Глава 39. Тайга и Леший (2/2)

Рита выбросила стик и вернулась в гостиную. Женя в ярости смотрел на Тайгу и Лешего, сжимая кулаки.

― Ты же приехал, чтобы вспомнить, ― мягко произнесла Рита, кладя ладонь на широкое напряжённое плечо мужа. ― Дослушай до конца.

― Вот бы и дали нам память! ― воскликнул Женя. ― Я… я запутался, Рит! ― Он повернулся к Тайге. ― Извините меня, пожалуйста, сорвался. Мне кажется, что я уже проходил через это.

― Проходил. ― В глазах Тайги плясало солнце, точно поднималось со дна замшелого колодца. ― Когда помог привести в срединный мир Алконоста.

― Я всё равно ничего не понял! ― страдальчески отозвался Женя. ― Можно подробнее?

― Дай им отвар из огнецвета, Тайга, ― произнёс Леший. ― Не мучай их, пусть вспомнят.

Тайга кивнула и скрылась за занавесками, сплетёнными из деревянных бусин, среди которых покачивались перья на красных нитях и мелкие косточки вперемешку с живыми цветами.

― Зачем вообще было заставлять нас забывать? ― буркнул Женя.

― А вы бы хотели помнить то, что сломало ваш мир? ― ответил Леший. ― Но как бы мы ни старались отгородить вас от происходящего, это дорога, которая назад не ведёт.

Перестукнулись бусины, и гостиная наполнилась ароматом земли после дождя, весенней грозы и лесных ягод. А ещё кружащей голову сладостью, точно гигантский цветок распустился бабьим летом. Рита обернулась к Тайге, в руках которой две потрескавшиеся деревянные чаши источали тот самый аромат.

Наполненные прозрачной водой, чаши манили, точно были принесены из далёких сказочных краёв. В них плавали соцветия хмеля и рдеющие угольки цветов, лежавших на дне. Тонкие лепестки разбрасывали искры, точно продолжали гореть, несмотря на то, что отделились от породившего их растения. Сомнений не было: Тайга принесла огнецвет.

― Выпьешь и вспомнишь, ― произнесла Матушка-Хозяйка, глядя на Женю и Риту. ― Не дело райским птицам перечить.

― Вызовите «скорую», ― отозвался Женя и залпом выпил отвар. ― Пусть спасут Риту.

Мгновение ничего не происходило, Рита отпила глоток терпко-сладкого отвара, как вдруг Женя пошатнулся и ухватился за край стола. Его сапфировые глаза расширились, по лбу катился пот. Он хотел что-то сказать, но не смог. Ноги отказались держать его, но Женю подхватил Леший.

Рите не хватало воздуха, разум проваливалось в воспоминания. Тело не слушалось, как в «Курье», а мир потемнел. Она бросилась к Жене, запнулась, упала в руки Тайги и увидела текучее золото в глазах древнего духа леса.

…Копеевское шоссе обезлюдело, а звёзды в высоком чёрном небе грозили распахнуть врата в Ирий. Рита волновалась и чувствовала, что Алконост в опасности. Они все в опасности. Ведь заверши Дороховы задуманное, и мир погрязнет в жестокой войне.

На пустынной дороге Генрих и его спутница Тамара казались бледными тенями, пришедшими из далёкого прошлого. Кто бы мог подумать, что эти двое несли в себе души подий, живших ещё в ледниковом периоде? А прозвища Риты и Жени ― Сирин и Гамаюн ― окажутся пророческими. Теперь им предстояло отбить у некромантов третью птицу-сестру. Адамантовое оружие из зловещего особняка Дороховых они уже забрали.

Генрих провёл ладонью в воздухе. Под его пальцами осталась рябь, точно от жара, а волны разошлись в стороны, искажая пространство. Точно под бесшумным морским прибоем они становились сильней, откатывались дальше и образовывали проход на бескрайнее болото, освещённое полной луной.

Рита не сдержала изумлённый вздох. Реликтовое Мамонтовское болото, раскинувшееся на севере Карасукской республики, видело закат эпохи ледников. Рита ощутила под ногами вязкую землю осокового луга и глядела на простиравшуюся от края до края топь. Берёзы и осины уходили в небо тонкими стволами, вдалеке кричали потревоженные журавли. Рита видела их силуэты в лунном свете, а когда обернулась проверить мужа, застыла, не в силах осознать то, что увидела.

Женя стоял, напряжённо вглядываясь вдаль, и менялся на глазах. Тело оставалось прежним, но его окутывало шедшее изнутри голубое сияние. Контуры длинных перьев вытягивались из спины и плеч, ложились мерцанием вокруг, ширились, сплетались в хохолок на голове и длинный узорчатый хвост, отливавший чёрно-синим светом.

Бледный и невозмутимый Генрих стоял на самом краю топи. В его тёмно-синих глазах не отражалось ничего, даже извечное желание накатить, точно Генрих очистился от всего наносного. Белый туман затянул радужку, словно внутри у него бушевала метель. Широкие плечи расправились, точно он уже надел доспехи.

К Генриху подошла Тамара. Её обесцвеченные волосы переливались, чернея природным углём у корней, ониксовые глаза заволокло слезами. Губы искривились, и она протянула Генриху его оружие. Тот молча принял его из рук возлюбленной. Не археолог — Воевода готовился к тому, чего ждал тысячи лет, перерождаясь в разных временах и телах. Раз за разом, чтобы найти друг друга.

Пальцы Тамары и Генриха соприкоснулись, и рябь прошла по воде болота. Шелест прошёл по верхушкам деревьев, спускаясь к корням, а оттуда в топкую землю.

Всем своим существом Рита почувствовала, как содрогнулось болото. Гулкий рокот прокатился по топи, заходили ходуном осоки. Деревья тряслись, рвались к небу, и тут раздался оглушительный треск. Лопнула разрываемая корнями земля, бугрилась и изгибалась. Падали деревья, расплёскивалась вода. Расползались травы и кустарники, рассыпался торф.

А потом из-под земли показались шлемы. Болото выталкивало из себя погребённых тысячелетия назад воинов. Потускневшие адамантовые доспехи мерцали, чеканка на них переливалась, оружие сверкало. Лица воинов были закрыты, но Рита ощущала, что все они — до единого — смотрели на Генриха и Тамару.

Топь скрылась за восставшей древней армией, а Генрих и Тамара стояли перед ними. Миг и воины пришли в движение. Лязгая доспехами, все они — до последнего — опустились на одно колено. Тамара воздела руки к небу:

— Великий Полоз вернулся. Его призвал предавший Алтын-тобрак брат! Пришло время поквитаться!

Воины поднялись, словно на плечи им не давила тяжесть доспехов. С запозданием Рита вспомнила, что они уже давно не живые. Осознание затопило смесью жара, восторга и холода: Миша Генрих, чёрт его побери, в первой жизни был великим колдуном-подией!..

…Воины шли через проход, а Рита летела над адамантовым потоком на полупрозрачных крыльях, сотканных из голубого сияния. По чёрному оперению пробегали золотые жилы, рассыпавшие искры, а венец обжигал шею и плечи каплями расплавленного злата. Рядом бескрылый и безногий Гамаюн летел взмахами длинного хвоста, его перья сверкали, точно сотворённые из самоцветов.

А внизу клокотала запертая плотиной из деревьев Темноводная. Но что поразило Риту, заставив сердце сжаться, так это огромная выжженная дотла полоса до боли знакомого леса за стационаром «Тайга». Ни былинки не осталось на месте пожара, облизавшего огнём берег, превратившего песок в стекло. На миг Рите показалось, что полоса безжизненна, но в следующее мгновение стало ясно, что лес полон жуткой не-жизни.

Тьма духов — человекоподобные бледные тени с белыми глазами — окружили дом. Те самые истлевшие заживо подии — чуди, натыкались на невидимую преграду, рассыпавшую рдеющие искры, точно тысячи огнецветов сплелись, чтобы противостоять враждебной силе и защитить самое дорогое ― птицу-счастье Алконоста.

Рите почудилось, что она уже видела этот странный дом, сплетённый из стволов осин и берёз. Наверное, далёким августом она зашла за Лешим слишком далеко в лес. Но мысли улетучились, стоило ей с высоты птичьего полёта увидеть того, кто бился о заговорённый полог и почти разрушил его.

Поднимая тучи пыли, на пепелище извивался Великий Полоз. В чёрной чешуе Змея сверкали самоцветы, мощный хвост бил во все стороны, а в глазах горел первобытный огонь. Узнавание ударило Риту в грудь изнутри. Сирин знала Змея. И его Хозяина, которому служил Гамаюн. И снова, как и тысячи лет назад, миром правило чёртово золото!

Тихий вскрик отозвался в голове, а перед глазами встали сады Ирия. Рита встрепенулась и устремилась к Змею: тот изготовился забрать рождавшегося Алконоста. А Сирин не могла отдать сестру!

Следом на Великого Полоза обрушился Гамаюн. Рита плохо понимала, что происходит, точно её человеческое тело отодвинули, давая развернуться райской птице. А внизу в тучах пепла армия схлестнулась с чудями.

Сирин и Гамаюн нападали на Змея, вырывая самоцветы, на землю лилась чёрная кровь. Над пепелищем сверкали молнии ― Тамара и Генрих вспомнили своё древнее ремесло.

Рита поглядела вниз и охнула: от векового дома почти ничего не осталось! Только в руинах, разбрасывая огненные искры, совершало последние обороты сломанное колесо прялки. Тайга сама подожгла лес, чтобы остановить врагов! Её силы заканчивались, но Алконост ещё не появился на свет. Эхиноцистис оплетал тело Тайги, душил, рос изнутри, взрезая кожу.

Рита ощущала, как билась о врата Ирия третья птица. Из глубин сознания пришла фраза, оборонённая Лешим много лет назад: Сирин танцует с Гамаюном, а следом прилетает Алконост! Разве их битва с Великим Полозом не танец на грани жизни и смерти?

Предрассветный сумрак прорезал крик новорожденного. У Риты сжалось сердце: она вспомнила, будто это было вчера, как сама родила Еву после двенадцати часов схваток.

Распахнулись врата, выпустив свет ярче тысячи солнц и запах дивных яблок. Из Ирия выпорхнул, трепеща крыльями, точно зимородок, Алконост. По чёрным крыльям и белоснежному телу перетекали молнии, точно райская птица несла на перьях грозу.

Змей зашипел, свернулся для броска, пасть ощерилась зубами, глаза уставились на Тайгу, отпрянувшую вглубь дома. Но Сирин, Алконост и Гамаюн напали на Великого Полоза и закружились, не давая ему вырваться из кольца.

Сирин ликовала, а с её крыльев срывались капли раскалённого золота. Они прожигали извивающегося от злости Змея, но не это напугало Риту и заставило затаить дыхание.

Алконост, точно Бог-Громовержец, сбрасывал с крыльев молнии. Раз за разом они били в одно место, открывая проход, в котором Рита с содроганием различила огоньки мириадов свечей. И этот портал неумолимо тащил к себе спелёнатого застывшим золотом Великого Полоза.

Гул реки нарастал, а Тайга поднялась на ноги: дух, переживший закат цивилизаций. Её волосы струились по спине, лицо пересекали тёмные линии. Она раскинула руки, и Рита почти оглохла от треска деревьев, когда из-за обугленного леса пришёл рокотавший речной поток. Тайга сломала плотину. Волна устремилась в небо и ударила Змея, смыла в пещеру Гасящего и разорвала его последние связи со срединным миром…