1. даже после краха цивилизации это обещание придётся сдержать (2/2)

Сяо Чжань вздохнул. Что ж, это кое-что объясняет и стоит того, чтобы быть записанным. Чернота — сумасшествие. Интересная интерпретация. В мире, где он вырос, чёрный цвет символизировал вечный покой, тишину, неподвижность.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Здесь очень красиво. Ты… красивый. Если сможешь, улетай куда-нибудь. Куда угодно, но подальше от Альгенуби.

Парень рассмеялся, откинув голову назад, сверкая водопадом разноцветных волос, в котором теперь было больше розового и белого, почти такого же перламутрового, как местные водоёмы.

— Что ж, — легкомысленно сказал он. — Если это и в самом деле правда, то спаси меня. Или, может, давай лучше я спасу тебя от безумия?

Тогда Сяо Чжань зажмурился и прижал большой палец руки к сенсору на браслете-транспортере, а когда открыл глаза снова, то обнаружил себя на корабле. Среди привычных вещей и гула двигателя, и прохладного кондиционированного воздуха, очищенного и невкусного, среди своего одиночества во Вселенной, где было слишком много существ, которым предстояло умереть. Выбирай себе любого. Делай с ним, что хочешь. Полная вседозволенность. Кажется, именно в тот момент Сяо Чжань мог бы сделать выбор.

Кажется, выбор был бы сделан не им.

***</p>

Вредная привычка Наблюдателя — вести себя так, словно бессмертен. Но прожив более ста лет и увидев больше смертей, чем хотелось бы, Сяо Чжань обнаруживает, что становится бесшабашным, небрежным. Он спускается на умирающую планету в который раз, просто чтобы оставить ещё один взгляд небу, которым скоро некому будет любоваться, и миру, который исчезнет навсегда. Знание, что планета обитаема, каждый раз мучительно. С незаселёнными мирами гораздо проще.

В этот раз он обнаруживает себя в почти кромешной темноте. Ветер настолько сильный, что едва не сбивает с ног. Пахнет гарью пожарищ от мелких астероидов, пылью и чем-то ещё — странным, неуловимо сладким и цветочным, но с ноткой ледяной свежести. Держать глаза открытыми почти невозможно. Сяо Чжань открывает записывающее устройство, чтобы запечатлеть несколько секунд накануне коллапса системы Альгенуби. Для себя, не для протокола. Протоколу не нужны эти звуки, краски и запахи. Протокол удовольствуется простыми числами и съёмкой с дальней орбиты.

Неожиданно к ногам Сяо Чжаня падает тело. Живое, тёплое. Руки сжимают его колени, волосы переливаются красным и чёрным, и короткими вспышками оранжевого.

— Ты вернулся, — бормочет незнакомец, когда Сяо Чжань склоняется к нему ближе. — Ты ведь можешь что-то сделать? Ты говорил, что я красивый. Это мир ещё красивее, но он умирает. Я ждал тебя здесь, когда всё началось.

Первым порывом Сяо Чжаня было оттолкнуть юношу и быстро транспортироваться наверх, на корабль, и выбросить эту неожиданную встречу из головы, но он сдерживается.

— Я не могу спасти вас, — мягко говорит Сяо Чжань. — Судьба вашей планеты предрешена заранее и не мной. Я предупреждал тебя. И уверен, что ваши учёные знали — это не так уж сложно просчитать. Ваше правительство знало, но уходить было некуда. Уходить и сейчас некуда. А я не могу взять тебя с собой, даже если бы захотел. Мне запрещено.

Он мягко высвобождается из захвата юноши, который обессиленно сидит на земле, спрятав лицо за каскадом тёмных, почти чёрных волос, развевающихся на ветру. В темноте при тусклом отблеске дальних пожарищ его кожа кажется ослепительно белой. Возможно, у этой расы люминофор содержится не только в волосах? Это теперь неважно, но можно записать. Для себя, разумеется. Просто так.

Сяо Чжань осторожно отступает назад. Буря усиливается, планета под ногами дрожит и стонет. Пора уходить. Он закрывает записывающее устройство и укладывает его в наплечную сумку, подносит палец к панели транспортера, и в это время что-то яростное сбивает его с ног. Возможно, это порыв ветра. Возможно, это ударная волна от падения ещё одного метеорита. Возможно, это что-то более материальное.

Он неловко падает на сухой грунт, а палец вжимается в маленькую панель, и через секунду корабль вокруг сверкает чистыми, гладко отполированными поверхностями, двигатель приветливо гудит, очищенный воздух моментально проясняет голову. Сяо Чжань глубоко вдыхает, пытаясь очистить лёгкие от дыма и гари, забыть сладкий запах приближающейся смерти. Его пульс успокаивается, и это приятно, но жалобный стон заставляет сердце вздрогнуть и вновь пуститься вскачь, а его самого — редко приподняться на локтях.

Юноша, которого он встретил на планете, видимо, успел схватить его за лодыжку в момент перемещения и, точь-в-точь как хитрая крыса наХлет, обманным путём попал на корабль. Но в отличие от животного, которое сразу же освоилось в искусственной среде космического корабля, альгенубиец дрожит и выгибается, его глаза закатываются, а дыхание срывается с губ резко и затруднённо.

Сяо Чжань не без усилий высвобождает свою лодыжку из крепкой хватки длинных пальцев и бежит к ящику с инструментами, где торопливо находит медицинский сканер. Тот не отрегулирован на альгенубийцев, и Сяо Чжань понятия не имеет, какие у них биологические нормы. Но те явно гуманоиды, произошедшие от землян, поэтому общее представление о состоянии юноши получить вполне реально.

Он прикладывает сканер к покрытому испариной лбу, а затем спрятанной на обратной стороне иглой прокалывает безымянный палец. Всё это время юноша не перестаёт биться в судорогах и периодически жалобно стонать. Пока сканер анализирует его состояние, Сяо Чжань быстро раздевает отчаянного нелегального пассажира до нижнего белья, изо всех сил стараясь не тратить время на разглядывание, удивление и, что самое жалкое, восхищение гладким гармоничным телом, и заталкивает того в медицинскую капсулу, после чего закрывает крышку и подключает туда же сканер, чтобы напрямую передать умной машине результат всех исследований. Как только тонкие механические манипуляторы натягивают на лицо юноши маску, стирают с его лица полосы копоти и вводят сразу две ампулы лекарства подряд, тот прекращает дрожать и обмякает, так и не придя в себя. Сяо Чжань стоит возле капсулы, инстинктивно схватившись за неё потными от волнения руками, почти не дыша, и наблюдает, как волосы альгенубийца теряют чёрно-оранжево-красный окрас, становясь бледно-голубыми и сиреневыми, и местами ярко-жёлтыми. В кожу на внутренней поверхности локтя входит иголка, компактный монитор на капсуле сменяет хаотически скачущие цифры надписью: «Стабилизирован».

Только тогда Сяо Чжань вспоминает, что должен наблюдать за совершенно другим процессом, и разворачивается к обзорному экрану, за которым истекают последние мгновения экзопланеты Альгенуби.

— Протокол номер две тысячи тридцать семь, — объявляет он, начиная запись.