Глава 47. Полуденница (2/2)

Рита не то чтобы боялась огласки, вряд ли её отношения с руководителем практики кого-то интересовали, но ей с этими людьми ещё учиться... Хорошо, что Женя и близко не был преподавателем, а студентов-геологов с первого курса ему навязали в довесок за премию.

Женя вернулся, когда Рита уже сложила вещи: папа научил собираться быстро и точно, да ещё чтобы в вещмешке осталось место. Нож она старательно очистила от сока персика и убрала в потёртые неродные ножны.

— Кто там был? — стараясь не волноваться, поинтересовалась Рита.

— Суслики, — отрывисто бросил Женя. — Жирные любопытные суслики. Смотри, сколько нор в холмах. Форсунки им прочистил.

Он указал куда-то вдаль, а пока Рита выискивала стоящих столбиками грызунов, подхватил вещмешок и размашисто зашагал вверх по склону. Рубашка обтянула его плечи и спину, и Рита невольно залюбовалась, пока над зарослями не замаячила только светлая Женина макушка.

Побережье пахло горькой полынью и степными травами. Чем дальше от моря, тем слабее становился запах соли, йода и водорослей, а иссушенное солнцем разнотравье окутывало Риту горячей смесью ароматов. Серебристые полынные стебли навевали странные мысли о волшебных садах, да и вообще Рита чувствовала странную отрешённость от всего происходящего. Вот бы вечность идти так с Женей, взявшись за руки и наслаждаться видами бескрайних суходолов и далёких полей деревни, над которыми гуляли высокие стремительные вихри. Один из которых двигался прямо на них.

Рита остановилась как вкопанная и чуть не шлёпнулась: Женя по инерции продолжил идти, потянув её за руку. Неясно, но неприятно посреди погожего дня заныло в груди, а рука сама собой потянулась к папиному ножу. Что-то странное было в этой пылевой воронке, кружившей над лугом и неумолимо приближавшейся. Необычное. Не такое, мимо чего можно просто пройти, или со смехом вбежать в поток тёплого воздуха и покружиться вместе с чертями… Тряхнув головой, Рита постаралась прогнать не пойми откуда полезшие в голову мысли, как вдруг Женя произнёс напряжённо:

― Когда я был мелким, дед возил меня на покосы. И там мы с пацанами ловили такие вихри. Мы называли их пляской чертей, а потом узнали, что в народе это ― полуденницы.

А вихрь всё приближался, захватывая комочки чёрной жирной земли, взметая удушливую полынную труху. Воздушный коловорот разгонял вокруг себя жар, и Рита вспомнила слова мамы ― культуролога, что полуденницы, хоть и олицетворяют солнце, могут обжечь или наслать болезнь…

― Как её убрать? ― надтреснуто произнесла Рита, глядя на Женю и до боли в костяшках сжимая нож.

Вдруг накатило чувство, что она, такая маленькая, не справится с потусторонним существом… Чёрт, о чём она вообще! Это не шутки о Сирин и Гамаюне…

― Метнуть нож в «глаз» бури.

В этот миг в лице Жени Рите померещилось что-то хищное. Не раздумывая, она перехватила нож, как учил папа, и метнула его прямо в основание гигантского вихря, взметнувшего сухую землю так близко, что Рита ощутила горячие комочки на щеках и прищурилась.

В голове молнией вспыхнуло воспоминание, откуда у неё взялся этот нож, и почему она так отчаянно на него надеялась. В детстве это была её любимая история, и только потом она поняла, сколько кусочков пазла сложилось, чтобы нож с золотой серединой оказался у неё.

Папа, тогда ещё молодой лейтенант, говорил, что в бытность его прапорщиком в их части в конце восьмидесятых служил некий срочник Паша-Змей, получивший прозвище за совершенно бесшумную ходьбу и умение проникать даже за закрытые двери. Серьёзный и молчаливый, Змей был дисциплинированным, но под самый дембель умудрился «проебать» в глубинах солдатского сортира штык-нож.

Никакой речи о том, чтобы лезть в пятиметровые глубины тартара, даже не шло, но Змей не хотел оставаться в штрафбате ещё на полтора года и каким-то чудесным образом «нашёл» пропажу. Те же серийные номера, штык-нож благополучно отправился на склад, и Змей, перед увольнением расстрелявший из своего автомата «цинк» списанных по приказу патронов, ушёл на гражданку.

А через пару месяцев после списания части оружейного склада обнаружилось, когда все номера уже были проставлены, что штык испарился в буквальном смысле из караулки, оставив после себя крепкий потёртый нож с прочной рукоятью и золотой серединой. Слово за слово да с выросшими ногами, нож покинул ненужный ему склад и в конце концов оказался у Алексея Громова. А тот подарил его Рите на выпускной вечер в десятом классе.

Золото на мгновение отразило полуденное солнце, а нож влетел в вихрь. Тот вздрогнул, покачнулся, точно юла в конце завода, и вытянулся к бесконечному голубому небу. На миг Рите показалось, что она увидела пшеничные косы полуденницы, а в следующую секунду вихрь понёсся к горизонту и сгинул из виду.

Выждав чуток, Женя скорым шагом прошёлся до места, где нож настиг вихрь и поднял его с земли. Критически осмотрел и произнёс:

― Врали старшаки на покосе, что после попадания в полуденный вихрь на лезвии остаётся чёртова кровь. У тебя тут только ржавчина. Плохо чистите, Маргарита Алексеевна. ― Он усмехнулся и протянул ей рукоятью вперёд нож.

Рита не стала огрызаться и только приняла папин подарок. На рукояти у самого основания золотой середины бурело крохотное ржавое пятно.

***</p>