Speshl. Тонкая натура (1/2)
Райль Вульф был успешным бизнесменом – крупная фирма по доставке. Он был связан с якудза. Через его службу осуществлялись поставки оружия, наркотиков, а временами и трупов, которые не должна была обнаружить полиция. Для общественности он был семьянином и замечательным мужем, а на деле - садист и тиран. Он избивал свою жену и не гнушался бить детей, которых у него было двое.
Милейшей души мальчик и девочка, с разницей в возрасте в три года. С самого детства они принимали на себя весь гнев отца, он ругал их за малейшую провинность, бил за лишний шум, зимой выставлял из дома босиком, или ставил к раскалённому обогревателю. Райль с самого детства проявлял садистские наклонности, а после того как побывал в армии и попал в горячую точку, что-то в нём окончательно изменилось, и на выходе получался маньяк, чудовище, что угодно, но не человек.
Санни был старшим и всегда защищал сестру, принимая большее количество ударов на себя. Когда отец хотел его наказать, за что бы то ни было, он всегда зло процеживал его полное имя «Самуил Себастьян Вульф» и после этого на мальчика обрушивались хлесткие удары ремня или, того хуже, что под руку подвернётся. С годами выработалась привычка, и стоило только произнести его полное имя, как паренёк робел и замирал, теряя способность к сопротивлению. Сестра и мама всегда звали его просто Санни, и это исключало впадение в кататонический ступор, из которого было тяжело выбраться.
С детства он усвоил одно суровое правило жизни: никто не поможет. Если есть возможность укрыть сестру, это нужно сделать, нужно помогать ей, оберегать её. Жаловаться было некому, мать была в такой же ловушке, а общественность не поверила бы детям, внешне ведь всё в порядке. Отец знал, как бить, не оставляя следов. Он избивал и насиловал жену, всегда чрезмерно грубо, а она не смела и слова против сказать, так как сама была оторвана от своих родных, бежать ей было некуда. Тиски год от года, всё сильнее сжимались на её шее.
Всё стало хуже, когда в горячке Райль забил жену до смерти и закопал на заднем дворе, а все поверили, что она сбежала. Только Санни, которому было четырнадцать лет и Лейла, которой было одиннадцать, знали, что случилось на самом деле. Именно они отмывали пол в гостиной от крови, выбрасывали дорогой ковёр и собирали осколки разбитых ваз. После смерти матери дети были вынуждены разделить между собой её обязанности – готовка, стирка, уборка. При этом они ещё должны были не забывать учиться и делать это хорошо. И несмотря на всю свою жестокость Райль не жалел денег на детей, он обеспечивал их хорошей одеждой и техникой, чтобы никто никогда не поверил, что они подвергаются насилию.
Лейла была лучшей в математическом классе, но она не общалась ни с кем из своих сверстников и пряталась за многослойной одеждой. Ей нравились цифры и формулы, она легко справлялась с задачами на порядок выше задаваемых в школе, за это её недолюбливали, но не трогали, потому что её старший брат мог кинуться с кулаками просто за то, что на неё косо посмотрели. Так же девочка была сильна в химии и физике, на практических занятиях всегда могла показать реакции с простыми веществами, о которых даже учителя знали только в теории. Из-за поведения и формы одежды её считали странной и сами не стремились с ней общаться, а она и не жаловалась. Девочке не нравилось когда к ней прикасались, а если это случалось, то старалась избавиться от прикосновения или спрятаться, а если неподалеку был брат, то позвать его.
Санни был агрессивным, считая лучшей защитой – нападение. Друзей в школе у него не было, но скорее потому, что он реагировал на любую провокацию, да и без провокаций язык у него был длинным и острым. Он редко испытывал вину за содеянные поступки, ещё реже её признавал, ему всегда была безразлична судьба тех, кого он ранил или избил. Поэтому, помимо занятий, он часто зависал у школьного психолога или завуча по воспитательной работе, и уже с ними научился вести себя так, как это было нужно, чтобы его отпускали и не сообщали о его выходках отцу. Отец вообще был последним, кому стоило знать о его проблемах с поведением. Санни был компьютерным гением, да и в целом шарил в технике, словно видел её изнутри. В школе не давали достаточно знаний о программировании, поэтому он многому учился сам. Помимо этого он учился защищать себя и сестру, но никак не мог побороть свой ужас перед отцом, просто потому, что тот бил его с самого детства, а произнесение полного его имени всё ещё вводило в кататонический ступор из которого вернуть парня в реальность получалось только у сестры. Чужие прикосновения ему не нравились, он мог запросто сломать руку и быть полностью уверенным в своей правоте.
После школы Санни поступил в престижный технический вуз и почти разработал план, как им с сестрой сбежать. Он видел недобрый взгляд отца, когда тот смотрел на Лейлу, ведь она уже начала формироваться как женщина, а этот хищный взгляд пугал сильнее, чем смерть. Санни уже давно взломал сеть отца и собрал достаточно компромата на его сделки, и перевозки для якудза – всего этого с лихвой хватило бы, чтобы посадить отца, как минимум, на пару пожизненных. Ему только исполнилось восемнадцать, и он был готов начать приводить свой план в действие, но всё то, что могло пойти не так – пошло не так.
– Лей, я заберу тебя со школы, не иди домой одна.
– Отца сегодня не будет, Санни, он же сам говорил, что у него какая-то важная встреча до самой ночи. К тому же тебя мне сколько ждать? Два часа?
– Полтора, если всё быстро тут решиться с проектом, – Санни тяжело вздохнул. – А если он дома?
– Когда он последний раз приходил со своих важных встреч рано?
– Никогда. Дурной тон уйти раньше, – Санни потёр переносицу, обдумывая, что же делать. – Ладно, иди домой, но пообещай, если он дома, то ты закроешься в своей комнате и позвонишь мне. Я всё брошу и примчусь домой.
– Хорошо, старший братец, но я думаю, всё будет в порядке.
– Лей, я волнуюсь за тебя. Может ты и не заметила, но смотрит он на тебя совсем недобро, а что в его башке варится выяснять не хочется.
– Я знаю, Санни… Знаю. Я буду осторожна. Встретимся дома.
– Пока, Лей.
Она прислала сообщение, когда добралась до дома. Всё вроде было в порядке, отца действительно дома не было. Если бы только Санни не задержался на учёбе дольше, чем должен был, если бы только не его глупая влюбленность в молодого преподавателя информатики – он бы успел, и этих «если» было слишком много...
Когда Санни зашёл в дом, то слух пронзил неистовый крик сестры. Он тут же рванул наверх к её комнате, по пути бросая рюкзак, телефон и папку с документами, но когда поднялся на второй этаж, то увидел ухмыляющегося и довольного собой отца, который закрывал дверь в комнату Лейлы. Райль с пьяной улыбкой прошёл мимо сына, хлопнув его по плечу. Санни понял, что произошло. Внезапно холод сковал его тело, звук словно пропал, а в глазах потемнело. Санни еле сдержал себя, чтобы не наброситься на отца, сначала нужно было увидеть сестру.
Дверь в её комнату была перекошена, а замок выбит. Внутри Санни словно что-то разорвалось, а грудь зажало в тисках. В комнате было темно, но даже скудного света из коридора хватило, чтобы рассмотреть, как Лейла лежала на кровати, свернувшись клубочком. Она беззвучно плакала, подтягивая окровавленную простынь к себе. Его младшая сестра, которую он пообещал защитить и уберечь, плакала и боялась шелохнуться. Санни рухнул перед кроватью на колени, дрожащими руками попытался убрать закрывающие лицо волосы. Аккуратно приподняв с лица прядку спутавшихся волос, он заметил след смачной пощечины. Осторожно касаясь пальцами опухшей щёки, он дрожащим голосом прошептал:
– Лей... Прости... Прости меня... – Санни уткнулся своим лбом в её лоб. –Я вытащу тебя... Мы тут не останемся.
Девушка лишь продолжала плакать, сильнее зажимаясь и закрывая лицо руками, на которых багровыми полосами красовались следы от связывания. Санни стянул с себя толстовку и осторожно накрыл ею плечи сестры, а сам поднялся и почти слетел на нижний этаж. Отец спокойно сидел в гостиной, развалившись на диване как король, бессмысленно переключая каналы телевизора, держа в руке стакан со своим паршивым бренди, и выглядел так, словно не он только что изнасиловал свою дочь. Выглядел словно не случилось ничего странного и выходящего за рамки.
В глазах Санни ярость загорелась с новой силой, он прошёл на кухню и открыл ящик со столовыми приборами. В руку легко легли тридцать сантиметров стали шеф-ножа и он, не моргнув и глазом, вернулся в гостиную. Отец ненавидел, когда они мешали ему смотреть телевизор, поэтому и сейчас не остался равнодушным, и громко завозмущавшись, поднялся со своего места.
– Что ты тут встал сучёнышь?! Проваливай! – он махнул свободной рукой.
– Хочу в глаза тебе посмотреть.
Санни не врал. Он, правда, хотел увидеть глаза человека, разложившегося морально настолько, что, изнасиловав свою пятнадцатилетнюю дочь, вёл себя как ни в чём не бывало. Лучше бы это был сам Санни, только не она. Лезвие легко вошло в живот насильника, потом ещё и ещё раз. Санни не слышал, как кричал и захлебывался в крови Райль, в уши словно кто-то всунул вату. Он только чувствовал, как отцовская горячая кровь пачкает руки и одежду, как впитывается под кожу так, что он не отмоется никогда. Запах алкоголя, смешался с тошнотворным металлическим запахом крови, который, кажется, осел где-то на рецепторах во рту. Когда отец уже лежал возле его ног в луже крови, до ушей Санни наконец-то дошёл звук из телепрограммы, где предлагали вкусно готовить мясо. Да, прямо перед ним была почти двухметровая туша, весом под сто двадцать килограмм.
Парень отступил и, поскользнувшись на крови, рухнул рядом. В мёртвых глазах отца застыл ужас и Санни не понимал, как смог это сделать, как у него хватило сил удерживать на весу это тело, пока он раз за разом вонзал нож в мягкие внутренности. Его пробрала дрожь и тошнота, но не время было жалеть и плакать, на верху его ждала сестра.
«Эта скотина, заслужил подобное, – настойчиво повторял голос в его голове. Он сам виноват в своей смерти. А я должен сейчас быть рядом с сестрой. Лейла, над которой только что надругался отец, которой помощь была нужна больше чем кому бы то ни было...»
Он поднялся, чуть вновь не свалившись на пол, оставил нож в коридоре и поднялся в комнату сестры. Лейла сидела, завернувшись в ту самую простынь, и не впасть в паническое состояние ей помогала только толстовка брата на плечах. Когда Санни вернулся весь в крови и взял её лицо в ладони, она взвизгнула и тут же зажала рот ладонями.
– Что ты сделал... Санни...
– Неважно, что я сделал. Теперь ты в безопасности... Мы в безопасности. Он больше тебя не тронет, он больше никого, никогда не тронет.
– Санни... Тебя посадят... – Лейла взяла его ладони в свои. – Ты не должен был...
– Должен! Я твой брат! Я обещал, что смогу защитить тебя! Что это животное не причинит тебе вреда, но не смог, я не справился. Прости меня, – у него по щекам потекли слёзы, и он уткнулся в её колени. – Прости... Прости меня, Лей…
Девушка долго молчала, но как она могла винить своего единственного брата и друга. Она осторожно пропустила сквозь пальцы прядь золотых волос.
– Что мы будем делать теперь, Санни? Тебя посадят, а меня отправят в детский дом...
– Не посадят... У меня есть план... Отец работал с якудза, и я взломал их сеть... Я знаю столько секретов, что меня должны бы были уже посадить в стеклянную тюрьму, как Магнето, – он улыбнулся, смотря на сестру. – Тебе нужно в душ.
– Тебе тоже... – Лейла хмыкнула, погладив его по волосам. – Я боюсь, Санни... Боюсь...
– Идём... Я буду рядом с тобой, – Санни поднялся с пола и помог подняться сестре.
Лейлу потряхивало, она едва перебирала ногами по которым разливалась боль, но рядом был брат, который крепко держал её. Она просидела в ванне не меньше часа, пытаясь оттереть с кожи липкие, грубые прикосновения отца и надеясь вымыть из головы этот его взгляд, но ничего не получалось, поэтому приходилось признавать своё поражение. Санни сидел под дверью, дожидаясь её, чтобы и самому наконец-то отмыться от крови. Лейла не захотела уходить, она села в дальнем углу ванной комнаты, закрыла лицо руками и плакала, дожидаясь пока брат сможет отмыться. Она понимала, что отец мёртв и не сможет ей навредить, но страх кусал за пятки, а боль не давала прийти в себя, она не могла рационально мыслить.
После водных процедур им нужно было одеться, собрать немного вещей на первое время и навсегда покинуть этот дом. Санни помог Лейле одеться и собраться, вручил ей в руки свою игрушку – крупного плюшевого пингвина Зигмунда, которого ему подарили ещё до рождения сестры и пообещал, что тот будет её защищать, пока он сам собирает вещи. На деле он почти ничего не взял из одежды, большую часть рюкзака занял ноутбук и другие цифровые игрушки.
Спускаться по лестнице приходилось осторожно, потому что на ней все ещё оставались засохшие следы крови. Тело всё также лежало в гостиной. Он не поднялся, не ожил и больше не мог дотянуться до них, но иррациональный страх всё равно сжимал горло обоих.
Санни отмыл нож от крови и, завернув его в ткань и целлофан, спрятал в свой рюкзак. После этого он вывел Лейлу на улицу, а сам прошёл в гараж. Он знал, что там достаточно горючих, опасных жидкостей и веществ, поэтому не составило труда разлить эту дрянь по всему дому, в том числе залить тело отца и кровать Лейлы, сначала спичку он бросил туда, а потом, спустившись, ещё одну, уже на труп, и побежал, чтобы не загореться самому.
Огонь вспыхнул почти мгновенно и был прекрасно виден в зеркало заднего вида, когда они отъезжали от дома на отцовском внедорожнике. Уже глубокой ночью они остановились возле большого дома в классическом японском стиле, хотя из-за огромного забора, видна была лишь крыша. Санни сжал руками руль и несколько раз вздохнул, вытаскивая из кармана телефон. Ворота открылись и их впустили на территорию. На улицу внутри двора, уже высыпало с десяток вооруженных охранников.
– Сиди тут, – Санни вышел из машины, подняв руки. – Меня зовут Себастьян Вульф, я сын Райля Вульфа. Позовите Сэта Скуйноши-Сунаараши, – долгое время никто из охранников ничего не отвечал, только передавали данные по рации. – Вашим техникам стоит лучше защищать информацию, на счёт «Нериума» и ваши счета не в такой уж и безопасности, как вы думаете, – строго проговорил Санни.
Через пару минут на крыльцо всё же вышел сам оябун. Он был в свободном светлом кимоно и держал в руках кисэру*, мундштук и чаша которой была выполнена из платины и имела замысловатые узоры.
– Что же хочет в столь поздний час, столь юный сын Райля? – мужчина выпустил дым, осматривая незваного гостя.