будущего в жизни Кая нагнала тучу на его лицо.

– Вадя, что-то случилось? – насторожился Волк. Он и ребята из группы не посовещались в волокиту последних дней, связанную с легализацией Кая и поиском его родни. Вадим хотел было отбрыкаться своим привычным «ничего страшного», но вспомнил разговор в «Девяти ключах» и ответил иначе:

– Случилось, Лех. Просто это не разговор для праздничного стола. Отложим? Обещаю рассказать.

– Вот это правильный ответ! Мне нравится! – удовлетворенно кивнул Волк и салютнул бокалом.

Время плавно текло к полуночи. Гости положили рядом телефоны, где на быстром вызове стояли номера близких. Дмитрию Павловичу жена с дочкой уже успели позвонить и прислать несколько фотографий с пляжа.

Жена Лайки прислала фото какого-то захолустья и сообщила, что раз уж она застряла, то обязательно должна слазить вон на ту очень интересную гору, пока аэропорт готовит ведро с гайками «Глушь-тайга-авиалинии» к полету. Лайка на эту новость натурально чуть не уронил голову в салат от переизбытка эмоций. «Чувствую себя мужем капитанши дальнего плавания», – пожаловался он, ни к кому конкретно не обращаясь, – «Приедет, телефон и ноут запру в сейфе и неделю из кровати не выпущу! Прикую!» Друзья тихо похихикали. Жену свою Лайка обожал, несмотря на все ее загоны. И то что спустя десять лет брака под этой парочкой полыхали кровати, спальники и разные предметы мебели, знали. Если чете Калачевых случалось вцепляться друг в друга где-то вне спальни, то об этом узнавали окружающие на ближайшие полкилометра в округе.

Барсук рвался поздравить своих сам. Дозвониться первым, пробиться сквозь роуминг и сообщить сыну, что дома, дополнительно к подаркам от Деда Мороза, его ждет отдельный, от папы. Микроскоп, о котором он давно мечтает. Даже звук потише сделал, зная что при восторге ребенка громкая связь не понадобится.

Телевизора Вадим не включал. Мало ли что там президент вещать будет, о каких трудностях говорить. Сам он потом послушает в записи, а Каю с Лелем только тревожности нагонит. Рядом с елкой стоял современный электронный будильник, на котором Вадим выставил мелодию минусовки «Пяти минут» из «Карнавальной ночи». Про фейерверки за окном предупредил юношей заранее, опасаясь, что звуки выстрелов могут напугать. Ничего не забыл.

В полночь огни на гирляндах зажглись сами, по таймеру. Бахнул первый взрыв за окном, раскрашивая стекло цветными вспышками. Кай и Лель замерли, оглядываясь вокруг испуганно. Вадим положил ладони им на плечи.

– Нравится? – спросил он. Может это уже слишком? Слишком резко, слишком внезапно?

– Очень, наставник… – едва дыша ответил Кай, поднимая на него изумленные глаза. – Красиво так…

Лель сделал пальцами ножницы. Это означало «мне тоже». Вадим ввел в обиход несколько жестов на часто повторяющиеся фразы, чтобы Лелю было проще общаться без постоянного выкладывания букв в слова.

– Ну что? Время вскрывать подарки? Кто первым лезет под ёлку?

Юноши испуганно переглянулись.

– Что такое? Что-то не так?

– Наставник, мой подарок для вас не под ёлкой. И не в коробке. И он… – юноша с опаской оглянулся на гостей. Лель снова щелкнул пальцами «ножницы».

– Личный? – подсказал молчавший до этого времени Тай. Кай облегченно выдохнул и кивнул.

А Вадим все не мог найти слов. У его мальчиков есть подарки? Для него? Тай, видя его замешательство и нервное состояние юношей снова пришел на помощь:

– Будет лучше, если молодые люди сейчас возьмут ваши подарки. Идите вместе в комнату, обменяйтесь. Мы никуда не разбежимся и наши презенты тоже.

Возражать никто не стал, наоборот, уверили, что потратят время на звонки друзьям и родственникам. Хозяин дома благодарно покивал и указал подопечным на предназначающиеся им коробки. Подождал, пока они вытащат их, как и положено в праздник, из-под дерева, и утащил обоих в маленькую комнату, прикрыв дверь газетным стопором.

В спальне Вадим присел на кровать и усадил обоих рядом, а не на пол. На одно колено устроил подарки для Леля, на другое – для Кая.

– С новым годом, мальчики, – тихо сказал он, – Надеюсь, угодил.

Лель сначала потянулся к маленькой коробочке, а Кай к большой. Вскрыв обертку старший юноша поднял удивленные глаза на наставника.

– Нравится?

Лель достал вещицу, рассмотрел со всех сторон и кивнул. Вадиму даже показалось, что на миг его лица коснулась эмоция далекая от показного равнодушия.

Пирсинг представлял собой изогнутую штангу с небольшой вставкой из аквамарина. Льдистого, как глаза Леля. Вадим приглядел эту штучку в салоне еще когда покупал первый подарок. Украшение с необычным оттенком бросилось в глаза и прочно засело в памяти. Сколько не искал потом по Интернету, а именно с этим камнем не нашел, пришлось ехать в салон и выстаивать предновогоднюю очередь.

Лель начал расстегивать рубашку, вытаскивая ее из брюк: украшение предназначалось для пупка. Ловкие пальцы легко справились с замком, оттянули кожу. Юноша не красовался в процессе, но когда закончил, сполз на пол, откинулся назад и прогнулся, демонстрируя все до единого проколы на теле. В свете мерцающих плавными переливами гирлянд, в обрамлении нежного шелка рубашки, это было незабываемое зрелище. Оба его зрителя синхронно сглотнули. «До чего красивый!» - одна мысль на двоих и озвучивать ее не пришлось. И без того звучала в воздухе.

Лель на некоторое замер. «Красуется?», – промелькнула у Вадима мысль. Юноша, удовлетворившись демонстрацией и реакцией зрителей вернулся на свое место. Вадим хотел что-то сказать, но слова на язык не лезли. Он обнял Леля за плечи одной рукой и переключился на Кая, кивая на коробку, которую тот все еще держал в руках.

Юноша развязал бант и аккуратно отцепил кусочки скотча. Потихоньку размотал бумагу и восхищенно выдохнул. В пластиковой прозрачной коробке ждала его заботливых рук белая орхидея с уже распустившимися несколькими цветками. Он нетерпеливо вскрыл крышку и ухнул носом в коробку. А после посмотрел на наставника.

«У него вид, будто под кайфом», - усмехнулся про себя Вадим, и тут же был заключен в крепкие объятья.

– Спасибо, наставник. Она замечательная.

– Такую ты хотел?

– Нет. Но эта лучше.

Вадим крепко прижал к себе юношу в ответном объятьи. Он привык к таким ответам, которые любого другого отправили бы в ступор. Любой воспитанный человек, получив подарок, действовал бы по принципу дареного коня, скрыв от дарителя, что тот ошибся. Кай же был честен даже в мелочах, потому его «лучше», подарило наставнику волну тепла, которая напрочь смыла разочарование от ошибки. И, говоря по-честному, такой подход нравился ему самому. Он избавлял от взаимного недоверия. Тихонов знал, что если он выскажется подобным образом, скажет даже самую неприглядную правду, его подопечные поймут и не разочаруются в нем. Этот результат его многомесячной работы приносил ему самое глубокое удовлетворение.

– Я рад, мой хороший. Давайте, открывайте остальные.

Пирсингу, аналогичному тому, что был у Леля, только с розовым камнем, Кай обрадовался несказанно. То, что у украшений из общего была только форма и производитель, его не смутило. Видимо тяга к копированию по принципу «у меня как у него» постепенно сходила на нет. Название камня, украшающего штангу, Вадим не запомнил. Родо-что-то-длинное. Но это и не важно, ведь его глаза зацепились за цвет, а не за название. Почему именно розовый, почти переходящий в малиновый? Он и сам не знал. Может, в память о цветах, что так понравились Каю?

– Наставник, а можете вы надеть? – попросил юноша, протягивая ему коробочку на ладони.

Просьба удивила. Почему просит его? Памятуя о прошлой сессии? Для симметрии?

– Кай, я выполню твою просьбу, но сначала ответь, пожалуйста. Почему я? Ведь тебе нравится, когда Лель касается тебя. Почему не попросишь его, если не хочешь надевать сам?

– Мне очень нравится, наставник! Но сегодня…

Он неожиданно дернулся и прижался, сжимая в кулаках и подарок, и рубашку Вадима.

– Мне так страшно! Так страшно, наставник!

Реакция не замедлила последовать. Прижать! Укрыть! Убить любого, кто обидел!

– Кай, солнечный мой! Чего ты боишься? Ну?

Кай вздрогнул и поднял влажные глаза.

– Наставник, я ведь скоро… Мы ведь… Ту бумагу… Искать маму и папу… Я не хочу, наставник! Господин Тай много говорил. Я понимаю – важно. Понимаю, что так вы решили. Понимаю, что для меня лучше. Для этих людей лучше. Но я боюсь! Я боюсь уходить! От вас. А Лель? Я вас… не увижу? И это имя… Я боюсь его! Кай… нравится. Я не хочу называться по другому! А надолго, наставник? Как сделать, чтобы вернуться? Или вы не хотите, чтобы я возвращался? А я…

Вадим заткнул поток слов, режущих его словно ножом, ладонью. Это все вино. Кай держался столько времени, а сейчас поток слов не остановить. Господи! Как же много пряталось за послушанием и отличным поведением! О скольких вещах, волнующих его, он молчал! Замечает ли, что впервые касается наставника без ограничений и страха, как живого человека, не имеющего над ним никакой власти?

Вадим рыкнул и прижал Кая к себе почти до боли, краем глаза отмечая, что Лель, не меняясь в лице, успокаивающе гладит того по рукам. Даже Ледяного принца проняло, хотя по нему этого не прочитаешь.

– Кай, хороший мой. Если бы я мог помочь тебе, не прибегая к таким методам, я бы собственными руками порвал бумагу, которую ты написал для полиции! Но у этих людей, которых мы ищем, ключи к твоему прошлому. Они могут помочь вернуть память, у них твои документы. Без них можно двигаться в будущее, но это очень сложно. Мне тоже… – Вадим осекся, понимая, что его мальчики могут не вынести знания о том, что ему ведом страх, – мне тоже тяжело. Но я обещаю! – он задумался, подбирая слова и формулируя то, что способен выполнить до буквы, – Так или иначе, я буду следить за тобой. И найду способ помочь или вмешаться. Ты не один! В этом доме тебя всегда ждут, запомни это! Жду я, ждет Лель. И для нас ты всегда Кай. Что бы не писали в документах. Потому что тебе это нравится самому.

Кай вскинулся и от того, с каким чувством посмотрел, у Вадима мурашки побежали по позвонкам. Это страшно – видеть в глазах напротив подобное доверие. Можно и не вынести.

– Наставник, наденьте на меня ваш подарок. Прошу. Мне это… Я так чувствую.

Вадим приложил палец к губам Кая, призывая молчать и забирая у него коробочку, уже изрядно помятую в кулаке. Достал пирсинг, стянул с юноши жилетку и сам взялся за пуговицы на рубашке. Одну за одной. Медленно. Легонько потянул за ткань, приспуская ее с плеч, и, не удержавшись, ткнулся в шею губами, поймав судорожно бьющийся пульс. Лбом уткнулся в плечо, да так и замер, только подушечки пальцев скользнули вниз по коже, задев по дороге колечки пирсинга.

Надевал почти на ощупь. Потихоньку, чтобы не промахнуться, не потерять верткий шарик застежки. А когда надел, поднял голову, чтобы рассмотреть. Кай изменился за эти месяцы. Поджили раны, отрасли мягкие волосы, почти исчезли полосы от бритвы за ушами. Цветы татуировки раскрашивались в удивительные оттенки в свете гирлянды. Сверкал пирсинг на сосках, а маленький камушек с трудным названием призывно мерцал в ямке пупка. Нежный, робкий, ласковый. Весна, залетевшая в гости посреди новогоднего чуда.

«В гости… Ну почему, почему не домой?!»

Вадим тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. Погладил мягкие волосы.

– Так легче? Тебе нравится?

– Да, наставник. Легче. Спасибо вам. Значит… по другому нельзя? Все равно придется… маму и папу…

– Да, хороший мой. Прости. Я готов сделать многое. Но, увы, не родня тебе. Чужой. И…