3. 10 дней взаперти (2/2)
Сяо Чжань поглаживает пушистую зеленовато-серую шёрстку, рассеянно отмечая, что белых шерстинок стало больше.
— Точно, — раздаётся слабый, хриплый голос, искажённый динамиком внутри капсулы. Сяо Чжань резко вынимает пальцы из клетки, неловко поцарапав указательный, и бежит туда, где лежит Ибо — бледный, всё ещё желтоволосый, но уже пришедший в себя. Он повернул голову набок и смотрит на Сяо Чжаня, не моргая, а правой рукой нащупывает поставленный в вену катетер.
— Пожалуйста, не трогай это, — мягко просит его Сяо Чжань, с содроганием вспоминая, как придя в себя в прошлый раз, Ибо вырвал иглу из вены, шипя от злости. — Это всего лишь способ дать тебе необходимое лекарство.
Ибо устало отводит руку от катетера, но затем тянется к стеклу капсулы, как будто чтобы прикоснуться к Сяо Чжаню.
— Мне ещё долго тут быть?
Сяо Чжань пожимает плечами и опускается на пол рядом с капсулой.
— Пока твоё состояние не улучшится, — говорит он, садясь, и прижимает руку к стеклу в том месте, где с другой стороны находится ладонь Ибо. Он не знает, что всё это значит. Он не хочет думать об этом сейчас. У него совсем другие приоритеты.
— Опять несколько суток? — грустно тянет Ибо и выпячивает нижнюю губу. Сяо Чжань смеётся, но почему-то чувствует влагу в глазах. Это немыслимо.
— Если ты будешь вести себя хорошо, то доверимся твоим волосам, — отвечает он. — И жизненным показателям на мониторе, разумеется.
Ибо вздыхает и поворачивается в профиль, уставившись куда-то вверх.
— Пообещай больше не кормить меня гусеницами.
— Обещаю, — торжественно кивает Сяо Чжань. Только выздоравливай — этого он не произносит вслух.
Ибо ёрзает и устраивается поудобнее. Сяо Чжань забывает моргать, глаза пересыхают, но ему кажется, что жёлтого в волосах становится чуть меньше, а голубого, зелёного и белого — немножечко больше.
— Расскажи мне что-нибудь, — просит Ибо, вновь повернувшись к нему лицом. — Что-то интересное. Сказку, быть может.
Качая головой, Сяо Чжань рисует узоры на стекле в каких-то миллиметрах от руки Ибо.
— Я не знаю сказок, но могу рассказать тебе легенду, — говорит он и тут же задаётся вопросом, следует ли уточнить, что эта легенда принадлежит уже погибшему миру. Пожалуй, об этом лучше умолчать.
— Легенда подойдёт.
Мизинец Ибо подрагивает и прижимается к стеклу. Сяо Чжань пытается не думать о том, что произошло бы, если бы между ними не было преград — физических и фигуральных.
— На одной из планет системы Сухайль рассказывали легенду о юноше, который хотел подарить возлюбленной звезду. «Я сниму с неба самую красивую, самую яркую, — говорил он, — и протяну её тебе в своих ладонях». «Мне не нужна звезда, — отвечала ему девушка, — я просто хочу, чтобы ты был рядом». Но юноша считал, что одного его присутствия будет недостаточно. Он думал, что если не даст своей возлюбленной нечто уникальное, невероятное, волшебное, то она его разлюбит, взглянет на него так же, как смотрела на других парней — с вежливым интересом, а не с тем искренним восторгом и восхищением, которые он видел в её глазах. Поэтому юноша отправился за звездой. Он разумно предположил, что дотянуться до звезды будет проще всего с вершины самой высокой горы.
— Разумно? Это было глупо! — фыркает Ибо. На его щеках и груди полыхает лихорадочный румянец, волосы всё ещё отливают желтизной, хотя монитор на медкапсуле показывает, что жизненные показатели медленно, но верно приходят в норму.
— Это не глупо, — мягко возражает Сяо Чжань. — Это вполне логичный вывод для представителя примитивного общества.
Ибо снова фыркает, но воздерживается от замечаний.
— Итак, — продолжает Сяо Чжань, — юноша отправился покорять самую высокую гору. Он был молод, силён и смел, но не учёл, что в горах был холод, разреженный воздух и хищные животные. Он ушёл и не вернулся. Ни через один лунный цикл, ни через три, ни через год. «Куда пропал твой возлюбленный?» — спрашивали девушку друзья и родные. «Он ушёл, чтобы принести звезду мне в подарок,» — гордо отвечала она и продолжала ждать. Но снова проходили дни, сменяли друг друга времена года. За девушкой начал ухаживать другой юноша, родные давили на неё, вынуждая принять его вместо исчезнувшего жениха, а она сама всё меньше и меньше верила, что её возлюбленный вернётся. Однажды ночью в порыве отчаяния девушка вышла на берег моря и увидела звёзды в отражении его спокойных вод. «Зачем было идти так далеко? — подумала она. — Они ведь прямо здесь, нужно лишь протянуть руку». Она вошла в воду и поплыла к звёздам, казавшимся такими близкими, чтобы остаться с ними навсегда. Местные жители говорили, что когда Сухайль восходила над морем, в её мареве можно было увидеть фигуры влюблённых, протягивающих друг другу ладони полные звёзд.
— Чжань-Чжань? — голос Ибо звучит сонно, глаза полузакрыты, а щёки раскраснелись ещё сильнее. Пряди волос отливают нежно-голубым и бирюзовым, изредка заметны лёгкие сполохи жёлтого — дань уходящей лихорадке.
— Да, Бо-Бо?
— Человеку нужна не звезда, а другой человек рядом.
Сяо Чжань замирает на несколько секунд, практически не дыша, и всматривается в стекло капсулы. Глаза Ибо уже полностью закрыты, грудь ровно поднимается и опускается, губы приоткрыты, слегка подрагивают беспокойные пальцы. Корабельные часы начинают отсчёт десятых суток с тех пор, как Ибо появился на борту, и почти всё это время ему приходится проводить взаперти, накачанным лекарствами, лишённым всего, что он знал и любил.
Сухайль коллапсировал более тридцати лет назад, а с ним погибли все сложенные там легенды. Сяо Чжань кладёт руку на прохладное стекло капсулы и ощущает мерное гудение приборов, очищающих воздух. Где-то в этом гудении есть неуловимые звуки, производимые телом Ибо — сердцебиение, шум бегущей по венам и артериям крови, урчание желудка, вдохи и выдохи. В переливах блестящих волос — мерцание звёзд, в невозможности дотянуться — несбывшаяся мечта. Ибо дёргается и судорожно вздыхает, умная система посылает необходимый компонент в его вену. Возможно, думает Сяо Чжань, тянуться к звезде легче, чем по-настоящему отдать себя тому, кто находится так близко и так далеко одновременно.