Глава 59. Озеро горных духов (1/2)
сентябрь, 2021 год, Алтай </p>
При свете дня чудь выглядела ещё более жутко, чем ночью. Полупрозрачные сухие мышцы обтягивали истончённые кости, а белые глаза навевали мысли об ослепшем Адаме. Наташа старалась не смотреть на проводников, трепетавших между поросших лишайниками огромных валунов, которые усеивали подножье Чёрной котловины. Становилось не по себе от мыслей, кто ещё поджидает на пути к голубой траве, что поёт и ночью, и днём. Но Наташа надеялась, что мама и Илья смогут их защитить. Только она оставалась слабой и по большей части бесполезной.
Наташа выдохлась уже в самом начале подъёма. Ночью она почти не спала, ворочалась и боролась с дурнотой, а утром дрожала на холоде серого рассвета, стошнив за камень. Было сыро, грустно и страшно. Да ещё Адам в плену у Яхонтова и неизвестно, что этот психопат с ним сотворил. Наташа поёжилась, когда слишком живое воображение нарисовало недвусмысленные картины с Адамом и Малютой в разнообразных позах.
Валуны и травянистые луга перетекли клинами в крупную, а затем мелкую осыпь. Илья, светя распухшей губой, скакал по камням козлом, словно ему вообще пофиг на высоту и сложность рельефа. Мама шла неспешно и уверенно, сказывались занятия скандинавской ходьбой и катание на лыжах. Одна Наташа не любила спорт и всячески отлынивала от занятий физкультурой в школе и универе. И теперь наетые бока давали о себе знать, а дыхание сбилось в густой ком, царапавший сухое горло. Всё тело горело и напрягалось, а в голове шумело. Наташа отстранённо боялась, что с детьми может что-то случиться, и радовалась каждому короткому отдыху, после которых становилось только хуже.
На высоте три тысячи метров гулял пронизывающий ветер, а вокруг простирались горы. Коричнево-чёрные, со снегом в распадках и низеньким фиолетовым диким луком. Наташа копнула из сыпухи парочку угловатых луковиц. Хотелось есть, лёгкие горели огнём. Сил осталось лишь на то, чтобы лежать и блевать. А внизу в долинке матово блестело бирюзовое Озеро горных духов.
— Спускаемся, — решительно произнёс Илья, первый осторожно пересёк гребень горы и двинулся по острой треугольной сыпухе вниз. Ступив на подвижные, точно чешуя змеи, камни гольца, Наташа позавидовала чуди: те уже маячили дымкой у подножья.
Когда они спустились к озеру, у Наташи дрожали ноги. По берегу тянулись сверкающие куски ледников. Илья деловито принялся ковырять снег, но потом сунулся в озеро и зачерпнул котелком прозрачную воду. Наташа боязливо глянула на него. Она чувствовала недовольство местных потревоженных духов: те колыхались сине-зелёными лоскутами рядом с чудями, словно болтали со старыми знакомыми. Не желая мешать, Наташа присела на походную «пенку» и огляделась.
Зелёно-жёлтый луг вперемешку с островками мха и можжевеловым стланником окружал озеро и усеивал дно долинки. Само озеро питал небольшой водопад, бежавший с южного склона горы. Карликовые берёзки и невысокие куцые лиственницы торчали по северо-западному берегу. Долинка переходила в распадок, и в предзакатных сумерках у Наташи волосы встали дыбом: на дальнем берегу не росло ничего, лишь только нагромождение камней сгущало вечерние тени.
Горячий чай немного взбодрил, а вяленую оленину Наташа съесть не смогла, как мама её ни уговаривала. Только вглядывалась в чёрно-синюю тьму промеж склонов, силясь увидеть голубое свечение. Прислушивалась и каждый раз вздрагивала, когда Илья стукал половником о котелок. Наташа силилиась различить пение голубой травы, которое слышала княгиня из легенды, но озеро оставалось тихим.
У Ильи, видимо, тоже сдали нервы, потому что он резко отставил кружку, в которую щедро плеснул выпивки и, насупившись, прикрикнул:
— И где обещанная трава? Мы и сами бы спустились. За что я отдал волосы, ну, уёбки? — Кажется, он начал подозревать, что его надули.
— С-с-сделка выполнена, с-с-сшаман, — прошелестели примостивишиеся за камнями чуди. В их бесцветных голосах Наташе померещилось довольство. — Живые наелис-с-сь. Идёмте. — И соскользнули в долинку, к тому самому безжизненному берегу.
С замиранием сердца, не обращая внимания на усталость, Наташа последовала за чудями. Илья держался рядом, хмуро глядя на проводников. Мама замыкала шествие.
Скалы приближались, а Наташа до боли в глазах, стараясь не моргать, вглядывалась в склоны. Переключила фонарик на самый мощный режим, стараясь высветить каждый камешек, ведь за любым могла скрываться голубая трава, что поёт и ночью, и днём. Но сейчас, когда так была нужна, почему-то молчала.
— Прис-с-сшли, с-с-сшаман. — Чудь замерла у нагромождения камней, напоминавших цилиндрические выходы базальта, только более округлые. — Голубая трава.
Не в силах больше ждать, Наташа побежала к скалам и принялась судорожно шарить между камней. Где же она, где? Голубая, как небо, поющая трава Морены, которая отведёт беду. Илья и Ольга присоединились к поискам. Наташа дрожала и едва не рыдала. Бестолку. Голубой травы здесь не было.
— Это что за нахуй! — взорвался Ильи и с угрожающим видом повернулся к чудям. Тьма у него за спиной сделалась плотной. Страшно представить, что мог сотворить чернобог с чудями. Хотя, чего бояться заживо истлевшим существам? — Вы меня наебали!
— Вс-с-сё чес-с-стно. Приглядис-с-сь. — Чудь подплыла ближе и указала сухим пальцем на каменные цилиндры.
Наташа чувствовала себя наркоманкой в ломке, которая ищет вожделенную закладку. Она прильнула к выходам породы, подсвечивая фонариком. В глаза бросился чешуйчатый рисунок, на который Наташа просто не обратила внимания. Слой за слоем треугольная чешуя покрывали обломанные стволы окаменевших пальм.
— Пальма, мама. — Наташа растерянно обернулась к застывшей за её спиной Ольге. — Это пальма. Окаменелая.
Мама что-то ответила, но Наташа её не услышала. Всё вмиг стало неважным, и она опустилась на холодные камни. Фонарик выпал и откатился в сторону, выхватывая орущего на безмятежную чудь Илью, озеро и скалы.
Происходящее не укладывалось в голове. Не могло так случиться. Какие могут быть пальмы на Алтае? Такие же, как обед на болоте<span class="footnote" id="fn_32150497_0"></span>. Наташа схватила себя за волосы и со слезами вырвала пару прядей. Отчаяние. Ледяное, как вода Озера горных духов, захлестнуло её.
Тошнота отошла на второй план, в уши словно набили вату. Сознание билось, точно в судорогах, а перед глазами встал Малюта Яхонтов, беззаботно вещавший в ботсаду о том, что пальма — трава с голубым соком.
Наташу точно шибануло током, а мозг заработал, выхватывая из памяти обрывки знаний «для общего развития». Пальма — лесная трава тропиков, Боже-Стрибоже! Растёт высокой, да так, что может пробить крышу и стену оранжереи. Крушит железо и сталь арматурного каркаса здания. Эти пальмы — современницы мамонтов. Плюс-минус пятьдесят тысяч лет.
— Тайга, — простонала Наташа, таская себя за волосы. — Сука! Почему ты не сказала, что трава здесь не растёт?
Снова щелкнули услужливые воспоминания, и хриплый голос Тайги произнёс: «Голубая трава росла на моей памяти...» Росла. Не растёт. Древний дух не обманул, а просто забыл уточнить. И Наташа в итоге получила «берега Горянки». Так они во всё той же «Тайге» называли нечто, оставшееся в прошлом, но которое помнили «деды» и считали, что оно до сих пор существует. Так было с речкой на возвышенностях за границей стационара, про которую куратор практики говорил, что можно идти по её берегу, который завалило валежником лет сорок назад. И очень обиделся, когда студенты ему об этом сообщили. Наташа всегда ярилась на «дедов», которые давили авторитетом и в грош не ставили молодёжь, и теперь поплатилась за это, послушав Тайгу. Что ещё из рассказанного в легенде обстояло не так, не там и вообще не было?
— Биться будешь?! — По Илье и без мережки было понятно, что он понтовался, слишком много на себя взял, обосрался при всех и выставился придурком. — Я вам сейчас сопли на кулак намотаю!
— Они не виноваты, — пробормотала Наташа, поднимаясь на четвереньки и уползая в сторону озера. — Это просто берега Горянки.
Мама попыталась поднять её, но Наташа шарахнулась в сторону, добралась до стелющегося по земле можжевельника и повалилась на мягкую мелкую хвою. Всё это время они шли по ложному следу. А сейчас она, Наташа Нехлюдова, полежит. И плевать, что эфирные масла можжевельника ядовиты.
От усталости, беременности и отчаяния клонило в сон. Наташа лежала на удобной подстилке и смотрела на крупные звезды, россыпи Млечного пути и резкие проносившиеся в вышине метеоры. Ничего не болело, но сил не было. Голова гудела, веки тяжелели и, забывшись под стук сердца, Наташа провалилась в сон.
Она снова летела ветром. Вливалась в потоки воздуха на высоте и была бесконечно свободна. Сознание оставило в можжевельнике вместе с телом тревоги, разворачиваясь и подхватывая песню заповедной земли. Золото края текло по рекам вместе с силой шаманов, подий и маний, населявших срединный мир.