Глава 58. Взгляд в бездну (1/2)

Славянская вышиванка с красными коловратами, ладинцами и клевучими птичками насмехалась над Ярославой с могучего торса Яхонтова. Гур-Баба втолкнул её в комнату, не отпуская конец крапивного аркана. Стараясь не думать о Гур-Бабе, как о Всеславе, Ярослава огляделась.

Как и весь особняк, комната была обставлена эклектично, да ещё в духе славян разных эпох. Хохлома соседствовала к гжелью, стены были увешаны гуслями, разномастными оберегами, лубочными картинками и крайне замызганными деревянными табличками с древними письменами. По углам стояли деревянные идолы Перуна, Макоши и Стрибога. Большую двуспальную кровать застилало покрывало с круглыми, напоминающими шестерёнки, узорами вия<span class="footnote" id="fn_32043830_0"></span>.

— Я же говорил, что мы ещё встретимся, Ярослава Ростиславовна! — развеселился Яхонтов. Он сидел за накрытым скатертью столом с запотевшим золотым самоваром и радушно улыбался. Так радуется медведь большому улью с толстыми сотами. — Вы поди не ужинали, а полёт — процесс энергозатратный, по себе знаю. — Яхонтов кивнул на деревянную красно-чёрно-жёлтую миску, полную румяных баранок.

— Он будэт прислуживать? — Ярослава указала на Гур-Бабу, застывшего за её спиной менгиром. — Я дэла при тёсах нэ обсуждаю. — В сердце теплилась слабая надежда, что, быть может, Всеслав всё же внемлет её словам.

— Желание дамы для меня закон, — улыбнулся Яхонтов и грубо добавил, махнув рукой: — Гур-Баба, сгинь!

Тот отпустил аркан и исчез. Ярослава с удовольствием выпуталась из крапивных верёвок и присела за стол. Есть и правда хотелось, поэтому она налила себе в большую кружку травяного чая с кипреем и мелиссой и вгрызлась в пухлую безразмерную баранку, уповая, чтобы Яхонтов соблюдал законы гостеприимства.

— Ваша дочка Адама Евгеньевича в грязи изваляла, — капризно пожаловался Яхонтов, глядя на Ярославу, уплетавшую за обе щёки баранки. — Хорошо хоть не съела, а то хороших паразитологов в Балясне нынче днём с огнём не сыщешь. Был я у них на защитах, хоть сам и не выучился, купил диплом геолога. Как они говорят: во время исследований ни одна птичка не пострадала?

— Скажитэ спасибо, что она нэ голодная была, — отозвалась Ярослава. Она не к ночи за окном вспомнила, как зоологи-паразитологи в «Курье» препарировали в лаборатории теориологии куликов и дроздов в поисках внутренних паразитов. — А могла бы съэсть.

— Красивая она у вас, — прищурил медвежьи глазки Яхонтов. — На Михаила Александровича Генриха похожа.

— Послэ лэта в полэ всэ архэологи на Гэнриха похожи, — свернула с опасной темы Ярослава. Хотя соблазн поглядеть, как будут биться современные Отвага и Белояр подзуживал на гадости.

— Как нехорошо вы о своей кровиночке отзываетесь, — пожурил Яхонтов. — Практически алкашкой назвали.

— Можно подумать, вы Владислава Скопидомова так уж любили, — парировала Ярослава.

— Не любил, — неожиданно охотно согласился Яхонтов. — Но я — другое дело. — И, заговорщицки понизив голос, добавил: — На нашем роду давнее проклятие, что с нас взять.

— Какоэ? — удивилась Ярослава. Слухи, что неспроста все Яхонтовы друг друга терпеть не могут, конечно, ползли, но об этом особо не говорили — боялись.

— А вот такое. — И Яхонтов неожиданно выдал целую легенду: — После того, как дочь правителя великой Калтысь пожертвовала собой ради спасения родной земли, отец её ушёл в изгнание, а брат отбыл для клятвы верности новым порядкам и новым вождям. Супруга же и мать осталась с дочерью управлять землёй. Но вождю небесных колдунов, Полководцу-Левой-Руки, принявшему присягу и получившему от Макоши перстень первым из родов, было мало одних лишь заверений отца — он решил убедиться сам, что Калтысь подчинилась. Полководец собрал отряд из самых отчаянных воителей и помчал на север. Приехав, он увидел, что непокорная земля по-прежнему живёт старыми порядками шаманов и погрозился правительнице завоевать их. Либо, если она хочет мира и благоденствия, пусть отдаст ему дочь для рождения наследника. Правительница не могла пойти на это, так как её старшая дочь была будущим Калтысь, и сказала полководцу:

— Я сама принесу тебе сына. Возьми меня вместо моей дочери.

Полководцу было всё равно, с кем из них зачать, он видел силу этих женщин и хотел, чтобы она влилась кровью в его род. И правительница Калтысь совокупилась с Полководцем, а позже понесла от него. Она не пережила родов, но подарила Колдуну-Левой-Руки здорового и сильного наследника. И Полководец отступил от земли, повинуясь данному слову. Признаки той породы закрепились в роду Полководца, и с тех пор все в нашем роду карие и с раскосыми глазами. Вот такие дела, Ярослава Ростиславовна.

— И в чём проклятиэ? — Ярослава не сводила с Яхонтова взгляда. Выходило, что он рассказывал продолжение легенды о Царе-шамане и девочке-зиме. Так вот, что стало с первой Сорни-эква.

— В том, что Царица Калтысь сказала Полководцу: не будет в ладах сын с отцом в твоём роде, — отозвался Яхонтов, а в его глазах мелькнули злость и печаль, но не на сына. Не в силах сдержаться, Ярослава заглянула на мережку.

Эта же комната, только никаких славянских атрибутов. Разве что то же покрывало на кровати.

— От кошака больше толка, чем от тебя, — произнёс высокий кучерявый мужчина средних лет, смахивающий на потревоженного медведя. На столе перед ним поверх фотографий лежал старый чёрный кот с седыми подпалинами и свёрнутой шеей. — Ты даже мордой никакой не Яхонтов.

— Ты убил моего кота, — безучастно произнес Малюта — поджарый и молодой.

— Кот сделает то, чего не сделал ты, — отрезал Злат Яхонтов.

— Не я виноват, что родился не чернобогом, — пожал широкими плечами Малюта. Рельефные литые мышцы летуна перекатывались под загорелой кожей. — Кто-то плохо старался.

— Я еду в Карасукск, разобраться с тамошним быдлом. Вторую ГЭС мне зарубить хотят. — Злат кинул тушку кота подоспевшему тёсу. — И чтобы, когда я вернусь, — он постучал по разложенным фотографиям, — ты с этой мерзостью разобрался. Проверю лично.

— Как скажешь, отец, — отозвался Малюта, а когда Злат вылетел в окно, зло добавил: — Если вернёшься.

— Я нэ понимаю: зачэм вы мнэ всё это рассказываэтэ? — Ярослава переваривала полученную от Яхонтова и с мережки информацию, жалея, что выронила пачку сигарет. Стало быть, всё совсем плохо сегодня.

— Ярослава Ростиславовна, а ведь мне и поговорить толком не с кем, — пожаловался Яхонтов. — Посудите сами: сын умер, жена — стерва, дочь — дура, а друзей у Вия нет. Только Павлик меня понимает. Но он — некромант-подия, а мне, стрибогу, приятельствовать с таким зазорно.