6. небесная кара: от начала к концу (1/2)

Я мог бы высадить тебя на какую-нибудь пригодную для жизни планету, думает Сяо Чжань.

Ибо стоит возле клетки наХлет — с засунутым за щеку синтезированным орехом и вторым в руке, — он как раз кормит крысу. Понаблюдав за мучениями Ибо с пастой, Сяо Чжань смиряется с необходимостью придумывать что-то поинтереснее. Это создаёт чуть больше неудобств на первых порах, но затем Ибо осваивает органосинтезатор и начинает готовить «орехи» и другие странные и смешные изделия на троих, добавляя пищевые красители и ароматизаторы с установленной безопасностью. Сяо Чжань вяло протестует, заявляя, что более чем доволен обычной пастой. Еда, в конце концов, это всего лишь топливо для организма.

— Но она выглядит ужасно неаппетитно! Кто вообще захочет это есть? А ты такой худющий, Чжань-Чжань, — говорит Ибо, качая головой, — ещё и эти твои чёрные волосы. У нас таких, как ты, называли «эникхални» — человек, который занёс ногу над бездной безумия и через секунду упадёт вниз, если его не спасёт чудо, — он поднимает глаза вверх, на гладкий потолок корабля, и задумчиво продолжает: — Обычно чуда не происходило. Как и в этих твоих легендах.

Я мог бы высадить тебя на планету, обитаемую гуманоидной расой, похожей на нас, чтобы ты не выделялся. Я мог бы дать тебе второй шанс прожить свою жизнь нормально — встречать рассветы и закаты, бегать босиком по земле, смеяться с друзьями так, как ты смеялся тогда, когда я увидел тебя впервые.

Ибо поднимает брови и смотрит на него удивлённо, а затем быстро шагает навстречу, обхватывает ладонями лицо и прислоняется лбом ко лбу.

— Я вижу у тебя один большой глаз, — шепчет он. — А в нём — большие сомнения.

Чтобы Ибо прекратил болтать, Сяо Чжань затыкает ему рот поцелуем. Тот влажный и пряный, и сладкий, и возможно, это лишь желанная иллюзия, возможно, это собственный неповторимый вкус Ибо бьёт по рецепторам Сяо Чжаня, а возможно, всё дело просто в этих орехах, куда был добавлен какой-то новый ингредиент.

Сяо Чжань отстраняется, но его преследует шаловливый язык, обводящий по контуру губы и мешающий говорить. Липкая рука пачкает чистую рубашку, переливы перламутра в волосах вызывают благоговение, как это происходит каждый грёбаный раз.

— Бо-Бо, ты добавлял что-то новое в смесь для органосинтезатора?

Ибо отодвигается, строит забавную гримаску и неохотно признаётся:

— Ну, я насыпал туда немного розового порошка. Того, который, знаешь, на третьей полке стоит. Он пахнет, как лакричные конфетки.

Сяо Чжань хмурится, вспоминая перечень коробок с органическим порошком.

— Мы не проверяли третью полку на твои аллергены, — недовольно говорит он. — А если ты заболеешь?

— А если заболеешь ты? — вдруг спрашивает Ибо и прищуривается. — Что будет тогда? Ты меня сможешь вылечить, а я тебя?

— Меня вылечит медицинская капсула, это во-первых, — отвечает Сяо Чжань и тянется рукой к его волосам, не может остановить себя. И не хочет. Ибо прикрывает глаза и льнёт к его ладони. — Во-вторых, я — усовершенствованный человек. Мне не страшны практически никакие известные вирусы и бактерии. По крайней мере никакие из тех, что могут существовать в пригодной для дыхания атмосфере. А туда, где атмосферы нет, я выхожу в скафандре. И в-третьих, я осторожен.

Ибо хмыкает и трясёт головой, рука Сяо Чжаня соскальзывает по его затылку на лопатки.

— И как же твоя осторожность согласовывается с тем, что ты спускаешься на планеты за какие-то часы или даже минуты до их гибели? Разве это можно назвать осторожным поведением, Чжань-Чжань?

— Ты пытаешься мне что-то сказать этими своими вопросами? — интересуется Сяо Чжань, внимательно изучая лицо Ибо. Смирившись с необходимостью нормально питаться, тот вернул себе более-менее здоровый вид и блеск кожи, но Сяо Чжань знает, что Ибо — не такой, как он. Ибо не создан для длительного существования в сжатом пространстве космического корабля, он был рождён для жизни на свободе. В данный момент у него всё хорошо; пусть не идеально, но как минимум в целом благополучно, однако надолго ли?

— Если бы я хотел что-то сказать тебе, — отвечает Ибо, — я бы так и сделал. Мне просто кажется, что тебе иногда нужно поговорить с самим собой, а я лишь помогаю направлять вашу беседу. Поэтому не ворчи, а лучше попробуй лакричные орешки. Мы с наХлет от них в восторге.

Сяо Чжань бросает короткий взгляд на крысу, которая пытается просунуть нос между прутьями клетки, явно одобряя кулинарные эксперименты Ибо.

— Тебе нравится лакрица?

Ибо вприпрыжку скачет к столу, хватает стоящую там миску, скармливает один орех явно попрошайничающей наХлет, а второй протягивает Сяо Чжаню, который наклоняется и берёт угощение губами прямо из пальцев Ибо и любуется мгновенно темнеющими глазами и светлеющими волосами.

— У нас было растение — белый лакричник Ни, — медленно и тихо говорит Ибо, — произошедшее от той настоящей лакрицы, которую выращивали на старой Земле. Но оно подвергалось долгой селекции из-за особенностей составе почвы и атмосферы, а также чтобы его экстракт имел более яркий и выраженный вкус. Поэтому его скрещивали с другими растениями, пока не добились нужной урожайности и характеристик. Но вот беда, добившись этого, учёные обнаружили, что полученный экстракт крайне токсичен для плода в материнской утробе и в больших количествах опасен для всех остальных.

Сяо Чжань делает вид, что вовсе не впитывает жадно те крохи информации о прошлой жизни Ибо, которые тот наконец-то ему даёт, а лишь пожимает плечами и тянется к миске за ещё одним орехом.

— Что ж, это не белый лакричник Ни, а другая разновидность, токсичность которой не была никем доказана. А кроме того, у меня усовершенствованный организм, устойчивый к более чем шести тысячам видов ядов и токсинов.

— Угу, — говорит Ибо, — а усовершенствованные организмы, подобные тебе, могут рожать детей?