1. даже после краха цивилизации это обещание придётся сдержать (1/2)

— Наблюдатель двенадцать тысяч девятьсот сорок пять! Наблюдатель двенадцать тысяч девятьсот сорок пять!

Сяо Чжань поднимает голову с консоли. Он снова заснул прямо в своём кресле перед обзорным экраном, даже не потрудившись доковылять до койки, находящейся здесь же, в единственном помещении его космического миникорабля, в углу за переборкой, создающей уютное ощущение уединения. Это ощущение совершенно нелогично, потому что Сяо Чжань всё равно здесь один, по крайней мере официально.

— Двенадцать тысяч девятьсот сорок пятый здесь.

— Через девятнадцать часов ровно произойдёт коллапс экзопланеты в солнечной системе Альгенуби. Вы посещали эту систему и транслировали записи с поверхности планеты четыре месяца назад, когда впервые было спрогнозировано вхождение в её атмосферу группы метеоритов. Таким образом, вы назначены официальным Наблюдателем этого события, а потому должны немедленно отправиться туда, чтобы запротоколировать происходящее и передать данные на общий сервер Наблюдателей Конца Вселенной.

— Будет выполнено, — отвечает Сяо Чжань, почти моментально включаясь. Накануне он любовался звёздным дождём близ Альбирео и даже зачем-то записал его на электронный носитель, заранее понимая бессмысленность этого порыва. Протоколы такого не подразумевают. Что ещё более странно — это то, что Сяо Чжань достал альбом и краски, к которым не прикасался годами, и рисовал. Рисовал как раньше, когда процесс созидания был важнее, чем процесс разрушения, когда он был молод душой, а не телом, когда звёзды тоже были моложе. Когда их было больше. Теперь же подобное потакание необъяснимым желаниям приводит к сбою его суточных ритмов, не говоря уже о том, что был пропущен регулярный сеанс анабиоза в камере вечной молодости.

— Удачи, — кратко желает ему далёкий голос, лишённый пола, возраста и любых эмоций. Не то чтобы Наблюдатели нуждались хоть в чём-то из этого.

— И вам того же, — бормочет Сяо Чжань в ответ после отключения сигнала и понимает, что это было глупо. Он вовсе не чувствует потребности в светской беседе с кем-либо и особенно — с себе подобными, с другими Наблюдателями. Им, как правило, нечего сказать друг другу, кроме передачи сухих данных. И всё же Сяо Чжань пытался когда-то, было и такое. Но в ответ на что-то чуть более личное, хоть капельку более эмоциональное он получал в эфире лишь тишину сгустившегося недоумения.

Впрочем, для общения у Сяо Чжаня есть наХлет, и неважно, что содержание живых существ на борту корабля стойко не одобряется, и не потому, что те могут стать источником заразы — усовершенствованные люди имунны почти ко всем известным бактериям и вирусам — а потому, что могут создать эмоциональный дисбаланс.

Возможно, думает Сяо Чжань, этот дисбаланс был в нём изначально, просто ему повезло обмануть тесты.

Он является Наблюдателем уже восемьдесят лет, и за это время успел запротоколировать гибель двух тысяч тридцати шести миров. Скоро их будет две тысячи тридцать семь.

Это давно перестало болеть, и он ведь знал, что у него одна обязанность и один долг — наблюдать. Он не имеет права никого спасать и смирился с этим. НаХлет — единственное существо, которое он забрал с собой с умирающей планеты, и то лишь потому, что хитрая крыса прошмыгнула в его наплечную сумку, когда Сяо Чжань лежал на дрожащей жирной почве безымянной планеты в туманности с неромантическим названием Гантель. Тогда он вытянул руки вверх, записывая падение естественного спутника на мир, что навсегда останется лишь буквенно-числовым обозначением, за которым ничего нет. Кому какая разница, что за существа обитали на той планете и чего успела достичь её цивилизация, если Вселенная продолжает сжиматься с немыслимой скоростью, и скоро не останется ничего живого? Наблюдателей интересует лишь факт гибели мира и свидетельство этого.

НаХлет живёт у Сяо Чжаня уже три года и вполне освоилась как в космосе в целом, так и на корабле в частности, неутомимо бегая в колесе в построенной из подручных материалов просторной клетке, копошась во время корабельной ночи и уминая искусственные орехи, изготовленные в органотрансформаторе. Сяо Чжань давно не заморачивается приготовлением чего-то хотя бы внешне похожего на нормальную еду, обходясь однородной питательной пастой, насыщенной всеми необходимыми витаминами и элементами, но для НаХлет он старается. Пытается дать зверушке уникальное, правильное, и не думать о появлении седых шерстинок на её спинке, потому что мысль об этом заставляет желудок мучительно скручиваться, и дело вовсе не в однообразном рационе.

***</p>

Сяо Чжань помнит экзопланету Альгенуби. Если бы его спросили — не другой Наблюдатель, нет, а кто-то более человечный, кто-то, сохранивший эмоции и желание рисовать звёздный дождь, пусть не физически, но в мыслях — он бы ответил, что эта планета прекрасна. Она голубая и зелёная, и местами бледно-розовая, а вода там отливает перламутром. А ещё там живёт уникальная раса гуманоидов, внешне чрезвычайно похожая на землян и, очевидно, от них же произошедшая, и общающаяся на внятном диалекте универсального языка Троффальда, используемого гуманоидными расами уже более семи сотен лет.

Однако самой примечательной особенностью этой расы является изменчивость цвета волос в зависимости от эмоций и ощущений, испытываемых особью в связи с теми или иными внешними или внутренними раздражителями. Четыре месяца назад Сяо Чжань издалека наблюдал за группой юных местных жителей, плещущихся в жемчужных водах небольшого озера, и отметил — не для протокола, разумеется, а для себя, в своём любимом блокноте из настоящей бумаги — что в спокойном, умиротворённом состоянии волосы альгенубийцев имели светло-голубой оттенок, тогда как во время эмоциональной активности меняли цвет, окрашиваясь то зелёным, то оранжевым, то красным, то сиреневым или даже чёрным цветом, а порой — хаотичной смесью оттенков, напоминая оперение причудливых сказочных птиц. Но Сяо Чжань не обладал достаточным запасом времени, чтобы проводить более глубокие исследования. Да и в любом случае, кому, кроме него, всё это было бы интересно? Кому это нужно, если через несколько месяцев планете суждено погибнуть?

Один из юных местных жителей подбежал тогда слишком близко к месту, где в тени широколистных растений стоял Сяо Чжань, скрывающий своё присутствие благодаря специальному отвлекающему устройству. Этот прибор не делал его не невидимым — он всё же не волшебник из старинных легенд — но незаметным глазу, если точно не знать о его присутствии. Юноша посмотрел прямо на него и замер, как настороженное животное. Как замирала наХлет в первое время, привыкая к звукам корабля.

— Почему ты смотришь на нас? — спросил альгенубиец бархатистым, слегка запыхавшимся голосом. На самом деле он не мог видеть Сяо Чжаня, но почему-то видел, в его голубовато-сиреневых волосах появились сполохи красного и чёрного. — Чего ты боишься?

Возможно, некоторые технологии на жителей этой планеты не действовали. Пальцы правой руки Сяо Чжаня крепче сжали блокнот и вцепиились в запястье левой — прямо над браслетом-транспортером.

— Через четыре лунных цикла ваша планета погибнет, — сказал он, удивляясь самому себе. Не впервые с ним заговаривали местные жители, но впервые он выдал конфиденциальную информацию. Возможно, это усталость? Возможно, ему и правда следует больше времени спать и проводить в капсуле?

Парень уставился на него тёмными глазами, а потом вскинул подбородок.

— Ты наверняка ненормальный. Только у сумасшедшего могут быть такие чёрные волосы.