Глава 13. Наказание (2/2)

– Итак, Кай. В чем вы провинились?

– Наставник, мы прикасались друг к другу.

– Я запрещал? Не помню такого.

Кай вскидывается, а у Леля чуть дергается прядка волос, выдавая едва заметное движение головы. «Услышал!»

– Я приказывал спрашивать. Приказывал следовать распорядку. Приказывал подходить с вопросами, если что-то непонятно. Я не запрещал прикасаться. Основная твоя ошибка, мальчик, в том, что захотев что-то сделать, ты не спросил разрешения. Именно ты, который владеет речью. Я велел тебе говорить за двоих. Зная, что мне могут не понравиться ваши действия, ты не уточнил у своего наставника, огорчат они меня или обрадуют. Как ты должен был поступить?

Кай едва дышал и постоянно сглатывал.

– Должен… подойти… сказать слово… наставник… и вопрос…

– Твое наказание будет за то, что ты не следовал этому приказу. Не спросил. Ты осознаешь свою вину?

– Да, наставник, – ответ машинален, но двигающиеся шестеренки мыслей, выстраивание новых логических связей можно прочитать на лбу.

– Подойди и сядь на мои колени спиной ко мне.

Кай выполнил, а Вадим подкорректировал позу. Он максимально прижал к себе Кая, чтобы каждым кусочком тела чувствовать его движения, облокотил его голову себе на плечо. «Мы пройдем это вместе, мальчик. Прости меня».

Руки Вадима скользнули вдоль предплечий Кая, обхватывая широкими ладонями запястья. Кожа еще недостаточно восстановилась после ожога. Нет. Не подойдет. Снова вверх, к надплечьям. Вот тут кожу огонь не трогал. И именно тут целых две точки. Средние и указательные пальцы чуть нажали, образовывая ямочки, большие уперлись со стороны спины, не давая двинуться назад.

Сначала Кай не почувствовал. Глубоко дышал, не понимая в чем смысл наказания. Но по мере того, как пальцы Вадима тонули в тонкой коже, его глаза раскрывались, тело деревенело, а сквозь открытый рот начали вырываться судорожные вздохи. Пальцы давили медленно, но неотвратимо, постепенно повышая уровень боли. Раскрытый рот не выдавал ни звука. Словно его заперли глубоко в глотке, не давая вырваться наружу. «Чем же вас так запугали, что вы готовы терпеть?»

– Не сдерживай голос, – приказал Вадим, и тут же получил в ответ тихий болезненный стон.

«Недостаточно! Не до конца».

– Ладони мне на бедра. Разрешаю цепляться, царапаться, вжимать, если будешь чувствовать такую потребность.

Кай вцепился в него перепуганным котом. Пальцы Вадима давили все сильнее, стоны усиливались, и пытавшийся поначалу сдерживать свои хватательные реакции юноша, уже совсем не контролировал силу нажима. На бедрах останутся синяки. Тело елозило, гнулось. Вадиму это не понравилось, так он терял ощущение контроля. Он отпустил одну руку и обхватил парня поперек груди, насильно прижимая к собственному телу, усиливая давление. Лысая голова откинулась ему на плечо, и Вадим ощутил, как шее стало мокро от капель пота.

«Достаточно», – подумал он. Эту мысль сопроводили долгий громкий стон Кая и первые брызнувшие на его щеки слезы.

Вадим досчитал до трех и медленно убрал захват на плече, прижимая юношу к себе обеими руками, стараясь впитать его боль, хотя и понимал, что это невозможно. Рука автоматом потянулась огладить трясущиеся плечи. Они сидели так минут пять, пока Кай не перестал вздрагивать. А после он стек к ногам Вадима, поцеловал его руку и тихо сказал:

– Я осознал свою ошибку, наставник.

«Снова заученное? И жест и слова. Как, черт возьми, вывести его из этой схемы? Блин! И Максу не позвонишь… Если только…»

– Я еще не закончил урок, мальчик. Но сейчас не твоя очередь. Лель! Ты тоже провинился. Твоя вина меньше, поскольку ты не имеешь возможности спрашивать. И наказание будет не столь сильное. Но это не отменяет того, что без разрешения делать подобные вещи нельзя. Очки снять, на мои колени, спиной.

Лель сел, его даже поправлять не пришлось. Вадим услышал глубокое дыхание, ощутил, как растеклось медузой тело на нем. «С четырех лет. У него не было шанса не научиться».

Снова руки поползли по предплечьям, на сей раз жестко фиксируя запястья. В этой зоне точек три, но нужна только одна. Пальцы неумолимо сомкнулись. Лель дышал. Профессионально, отрекаясь от боли, загоняя сознание глубже.

– Голову мне на плечо! Рот открыть, голос не зажимать. Не важно, что рвется изо рта, хрип или звук – не сдерживать! Плечи прижать сильнее!

Вадим начал отдавать команды одна за одной, вынуждая Леля не терять связь с реальностью. Юноше приходилось оставаться «здесь и сейчас», чтобы слышать все то, что Вадим ему говорит. За серией приказов он не успевал отключаться. Буквально через полминуты его начало потряхивать и еле заметно гнуть в позвоночнике. Переборщить было нельзя ни в коем случае, и когда Лель не сумел сдержать хрипа из самых глубин горла, пальцы медленно разошлись. Вадим не дал ему сразу опуститься к ногам, потратив примерно столько же времени, что и с Каем, на успокаивающие поглаживания. Лель мог не принимать и не понимать этой прихоти «хозяина», но эти пять минут были нужны самому Вадиму, чтобы снова почувствовать себя человеком, а не зверьем. Он вдыхал запах кожи, и руки без его участия становились нежнее и ласковее.

Когда время истекло, Лель уселся рядом с Каем на полу, целуя руку наставника.

– Вы осознали ошибку. Я доволен. С этого момента я желаю слышать от вас вопросы и уточнения по любому поводу, где я не дал своего одобрения. Лель, ты можешь изъясняться жестами. Когда научишься читать, будешь выкладывать слова буквами. А пока вернемся к тому, с чего все началось: к вашему поведению.

Тела перед ним замерли и задеревенели. «Жду второго этапа наказания? Нет. Хватит с нас на сегодня».

– Как я сказал ранее, я не запрещал вам прикасаться друг к другу. Я наказал за то, что это было сделано без спроса. Кай, я хочу, чтобы ты сейчас поступил так, как я от вас требовал и как ты должен был поступить. Слушаю тебя.

Голова взметнулась, обнажая панику на лице и ужас от предстоящей фразы.

– Наставник… можем ли мы… с Лелем… прикасаться… друг… к другу… – почти прошептал Кай.

– Можете. Я не запрещаю этого. Ни во сне, ни когда вы не спите. Смысла прятаться нет. Можно прикасаться. Можно гладить. Держаться за руки. Обнимать. В любое время.

Лель всхлипнул, Кай задышал загнанной лошадью.

– Так! Спокойно! Мне тут только паники не хватало. Сейчас оба идете в свою комнату и остаетесь там до ужина. Вам все ясно?

– Да, наставник.

Видит бог, они пытались выйти спокойно, но даже в медленных шагах чувствовалось бегство. Вадим закрыл за ними дверь, упал на диван носом в подушку и попытался осознать. Не получалось. Он ждал от себя, что его будет трясти, что он просто не сможет. Смог. Не просто смог, а погрузился с головой, четко осознавая, что и как делает. Он клял себя последними словами, но врать себе не привык. Ему понравилось. Нет, не причинять боль, боже упаси! Контроль. Чертов контроль, который постоянно преследовал его в жизни, как самая лакомая конфета. То, из-за чего он так и не смог найти себе женщину. Кай и Лель слушались его с полуслова, впитывали все, что он говорил, вплоть до интонации. Какие еще демоны покажут морду в этих чуждых ему отношениях? Какая еще дрянь выползет?

Максиму он звонить не стал. Не готов. Самому бы переварить, прежде, чем устраивать исповедь.

____________

Не верю. Не мог хозяин это сказать. Тогда почему он уже трижды прошел в комнату и на кухню, заглянул к нам, а я все еще не расцепляю рук? Раньше не мог подобного. Даже перед представлением в Замке не посмел, хотя догадывался, что это последнее выступление. Еще ни разу не был так близко. В груди все стучит, аж больно. Прятаться теперь бесполезно, так хоть надышусь. Потом будет поздно. Не может это быть навсегда. Потом накажет. Спросит много больше. Точно. Этого не избежать.

Зяблик, слышишь, я дышу тобой! Давай вместе.

Это слово. Лель. Такое непонятное имя. Зяблика помню. В книжке. Птичка. Но теперь надо привыкнуть к новому слову. Нельзя ошибаться. Особенно теперь, когда дали дышать. Ненадолго. Лель – непонятно. Но красиво. Как звон колокольчика. Откуда помню? Кажется… давно. Там еще все были… бантики. Синяя одежда. Школа, кажется. Там был колокольчик. И девочка. С бантиком. Новое имя Зяблика как колокольчик. Красивое. Новый хозяин… наставник. Не говорит некрасивых слов. Ни разу не сказал.

____________

Жарко. Руки Каина горячие. Не понимает. Спросят. За это тоже спросят. Почему ему не уйти? Почему остается на месте? Он всегда делал неправильно. Узнали. Мучили. Ничего непривычного. Неправильный. Лель неправильный. Лель знает, что нельзя. Лель трогает Каина. Лель не уходит. Лель не понимает почему. Лель совершает ошибки.

Новый хозяин. Опасен. Вокруг него тихо. Криков нет. Пинков нет. Наказал. Больно. Не дал уйти туда, где тихо. Не было страшно… сколько? А сегодня было. Он может вырвать из тишины. Он разрешил трогать Каина. Как долго? Нет. Спрашивать нельзя. Нельзя знать как долго. Лучше в тишину. Но в тишине не почувствовать Каина. Нет. Пока туда рано.

Хозяин зовет Каина Каем. Предыдущие звали Щеночком. Перед этим Куколка. Еще Девочка, Пушок, Лизунчик. Все имена не его. Лель помнит, как звали Кая давно. Когда попал в клетку. Он не хотел забывать. Кричал, что у него есть имя. Долго кричал. А потом стал Девочкой. Лель помнит. Свои имена забыл. Главное помнить последнее. Чтобы выполнять приказ. Сейчас они Лель и Кай. Кай… похоже на Каина. Хозяин придумал хорошее имя.