Глава 57. Родственная встреча (2/2)

«Сунь в рот, представь, в кого обратиться хочешь, и скажи: «мутабор».

«И в кого мне превращаться? — Адам осторожно взял безоар и скривился. — Я не вижу».

«В червя. Эйзению салаирскую<span class="footnote" id="fn_31994157_0"></span>. У неё глаз нет».

И мозга тоже. Только нервный узел. Так что думать Адаму будет нечем.

Ярослава хотела заорать дурниной, когда на полу вместо Адама заизвивался тёмно-розовый червяк, которого аккуратно подобрала клювом Инесса. Байана, хорошо, что черви не умеют разговаривать, а дочь была не голодная. И что Адам не стал кривляться. Видно, очень хотел спасти свою задницу от Яхонтова. Во всех смыслах.

Ярослава уже собиралась перекатить безоар обратно, стать вороной и свалить, но вспомнила про чёрную косточку. И Айвазова, который теперь за ней не сунется. Или сунется, но огребёт. Хотя чернобогу огрести от кого бы то ни было в срединном мире сложно. Но Яхонтов смог его ухватить. А без косточки с Эрликом дел не уладить.

Глубоко вздохнув, Ярослава решила поискать косточку. Постараться ощутить мертвенную силу Эрлика, которой наверняка пропитана косточка с записанным на ней договором. Стало до грустного смешно: выходит, что Яхонтов был настолько злодеем, что убивал котят.

Шаманская сила растеклась по мережке, куда Ярослава окунулась, радуясь, что колдуны ни при жизни, ни после смерти не могли чувствовать мир так. Она уловила отблеск жуткого голубого пламени нижнего мира. Совсем слабый, косточка находилась далеко и была хорошо спрятана. Ярослава, как в игре «горячо-холодно» потянулась к голубым отсветам, и тут мережку захлестнуло потоком ярости и боли. Чужих. Словно сильный и большой кам корчился в муках. Сердце Ярославы сжалось, а в голове раздался голос Айу:

«Всё кончено, Яся. Я их проклял. — И, не дав и слова вставить, продолжил: — С кафедрой связались из Департамента по поводу охраны культурного наследия. В зону затопления Курьинского водохранилища входят памятники и курганы, могильники. Их исследования оплачены. Гранты на десятки миллионов выиграны, процесс запущен. И всё это уйдёт под воду. Как, скажи, как два ведомства, которые сидят нос к носу в Балясне, не могут договориться? Зачем подставляют людей? Как работать с грантом на десять лет, если через четыре года всё затопят? — Айу думал гневно и чётко, но Ярослава чувствовала, как горело его тело. Кам был в лихорадочном трансе на границе нижнего мира. — А потом я узнал, что нас предали. Завкафедры и замзавкаф. И в Департаменте. Мы работали и получали с грантов деньги. С наших с тобой, мной и ими, Яся, грантов. И вот обнаружилась настоящая внутренняя документация. Где суммы во много раз больше. А я, старый дурак, думал, что за всем проследил. Сначала они продали Сопки угольщикам, потом — Мельничиху Яхонтову. Вот вам и телеуты, мой народ. Нас погубили изнутри. Я не смог удержаться, Яся, я их проклял. Всех до единого. Теперь корпус закрыли на карантин. У них сибирская язва. Прости, Яся».

Айу ломало и выворачивало. Такое сильное проклятие не могло пройти бесследно и дало обратку на кама. И теперь Айу сам сгорал от сибирской язвы с заражением крови. Почему он не позвал Лену, она телеутка?! Айна, она же на сносях... Катя, Пелагея... Где вы, бабоньки, как говорит Сева?..

— Айу! Олэжэк! — заорала Ярослава. Она никогда не называла его документальным именем. А тут — Олег. И с ужасом поняла, что произнесла всё вслух.

Не дожидаясь расправы, Ярослава распахнула окно, сграбастала испуганную Инессу и кинула на улицу, призывая тёсов. Дочь расправила крылья и полетела. Ярослава мутаборнула в ворону, ринулась в окно, но тут же грохнулась на пол: тело обвили жгучие крапивные верёвки.

Инесса обернулась и в испуге каркнула:

— Мама!

Червь выпал из разинутого клюва, Инесса бросилась назад, но перед ней возникли три духа — Низрулла и другие порабощенные ветрогоны. Инесса заметалалсь, но тут тёс-кабан налетел на Низруллу, поднимая того на дыбы мощными клыками. И другие тёсы подоспели.

Завязалась драка. Ярослава приказала тёсам во что бы то ни стало увести отсюда Инессу. И как бы ни рыдала и ни рвалась на помощь дочь, ничего больше сделать не могла. Пусть Инесса спасётся. А Ярослава разберётся. Стараясь не обращать внимание на боль от верёвок, она обернулась. Перед ней стоял мрачный когтистый дух с золотыми глазами. Но даже таким — искалеченным и измученным — Ярослава узнала его.

— Всэслав. — Ком встал в горле. Не так она хотела встретить единокровного брата. — Это жэ я — Ярослава. Твоя сэстра. Ты мэня помнишь? — И, не давав ему ничего ответить — а мог ли он вообще говорить? — вытащила из ножен отцовский клинок. Такой же, как у Дорохова и Риты. Наследие младшей дочери некроманта, перешедшее к её сыну — агатовому ворону. — Этот нож мнэ подарил наш отэц — Ростислав Бабогуров.

Последние лучи солнца отразились в золоте лезвия, рассыпав отсветы по прозрачному телу Всеслава. Тот встрепенулся и медленно произнёс:

— Я… не помню. — Голос у него был скрипучий, точно Всеслав давно не говорил. Вряд ли Яхонтов оставил ему такую возможность. Даже думать о ней поди запретил. — Я тебя чувствую. Не помню... Кто ты? — В его золотых глазах плескалась боль. — Кто я? Хозяин говорит, что я — Гур-Баба.

— Ты нэ Гур-Баба. — Ярослава говорила быстро, чувствуя, что просвет скоро затянется. — Твоё имя — Всэслав Бабогуров. Малюта Яхонтов убил тэбя и твою жэну — Ачи Айвасэда. Но у тэбя остался сын. Истислав, Ыляку. Он сэйчас на Алтаэ, у Озэра горных духов. Он в опасности, эму нужна помощь. Он хочэт тэбя спасти.

Ярослава перевела дух и поглядела на Всеслава. Тот стоял, уставившись на крапивный аркан у себя в лапах. На миг показалось, что Всеслав прозрел, но Гур-Баба ловко отобрал у неё отцовский нож и, затянув покрепче петли, толкнул Ярославу в коридор. Она расправила плечи, услышав перестук бусин в косах. Гур-Баба вёл её к Яхонтову.