Глава 39. Тайга и Леший (1/2)

сентябрь, 2021 год, Подбалясненская область</p>

Добротный одноэтажный дом с увитой хмелем верандой на первый взгляд ничем не выделялся среди других коттеджей деревни Аксёновка на границе Подбалясненского заказника. Но Рита, пока Женя парковал «Фиат», никак не могла отвести от него глаз. Не сумела бы объяснить, но ощущение монументальности и инаковости сквозило в тонких занавесках, резных наличниках, деревянной качели во дворе и пышных огородных растениях. Ни у кого Рита не видела такого ухоженного участка и обильного урожая.

Но больше поразила хозяйка. Едва Женя заглушил двигатель, как за домом скрипнула калитка, а Рита почувствовала, как поёт земля под летящими шагами. Словно ветер гнал листву по траве, а ручей бежал между камнями. Через миг к гостям вышла женщина, облик которой шептал, что она ― не человек.

Высокая, стройная, как ива, она смотрела на них ярко-зелёными глазами, в которых сверкало расплавленное золото. Густые длинные волосы цвета гречишного мёда были распущены, но не лезли в лицо, будто ветер убирал их от хозяйки, в точёных чертах которой угадывались далёкий еловый лес и широкая темноводная река.

Рита поняла, что перед ними Тайга ― та, которую столько лет любил Леший, и называл Матушкой-Хозяйкой. Но почему она не в родном лесу у стационара? Рита чувствовала, что память скрывает что-то плохое и заползающее стеблем эхиноцистиса под кожу, откуда уже не убрать яд.

― Добрый день. ― Голос у Тайги звучал хрипловато, а одета она была в льняное платье, перехваченное красным поясом. Ворот, подол и рукава украшал славянский орнамент. ― Проходите. Вам в этом доме рады. ― Она развернулась и лёгкой поступью направилась в сени.

― Она очень странная, ― пробормотал Женя, идя следом за Тайгой и крепко держа Риту за руку.

― Да, ― шепнула она, погружаясь в полумрак пахнущих травами сеней. За Тайгой вился шлейф ароматов звериного меха, росы и листвы.

Посередине просторной гостиной за столом сидел Вадим Ильин. Нет, Леший. Рита прижала ладони ко рту, а Женя выругался сквозь зубы. Когда они видели Ильина несколько лет назад на свадьбе общего друга, тот выглядел обычно. Теперь перед ними сидел тот, кто перестал в полной мере быть человеком.

Его возраст не угадывался. Словно он застыл в далёком лете две тысячи одиннадцатого года, когда открыл Рите часть своих тайн. Сейчас его шею, скулы и кисти покрывала кора, а огненные волосы и борода превратились в переплетение стеблей и белых цветков-звёздочек.

― Я морок сбросил, ― усмехнулся Леший, поднимаясь. Казалось, он стал ещё выше, напоминая росомаху нарочито неповоротливыми, но текучими движениями. ― На работу я так не хожу.

― Я бы с клумбой на голове тоже в Институте не появлялся, ― отозвался Женя, пожимая протянутую руку и слегка морщась. Рите не хотелось представлять, что думает муж, встретившись с бывшим «парнем» жены. ― Так вот, что значит, когда «на мне есть узоры и цветы растут»<span class="footnote" id="fn_30391094_0"></span>.

― Что-то вроде этого. ― Леший смотрел на гостей зелёно-золотыми глазами. ― Присаживайтесь.

За его спиной неслышно возникла Тайга, и Рите почудилось, что они с Лешим ― близнецы. Моргнула и поняла, что шея, запястья и лодыжки Тайги покрыты странными бугристыми шрамами. В основном белыми, но соединяющимися в густую сеть, точно выбитые контуры какого-то растения. Холодок разлился в груди: очертания напоминали эхиноцистис. Получается, оплетавший стационар сорняк прорастал в теле Матушки-Хозяйки? Что это за напасть такая?

Рита и Женя присели, не сводя глаз с лесной четы. Ватрушки с домашним творогом, брынза, перья лука, окрошка и наваристый ягодный кисель выглядели аппетитно на белоснежной скатерти и источали дивные ароматы, но у Риты кусок не лез в горло. Она не сможет поесть, пока не узнает правду. Женя же не постеснялся и взял ватрушку.

― На все вопросы отвечу. ― Голос Тайги доносил шум реки и шуршание хвои под ногами. ― Вы ведь за этим пришли. ― Она пододвинула Жене стакан с киселём.

― Я хочу знать, что произошло с нами в прошлом году на Вальпургиеву ночь? ― медленно произнесла Рита. Вспомнились все сказки и легенды, где от постановки вопроса зависели ответ и судьба героев. ― Что мы не помним? Кто мы такие? ― Она глубоко вздохнула и чётко выговорила: ― И кто такой Гасящий?

― Боги небесные, мне придётся рассказывать вам историю мира с незапамятных времён! ― глухо рассмеялась Тайга, точно совы заухали в чаще леса.

Рита молча кивнула, а Женя салютовал стаканом. С виду он спокойно ел и приглушил свой резкий нрав, но Рита чувствовала, как муж напряжён. И только сейчас поняла, что этот человек год и четыре месяца провёл на Востоке во время срочной службы. Какой надо было обладать выдержкой, чтобы всё это выдержать? Одиночество, академическую грызню в кулуарах, себя самого в конце концов?

― Очень давно на Золотой Земле, в месте, где теперь располагаются Сибирь и Качурка, жили первородные люди ― дети Матери-Земли и Громовержца-Перуна, ― негромко начала Тайга. Она поднялась из-за стола и направилась к большой старинной прялке, покрытой узорами, и местами тронутой огнём. Тайга села за прялку, и та тихонько зажужжала, повинуясь ловким рукам хозяйки.

― Тогда все люди владели чародейством в равной доле. Все были шаманами и могли общаться с духами природы, то есть с нами. ― Тайга пряла, а Рита погружалась в транс. Перед глазами мелькали смазанные картины прошлого. ― Но пришла беда: богиня Судьбы — завистница-Макошь — рассорила Перуна с супругой и приворожила Громовержца. А покинутая Земля в отместку создала из духов природы «земных» колдунов ― подий. Перун же запретил своим новым сыновьям общаться с дочерьми Земли из числа шаманов — ведуньями. И от тоски растворился в своих детях без остатка. А оставленная Макошь в сердцах наложила на всех женщин проклятие — давать жизнь в муках и умирать, рожая первенцев от небесных колдунов. Прокляла и распалась, как безутешный Перун. Ведь судьба у каждого одна. — Тайга вздохнула. Рита почувствовала: той, как никому, знакомо одиночество.

— Небесные колдуны — дети Перуна и Макоши — кочевали по Золотой Земле, но мира на ней больше не было. Большинство первородных людей лишилось силы и стало дичками, а подии по наущению Матери-Земли собрали воинство и направились в поход против детей Неба и Макоши: небесных колдунов — маний. Стрибогов, даждей, скоморохов и семарглов.

Долгие распри погубили Алтын-тобрак<span class="footnote" id="fn_30391094_1"></span> ― оплот подий, разорили Страну Городов ― Калтысь, куда ушли оставшиеся шаманы — дети Неба и Земли, те, кто отказался присягать новым порядкам. Некоторые мании отправились с шаманами, став отщепенцами среди своих собратьев. Но война пришла и к их порогу. Мании под предводительством Полководца-ветрогонка дабы сокрушили воинство подий, направились в Алтын-тобрак, чтобы окончательно подчинить себе детей Матери-Земли. Земли Алтын-тобрак скрывали золото. Полководец заручился поддержкой Гасящего, возжелавшего это золото. Гасящий обратился Великим Полозом, и с его помощью мании взяли Алтын-тобрак.

― Но я думала, что Гасящий беспристрастен. ― Рита ощутила себя беспомощной маленькой девочкой, понимая, сколько лет на деле Тайге, которая выглядела не старше её самой.

― Он ― Бог Смерти, ― тихо отозвалась Тайга. ― Всегда был жаден до золота и стал одержим им. Мы все несли ему золото для его свечей… За свои невоздержанность и жадность Гасящий и поплатился.

― Кто «мы»? ― Женя смотрел на Тайгу.

― Духи природы. Те, кого Земля создала задолго до встречи с Перуном. Потом из части духов природы сотворили подий, и они стали брать нас в супруги. Научили нас любить. Поэтому каждый земной колдун несёт в себе частицу крови духа природы.

― А что могут подии? ― Рита вспомнила, что говорил Илья о ветрогонах, но хотела получить разъяснение от той, кто всяко знала больше, чем парень и даже Ярослава.

― У подий нет родов, как у небесных колдунов-маний, ― ответила Тайга, глядя в окно на сосновый бор. ― Они живут поодиночке или семьями. Чужих к себе не пускают и сами ни к кому не лезут. После падения Алтын-тобрак небесные победители запретили подиям селиться вместе. Поэтому каждый подия стыдится проигрыша. Впрочем, и мании тоже не горды, ведь многие полегли в тех битвах. Подии собираются несколько раз в год на праздники Колеса Года ― Йоль, Самайн, Вальпургиеву ночь, Иван Купала.

Подии владеют разными силами. Есть некроманты, умеющие управлять мертвецами, черпать мощь из тлена и смерти. ― Лицо Тайги побледнело, голос сделался глуше. Рита заметила, как сжал кулаки Леший, и поёжилась: эти двое явно не любили некромантов. Быть может, потому что сами были частью Жизни? ― Есть сновидцы, гуляющие по верхним и нижним мирам, прорицатели, видящие все развилки будущего.

Ещё среди земных колдунов существуют природники, которые владеют силами огня, воды, воздуха, земли в разной степени. Они пропускают через себя горячую мощь жизни, коей пропитано всё вокруг. Есть целители, умеющие вылечить любую болезнь, но принимающие удар на себя. Эти сгорают быстро, как свечки Гасящего, ― Тайга усмехнулась. ― Подии уходят в посмертье безвозвратно, потому что нет в них небесной силы. Это ― удел маний. Подии могут прожить долго: чем больше непотребного сотворили, тем дольше будут отрабатывать его своей долгой жизнью. А совсем негодяи становятся чудями — истлевшими немёртвыми духами, обречёнными на вечное скитание по срединному миру.

― Так вот они какие, подии из «Легенды о воронах»! ― воскликнула Рита и наткнулась на непонимающий взгляд Жени. ― Ну это та легенда, которую я Еве после экспедиции рассказывала.

― Да, ― кивнула Тайга. ― Отец, его дочери и мужья старших сестёр были земными колдунами. Князь-ворон и Колдун-Левой-Руки ― небесными. Все дошедшие до нас легенды ― это память, которую необходимо сохранить. Чтобы понимать настоящее, надо знать прошлое.

Тайга говорила, а колесо прялки крутилось и жужжало. Рита, как завороженная, смотрела на мелькание спиц, а в углах дома мерещились сполохи огня. Солнце заливало гостиную, его лучи доставали до всех уголков, прогоняя тени. Дом купался в золоте и зелени, напоминая о другом, навсегда покинутом.

Рита заморгала и потянулась к айкосу. Остатки здравомыслия цеплялись за крохотную вероятность, что всё происходящее: глупый розыгрыш. Как раз в стиле Миши Генриха, который всегда был жаден до городских легенд и побасёнок. А как стал в Мамонтовку на севере Карасукской республики ездить, ударился в изучение слухов о Ледниковой Принцессе<span class="footnote" id="fn_30391094_2"></span>. И исправно дегустировал медовуху у местных пчеловодов на гуляньях для привлечения туристов.

Колесо крутилось, а под ловкими пальцами Тайги свивалась льняная нить. Рита отгоняла навязчивые образы, но чудилось, что Матушка-Хозяйка прядёт волокна самой Жизни. Рита ощущала в Тайге что-то горячее и почти родное. Словно она, Рита Громова, тоже представляла собой жизнь, только другое её воплощение.

― А можно на одну минуточку выйти? ― Она поняла, что если не отвлечётся, то больше не сможет себя уважать. Всегда склонная к мистицизму, Рита чувствовала, что вот-вот тронется.

Покурить или выпить: срочно надо привести мозги в порядок. Она вышла на веранду, прислонилась лбом к нагретому солнцем дереву и дрожащими руками зарядила айкос.

Больше всего Риту раздражало то, что она принимала это. Не отрицала, а просто отметила, как данность. Доклад на конференции, когда всё понятно, интересно и подкреплено фактами. Только слайдовой презентации не хватает.

Рита курила, а в доме дал волю чувствам Женя:

― Я всё понимаю, но этого понять не могу! ― бушевал муж. ― Вот как это всё возможно? Это же бред сивой кобылы! Какого чёрта тут происходит? Это розыгрыш? Мишка Генрих перепутал сентябрь с апрелем? Вадим, я видел вас на конференциях и в администрации! Вы выглядели адекватным мужиком! А теперь что за маскарад?

― Мгновение назад ты задавал верные вопросы. ― В голосе Тайги слышалась снисходительность.

― Когда я книги читаю и кино смотрю, то тоже задаю вопросы! ― отрезал Женя. ― Что за дурная космогония! Мифология мира, блядь.

― Именно, синекрылая смерть-птица, ― отозвалась Тайга.

― Так, я устал от этого бреда и я ухожу.