Глава 40. Золотая Земля (1/2)

― Почему именно мы? Нас в прошлой жизни кто-то проклял? ― невесело усмехнулся Женя, затягиваясь «Балканской звездой», одолженной у Лешего.

Хозяева и гости сидели на веранде и молча пили остывший кисель. У Риты раскалывалась голова, во рту стояла приторность огнецвета, не смываемая даже студёной колодезной водой. Рита знала, что уже не будет прежней. Она вспомнила всё, что заталкивала в дальние уголки сознания.

Рита прикрыла глаза и откинулась на спинку кресла-качалки. Приазовье, «Тайга», свадьба. Судьбе было угодно раз за разом направлять её по какому-то своему плану. Всё изначально вело к тому, что Рита с Евгением Лащенко окажутся здесь ― в обществе двух отрешённых от всего существ — полуподии и древнейшего духа леса.

― Вас выбрали. ― От Тайги слабо пахло костром. Она вытянула ноги, и Рита то и дело бросала взгляд на шрамы от эхиноцистиса. ― Я говорила, что до распрей Неба и Земли все люди владели чародейством. А после войны у многих в наказание отняли силу. Тогда же Сирин, Алконост и Гамаюн, договорились о служении Хорзу, Перуну и Чернобогу. Райские птицы стали божьими глазами, чтобы присматривать за оставшимися без волшебства людьми. Птицы выбирают воплощения только из наречённых. Все наши тайны спрятаны в прошлом.

Рита ничего не ответила, только затянулась и выдохнула в свежий воздух облако дыма. Она помнила. Из тех минут, когда была Сирин, выхватила смутное видение.

Ледяные шапки отступали от леса, а над водой широкой реки поднимался густой туман. Едва слышно пело размытое могучими водами золото, а в небесах Ирия солнцеликий Хорз разговаривал с сидевшей на ветви яблони птицей. По чёрному оперению пробегали золотые жилы, человеческое лицо было спокойным, а кожа ― мраморно-белой с чёрными прожилками. В глазах Сирин горел огонь, а с венца капало расплавленное золото. Птица гулко произнесла:

― Уговор, Солнце-Бог! ― И упорхнула искать едва зачавшееся дитя.

― Значит, наш губернатор ― некромант, ― произнёс Женя, стряхивая пепел. Рита порой делилась с ним айкосом, но впервые видела мужа с обычной сигаретой. ― Я не удивлён. Быстро он переобулся: годами был за строительство Подбалясненской ГЭС. Что он хотел от вас?

― Он хотел меня. Много лет. Я ему отказала. ― Тайга с грустью поглядела на Женю. ― Поэтому Павел проклял меня и весь мой лес эхиноцистисом. Нам удалось запереть смерть-траву на стационаре. Леший отвёл на имя ― «Тайга». Поэтому я и продержалась так долго.

― Вот говнюк, ― посочувствовал Женя.

― Значит, эхиноцистис высасывал из вас силу? ― Рита почти успокоилась. Отрицать очевидное смысла не было. Пришло смирение, как будто всё шло по заранее намеченному плану.

― Да. Павел Дорохов снял проклятие, и теперь мы с лесом залечиваем раны, нанесённые смерть-травой. Будь у моей земли ведунья, она помогла бы быстрей оправиться. Но её погубил Злат Яхонтов по наущению Константина Дорохова, отца Павла. А ведь когда-то давно я с другими духами хранила голубую жизнь-траву. ― Губы Тайги тронула печальная улыбка. ― Много воды с тех пор утекло, но я не жалею, что отдала свой лес за Алконоста.

― Получается, родился ребёнок? Где он теперь? ― Женя пристально посмотрел на Тайгу.

― Незачем это кому-то знать. Алконост впитал в себя часть мощи Перуна, растворившегося в своих детях. Такая сила опасна, её нужно стеречь от посягательств.

― А мне вот интересно, кто такой Мишка Генрих? ― задумчиво протянул Женя. ― Жутковато было видеть его труп в том саркофаге.

― Это же из городской легенды о Ледниковой Принцессе. Ты её не знаешь? ― удивилась Рита. ― Это же главная фишка Сибири после Алтайской Принцессы<span class="footnote" id="fn_30522337_0"></span>!

― Извините за серость! ― огрызнулся Женя. ― Я не собирал байки у костра в экспедициях.

― Тогда слушай!

***</p>

июль, 2000 год, Карасукская республика</p>

Жаркий вечер догорал в малиновом закате, затянутом удушливым маревом. Сибирские леса горели каждое лето, и дымный шлейф стлался по огромной равнине, заходя в пойму Ташсу. Рита, сидя на бревне, служившем походной лавкой, перебирала струны гитары и пела:

― Я один из тех, кто затерялся в толпе. И неведомо куда мою лодку несёт река. Так плыву я безучастно через время и пространство. Но я так бы хотел встретить живым две тысячи первый год!

Медовуха плескалась в желудке, в кружке ждала ещё порция. Рита неделю назад выпустилась со специалитета, подала документы в аспирантуру Института геологии Невгорода и укатила со сборным отрядом геологов и археологов в Карасукскую республику. Денег на экспедиции не было, но душевный подъём скрадывал все невзгоды. А толстая плюшевая пчёлка на окне дома напротив обнадёживала, что заезжие учёные не умрут от жажды.

Закат ложился на широкую гладь Ташсу, растворяясь в тёплой воде. Река петляла меж разбросанных по Сибирской равнине берёзовых колков и разливалась, подмывая Большой Яр коренного берега, в жёлто-красно-коричневых пластах которого обнаруживались кости мамонтов, шерстистых носорогов и большерогих оленей.

Рита любила Мамонтовку ― деревню на севере Карасукской республики с населением в полтысячи человек, которая переживала упадок, но держалась за пшеничные поля. Недавно палеонтологи заинтересовались открытым здесь в пятидесятых годах кладбищем динозавров, и Рита питала слабую надежду, что ящеры привлекут птичьих потомков… Точнее, одну синеглазую птицу. Но мысли растворялись, а рутина и проблемы задвигали мечтания в дальний угол. Зачем такому, как Евгений Николаевич, Ритка-Два-Стакана? Он и не помнит её, поди.

Рита оглядела товарищей, собравшихся во дворе арендованного дома местного пасечника. Генка Фурса уже устроился в разведывательную партию на Качурку. Лёшка Орлов после первого курса бросил геологию и сейчас с энтузиазмом показывал наловленных за день степных бабочек-голубянок. А Миша Генрих пил.

Печально, что он развелся в мае именно из-за своих полевых пьянок. В городе Генрих клюкал только на праздники, но пропитая, заросшая экспедиционная рожа не нравилась Мишиной жене. С сыном он общался, но Балясна стала ему в тягость, и Генрих перебрался в Невгород, поселившись в общежитии при Институте археологии.

Сейчас Генрих смотрел в кружку с медовухой и держал на коленях потёртую гитару, которую Рита помнила с первой практики, где они и познакомились. Генрих был в завязке, но прибытие студентов и предложение Риты выпить сорвали резьбу, и он пустился во все тяжкие. Сейчас Рите было стыдно, а тогда хотелось досадить мрачному и злому Евгению Николаевичу.

Дым клубился за воротами, но не заползал в ограду. Рита скосила глаза на сидевшую по-турецки на тёплой земле Ярославу Каргину. Та не притронулась к медовухе, только покачивалась в такт музыке. Ярослава распустила волосы, и Рите мерещилось, что в чёрных прядях путался свет костра. На широком лице Ярославы застыло отрешённое выражение, будто она прислушивалась к чему-то, недоступному другим. А яркие чёрные глаза неотрывно следили за Генрихом.

Рита знала этот взгляд. И то, что Ярослава впервые увидела Генриха неделю назад, хотя до этого они сосуществовали в Апраксинском историческом институте и как-то не встретились. Вот уж точно «поле» срывает городские покровы, обнажая дикую душу. Хотя у потомственной шорской шаманки всё это бурлило в крови. И готовилось прорваться на поверхность.

― Да. Это вам не медовуха на дуднике, ― произнёс Генрих, опустошив очередную кружку. ― Под такую надо истог`ии г`ассказывать, а не песни петь.

― Расскажи свою любимую историю о нашэм краэ. ― Голос Ярославы звучал удивительно мягко, в зрачках плясало пламя.

― Я люблю легенду пг`о Ледниковую Пг`инцессу, ― улыбнулся Генрих. ― Но зачем тебе пег`есказывать? Ты её и так знаешь.

― А я хочу послушать, как говоришь ты. ― Ярослава наклонила голову, став похожей на любопытную ворону.

― Это та история, в которой нашли захоронение девушки в Мамонтовских шахтах? ― встрепенулась Рита. Она на втором курсе проходила производственную практику как раз на этих выработках. И слышала от местных ту историю. ― Там же несколько версий есть. Что девушке пятьсот миллионов лет, что она ― инопланетянка, что все, кто её обнаружил, умерли загадочной смертью. ― Как и любая современная легенда, история успела обрасти противоречивыми фактами, порой настолько фантастическими, что воспринимать их серьёзно не выходило.

― Да, ― кивнула Ярослава и повторила Генриху: ― Расскажи.

― Ну, г`аз ты так пг`осишь, ― улыбнулся он, отставляя гитару и наливая себе ещё медовухи из огромной бутыли, в которой осталось меньше половины. ― Только учти: я г`ассказываю, что слышал и знаю. И не говог`ю, вег`ю я во всё это или нет! ― Он глотнул из кружки, глядя то в огонь, то на Ярославу, начал, на удивление почти не картавя:

― В середине этого века на Мамонтовских шахтах находили много костей ледниковых животных. Вот мы сейчас за каждую находку бьёмся и стараемся остановить строительство, а тогда подобные вещи были досадной помехой и палеонтологический материал выбрасывали тоннами. А если учесть, что Ташсу вымывает из Яра ничуть не меньше подобного добра… У каждого жителя деревни есть куча костей бизонов и зубов мамонта. Даже у нашего благодетеля Пал Палыча много всего лежит.

Ярослава улыбнулась, а Рита вспомнила старый сервант, в котором хозяин дома ― шахтёр на пенсии и пасечник Пал Палыч, хранил «награбленное». В первый день он не отставал от геологов, подсовывая то обломок бивня, то кусок плечевой кости бизона и интересуясь, можно ли это дело кому-то продать. В местную музейную комнату Пал Палыч уже сдал достаточно.

А Генрих продолжал:

― Когда мамонты почти закончились, случилось неожиданное: шахтёры обнаружили саркофаг из странного металла. О его цвете говорят разное, но самая первая история рассказывает, что он был серебристым, хотя и не похож ни на один известный металл. Сейчас мне кажется, что это был адамант… На металле не оставалось отметин, и саркофаг казался совершенно цельным. В какой-то момент крышка открылась, а внутри лежала невероятной красоты девушка с чёрными, как смоль, волосами.

Генрих поглядел на Ярославу, а Рита подумала, что для Мишки с его соломенного цвета лохмами и тёмно-синими глазами эта девушка из саркофага была бы подстать. Инь и Ян. Никак не Ярослава с её жёсткими выгоревшими на солнце косами. Хоть и за версту понятно, что Каргина и Генрих успели влюбиться друг в друга по уши.

― Тело девушки было погружено в странную розовую жидкость. Когда эту жидкость попытались слить, тело начало чернеть, поэтому её залили обратно, и девушка снова стала прекрасной. На находку собрались посмотреть все жители окрестных сёл, кто-то сообщил в милицию. Практически сразу прибыли учёные, а следом прилетели товарищи в коротких пиджачках, которые забрали находку. Но ещё до этого появилось сообщение, что найденная девушка, которую окрестили Ледниковой Принцессой, перевернёт все представления об истории человечества, ведь ей по оценкам около пятидесяти тысяч лет. Все свидетели происшествия потом погибли: кто-то замёрз зимой пьяный, кто-то отравился, кто-то умер в драке, кто-то от болезней. И непонятно, то ли просто совпадение, то ли проклятие какое-то, то ли правоохранительные органы постарались. Или ещё кто-то. В газетах много версий. Вот недавно эту старую сенсацию снова достали и, расцветив по-новому, оживили до мероприятия, на которое мы попадём в конце месяца! Теперь у местных наравне с Праздником Мамонта, который почему-то справляется в один день с Иваном Купалой, есть ещё праздник Ледниковой Принцессы.

― Так если она Ледниковая и ей пятьдесят тысяч лет, то откуда взялись пятьсот миллионов? ― поинтересовалась Рита.

― Потому что для завлечения наг`ода г`овесница мамонтов ― это не так интег`есно, ― отозвался Генрих. Он еле сидел, и ему явно стоило перестать пить хотя бы на сегодня.

― Я шорка, но мнэ нравится эта лэгэнда, ― произнесла Ярослава. Она мягко, но настойчиво забрала у Генриха кружку, коснувшись натруженных лопатой рук. Всё же вскрывать огромные курганы в старой пойме Ташсу возле реликтовых болот нелёгкое дело. ― Она ― близкая и обнадёживаэт. Что осталась связь с тэм прошлым, когда шаманы танцэвали нэ украдкой, а по всэй зэмлэ. ― Она замолчала, не выпустив ладонь Генриха, а тот и не был против. ― Пойдём спать.

Ярослава поднялась и повела Генриха в дом, поддерживая за плечи и что-то тихонько рассказывая. Глядя им вслед, Рита вспомнила, что в истории шахтёров саркофагов было два.

***</p>

сентябрь, 2021 год, Подбалясненская область</p>