Глава 29. Откровения (1/2)
У Наташи из головы вылетело всё, что она собиралась сказать Адаму. Только смотрела на него так, будто никогда прежде не видела.
Надо же, она и подумать не могла, что его всегда коротко подстриженные русые с проседью волосы на самом деле вьются. И сейчас отросшие пряди падали на лоб небрежными колечками, оставляя открытыми невидящие глаза. Адам смотрел поверх головы Наташи, а она продолжала скользить по нему взглядом.
На его кожу лёг сибирский загар, затемнив даже безволосую грудь и плечи. Адам стоял перед Наташей в распахнутой рубашке, и она смотрела на его упругий живот с тонкой полоской волос, исчезавшей за ремнём брюк. Цеплялась взглядом за крепкую шею, ключицы и маленькие тёмные соски.
Адам не брился несколько дней, и теперь его щёки и подбородок покрывала щетина. Наверняка колючая: Наташе ещё не доводилось целовать его небритого. Да и доведётся ли теперь?
― Не могу найти сигареты, ― со смущённой, почти виноватой полуулыбкой произнёс Адам. ― Ты не знаешь, где они?
Момент прилива нежности распался. Наташа решительно переступила порог, шагнула к Адаму и от души залепила ему пощёчину.
― Вот тебе твои сигареты! Вот! ― Она сжала пальцы так, будто хотела его придушить, а в следующий миг прильнула к нему всем телом. Адам поймал её в объятия, на миг прижал к себе, а затем коснулся цепочкой осторожных поцелуев её шеи и губ.
― И не надо сигарет. Не покурю ― здоровее буду. ― Губы Адама тронула изломанная печальная улыбка. ― Хотя теперь всё моё здоровье псу под хвост. И зачем я тебя целую, Наташенька? Зачем?
― Скоро я задам тебе этот вопрос, ― тихо выдохнула Наташа, комкая в ладонях ворот рубашки Адама и тут же его разглаживая. На его щеке алел след от её ладони, и Наташе было неловко, что дошло до такого. ― Ты недели две уже не был в бане. Пойдём? ― Она провела тыльной стороной ладони по его волосам, цепляя кудряшки, то наматывая их на дрожащий палец, то раскручивая.
― Я слышал, что Горыныч затопил баню, ― произнёс Адам. ― Не хочу создавать очередь… ― Он прикрыл глаза и отвернулся, словно не хотел, чтобы Наташа на него смотрела.
― Все уже помылись, мы последние, кто остался. ― Она взяла его лицо в ладони и мягко, но настойчиво повернула к себе. Заглянула в побелевшие глаза и едва коснулась поцелуями полуприкрытых век. ― Я с тобой пойду. Помогу.
Только в тёплом предбаннике Наташа поняла, как замёрзла и устала за последние дни. Из парилки вырывался обжигающий воздух, а Наташа стояла в дверях, едва осознавая, что жар не стоит выпускать, а с банником надлежит поздороваться. Всё же они с Адамом пришли мыться ночью да в третью смену ― собрали комбо из всего, что хозяин бани не любит.
«Доброй ночи, дядюшка! ― Наташа решила обратиться к нечисти по мережке, чтобы не смущать Адама, который раздевался на лавке. ― Пусти нас помыться, погреться, пожариться, попариться».
«Ночи доброй, соседка! ― раздался в голове глухой ворчливый голос. Наташа осторожно заглянула в парилку и увидела выглядывающее из-за печки маленькое косматое существо, похожее на Дядюшку Ау из советского мультика. ― Коль попросились ― проходите». И скрылся из виду.
Наташа облегчённо вздохнула, покосилась на Адама и принялась раздеваться, расстёгивая рубашку неожиданно непослушными пальцами. Из нагрудного кармана выскользнул и упал на влажный пол блистер с противозачаточными таблетками.
По привычке обернувшись к Адаму, Наташа ругнулась про себя: конечно, он ничего не видел. Она подняла блистер. Целый. В груди разлился нехороший холодок, а мысли лихорадочно забились. К своему стыду, Наташа совершенно не помнила, когда закончила прошлую упаковку. И пила ли таблетки в последние дни вообще.
«Месячные прошли меньше недели назад, ― подумала она, закидывая в рот таблетку и стараясь успокоиться. ― Даже если пропустила одну-две штуки, ничего не будет. Да и не факт, что сейчас мы переспим. Скорее, разойдёмся, как в море корабли. Всё будет нормально». С этой мыслью она взяла банные принадлежности ― Адам свои унёс в пакете, и шагнула в парилку, притворив за собой дверь.
В первые мгновения Наташе казалось, что она сейчас задохнётся. Влажный жар окутал её, расслабил и заставил деловито отправиться за ковшиком и тазиком. Наташа тихонько подсказала Адаму, где горячая вода, а где ― бочка с холодной. И едва не ахнула, увидев, как банник прищёлкнул пальцами, наполнив тазы и ей, и Адаму. Наташа слышала о баннике в основном плохое и была приятно удивлена. Видимо, как и говорила Каргина, Наташа и Адам баннику приглянулись.
Удивительно, но Адам не стал ворчать и удивляться неожиданно наполнившемуся тазу. Растерянно пошарив вокруг и пошуршав пакетом, он вытащил мочалку и мыло.
У Наташи ёкнуло сердце. Она пришла помочь Адаму. И сказать правду. Но если после её откровения что-то пойдёт не так, а она была уверена, что так и случится, то Адаму придётся мыться вслепую. И банник ему вряд ли поможет.
Тихо вздохнув и стараясь унять неожиданную дрожь в согревшихся пальцах, Наташа взяла свою мочалку, намылила её и мягким прикосновением показала Адаму, что будет сама его мыть. Она не могла говорить: слова развеялись в мыслях, осталась только нежность и непроходящая тоска, что всё это ― конец. Не начало конца, а тот самый несчастливый финал, который обычно выпадает ведьмам в сказках.
Наташа едва натёрла шею и плечи Адама, как он взял свою губку и уверенно, но нежно провёл по её спине, переходя на руки. Наташа коротко выдохнула и закусила губу. Жар парилки смешивался с её собственным, который полыхал костром внизу живота.
Адам тёр её пахнущей земляникой губкой, а Наташа млела и старалась не отвлекаться. Прошлась по его рукам и бёдрам, стараясь не цепляться взглядом за возбуждённый член. Капнула чуть шампуня Адаму на голову и с наслаждением зарылась пальцами в отросшие кудри. Плеснула водой, убирая густую душистую пену, и постаралась не растерять остатки контроля, когда Адам начал широкими уверенными движениями смывать пену уже с Наташиного тела. А когда он тихонько попросил у Наташи шампунь и повернуться, она почувствовала, что ноги её не держат.
Наташа присела на лавку, пока Адам мыл ей голову, перебирал локоны и массировал кожу. Зажмурилась, пока он ополаскивал её волосы и, не сдержавшись, откинулась назад, коснувшись голой спиной горячего живота Адама.