Часть 39 (1/2)

Я не мог понять, почему Секвиллбэк так жестоко со мной обошёлся, отдаляясь, словно неизведанная планета в глубины бескрайнего космоса и оставляя осколки догоравших метеоритов на поверхности моей израненной души. Что случилось с вампиром? В миг надломившиеся отношения отбирали последние надежды, ради которых я много лет назад похоронил своё «Я» и «порвал альбом с фотографиями прошлого».

Обидно, досадно и нестерпимо больно. Я стоял под струями горячего потока журчащей воды и пытался сложить все пазлы в своей голове, только рисунок никак не желал собираться в единое целое: что стало причиной столь негативного отворота в мою сторону? В холодных объятиях Рудольфа я терял самообладание и забывал о том, кто я есть на самом деле. Он моё вдохновение и мой золотой ключик к миру волшебных и таинственных грёз. Без него я просто не смогу ни дня, как без кислорода. Без него я пуст и беспомощен. Его укусы — это испытание, на которое я давным-давно обрёк своё тело и заблудшую душу. Любить вампира очень сложно, но не любить — невыносимо.

Я смывал с себя кровь и плакал. Нет, не от боли и укусов. А оттого, что так нелепо рассыпался наш мирок, тяжко собранный из хрусталиков тьмы и света; сотканный из паутинок нежности. Ведь когда-то в этом самом душе, мы с клыкастым занимались невообразимой любовью, признавались друг другу в светлых чувствах и просто были счастливы. Он целовал меня, нашептывая на ухо невероятные слова и легонько покусывая шею. Только с ним я испытывал самые крышесносные ощущения, перетекающие в умопомрачительные оргазмы. Они были настолько сильны, что каждый раз их испытывая, я практически умирал, а потом вновь возрождался из пепла.

По сей день для меня оставалось загадкой — каким образом я умудрился открыть этот чёртов ящик Пандоры, выпустив на волю своих зловещих бесов, спутавших наши пути с Секвиллбэком. Как так получилось, что из шести миллиардов здравомыслящих представителей человеческой расы меня угораздило втрескаться в какого-то грёбаного упыря, спящего в гробу. Я ненавидел себя за всё, что со мной происходило здесь и сейчас. Я всё больше и больше закапывался в могиле собственного сумасшествия, осознавая лишь простую истину, что без Рудольфа планета безжизненна и отравлена, словно после радиоактивных осадков.

Я выключил воду и, спешно обтеревшись полотенцем, стал заклеивать отверстия на шее от вампирского оружия, но в отражении зеркала мой взгляд зацепился за странные аномалии на своих запястьях. Некоторые участки тела «украсились» тёмно-синими нитями, проступающими сквозь распаренную кожу. Это были кровеносные сосуды, напомнившие пресловутые вампирские капилляры. Что еще за хрень?!

Я нервно стал осматривать себя и понял, что пугающая аномалия коснулась не только рук, ног, живота, но и главного мужского отличия — пениса. Нет, этого не может быть. Если это какая-то странная болезнь, то какая? Может, я съел что-нибудь не то? Хотя вряд ли, это совершенно исключено. И тут меня прошибло током. А что, если странные проявления — результат вампирского укуса и, возможно, бессмертный занёс какую-нибудь страшную инфекцию, которая теперь стала быстро распространяться по организму. Сейчас мне очень хотелось найти Секвиллбэка и пристрелить его к едрени-фени, как нагадившего котенка.

Я потянулся за халатом, как вдруг в глазах вспыхнули тысячи искр, а в ушах раздался оглушительный звон, сбивший буквально с ног. Я припал голой задницей к лавке и схватился за голову, претерпевая невыносимую боль. Моё тело будто наливали плавленным металлом, делая его отяжелевшим и неподдающимся приказам внутренних команд. Чёрт подери, что со мной происходило?! Накатывающий страх делал позывные к паническому крику, но голосовые связки будто онемели: вместо привычных звуков с уст слетало лишь еле слышимое сипение.

Горячая волна прокатилась по телу, осев где-то в области окаменевших яиц, по ощущениям напоминавших два куска горной породы. Но что стало происходить следом, меня напугало еще больше. Член, на котором раздувались тёмные сосуды, точь-в-точь как у бессмертного, стал мгновенно напрягаться, пока не принял полное боевое положение, вызывая эйфорийно-наркотическое состояние. Подобное обычно происходит перед эякуляцией. Ощущения пугающей реальности и приятной истомы перемешивались в единый коктейль безумия, вызывая неподдельный ужас. Дыхание спёрло, а сердце стало заходиться в бешенном темпе, усиливая эффект либидо.

Я попытался встать, но ничего не получалось. Тело превратилось в многотонный груз, придавливая к земле всё сильнее, будто оно находилось в кресле терпящего бедствие самолёта. Я ухватился за край деревянной лавки и стиснул зубы, выгнувшись словно пантера, готовясь принять сокрушительный удар по измотанному организму. Член отозвался ноющей болью и застыл в окаменевшей ипостаси, пульсируя этими жуткими волнистыми линиями потемневших сосудов, опутывающих ствол. Меня окатило кипятком, резко сменившись на подступающую эйфорию, заставив напрячь мышцы и приподнять бёдра. Боже! Что это?! И страшно, и больно, и чертовски крышесносно! Именно в этот момент я представлял образ Рудольфа, скалившегося во время страстного и бурного секса, что только приумножало ощущения в сотни раз и вызывало дикое желание найти Секвиллбэка и затрахать его до смерти… во всяком случае, еще одной. На последних остатках сил я лишь смог еле слышно простонать и покрыть свою грудь излившимся семенем.

После того, как я охренительно-непонятно кончил, всё резко успокоилось и тут же отпустило, оставив в звенящей тишине звуки моего разогнанного внутригрудного моторчика и метрономного дыхания. Масса неизвестных возникла в переполошенном сознании, выстраивая их в нерешаемые уравнения: «Что, твою мать, только что произошло?!». Я испуганно смотрел на белые пятна спермы, растекшиеся от самой шеи до лобка и несколько минут не мог прийти в себя, пытаясь привести дыхание в равновесие. Тёмные линии кровеносных дорожек по-прежнему виднелись из-под тонкой и потной кожи, пробивая дрожью до самых костей. Только какие-то немыслимые силы могли сотворить со мной такое, ибо другого объяснения у меня не возникало. А что, если это результат злостных чар Секвиллбэка. Может, таким образом он решил мне отомстить и, чтобы я теперь мучался всю жизнь от самопроизвольных оргазмов? Нет, это полнейший бред. Хотя, вампирская сущность обладает некими магическими воздействиями и исключить этот факт полностью было бы, по меньшей мере, неправильно. Нужно всё выяснить у источника всех этих аномалий — у моего вреднючего кофейного дырокола.

Я спешно смыл с себя остатки белой «роскоши» и спешно напялил халат, чтобы скорее добраться до любимой спальни — сил практически не было. И это последнее, что отпечаталось в помутневшем сознании. В глазах резко потемнело и моя туша плюхнулась на холодный пол душевой безжизненным мешком.

***</p>

— Хм, а ты очень неплохо танцуешь, Мистер Грегори, — девушка летала в кружащем вальсе лёгким мотыльком в сопровождении клыкастого кавалера и смущённо заглядывала в его бардовые и не менее застенчивые алые гранаты. — Ты где-то этому учился? Если честно, то я в восторге.

— Да учился. В загробной школе танцев, — улыбнулся Секвиллбэк, отводя взгляд в сторону и состряпав аристократическую мину. — Туда заставляют ходить всех бессмертных, без исключения. Каждый вампир обязан уметь танцевать — это одно из правил нашего этикета.

— Серьезно? — вскинула брови Паттерсон.

— Да шучу я, — мило оскалился бледнощекий паренёк, продолжая вести партнёршу. — На самом деле, это скорее, духовная память прошлой жизни, в которой балы и светские вечеринки являлись неотъемлемой частью всех смертных. Наверное, когда-то я тоже был одним из них. Ушли прекрасные времена.

— Сынок, а я вижу ты уже выбрал себе спутницу на вечер? — откуда-то из толпы в ритме мелодии приблизились вальсирующие Фредерик и Фрида. — Видимо, в нашей семье это стало традицией — вампиры влюбляются в смертных и наоборот.

— Отец, что ты такое говоришь? — Грег резко изменился в лице, отлепившись от своей партнерши, но продолжал крепко держать за руку. — Миледи просто заскучала и я решил пригласить её на танец. Ничего такого, о чём бы ты мог подумать.

— Онторо вэгх донто ма лэнос<span class="footnote" id="fn_32406119_0"></span>, — на загадочно-вампирском пробасил старший Секвиллбэк и вместе с улыбнувшейся супругой вновь растворился в кружащей толпе поддатых кровососов.

— Что твой отец только что сказал? — Паттерсон испуганно посмотрела бессмертному в глаза. — Он запретил тебе со мной танцевать? Он хочет меня укусить? Он на меня рассержен? Или что?

— Успокойтесь, миледи. Вам совершенно не о чем волноваться, — вампир натянул уголки темных губ, обнажив шикарные кончики клыков и заставив девушку пискнуть в себя от этого зрелища. — Мой отец очень мудр, ведь не зря же он главный в клане. Папа не против, что мы с вами вместе проводим время.

— Грегори… — девушка вдруг замялась и замолчала, стыдливо отворачиваясь в сторону. — А ты… когда-нибудь целовался?

— Я?! — теперь от смущения полыхал Секвиллбэк, вдыхая аромат ее прелестных духов вперемешку с запахом терпкого алкоголя. — Ну… как бы… нет.

— Ух-ты, мне кажется, или между вами пролетели стрелы Амура? — из ниоткуда нарисовались светящаяся Анна, в компании закруженного ею Доминика. — Братец, ты же вампир, будь смелее.

— Анна, ты чего ко мне привязалась? — нахмурился Грег, выпустив Кэти из рук. Но учитывая, что они висели в воздухе, девушка с визгом грохнулась на пол. — О небо! Миледи, вы в порядке?! — парень ринулся к распластавшейся внизу Паттерсон, которая держалась за лодыжку и корчилась от боли.

— Кажется, я подвернула ногу, — Кэт осмотрела ступню и, поправив примятое платье, подала руку своему неряшливому кавалеру.

— Ну да, ронять смертных — это у нас семейное, — саркастично выдала малая, крепче прижавшись к ошарашенному Бродбери. — Привыкай подруга к падениям. Моих братьев кровью не корми, дай пошвырять людей.

— Изыди, сестра! — рявкнул Грег и помог раненой подняться с холодного пола. — Кэти, идти сможете?

— Ох, наверное, нет, — от боли прошипела девчушка, с трудом наступая на подвернутую ногу. — Кажется, мне нужно немного отдохнуть. Что-то я себя неважно чувствую, видимо перебрала с вином. Теперь подташнивает и голова сильно кружится.

— В таком случае, позвольте Вас доставить до Вашей опочивальни, — клыкастый джентльмен, поднял партнершу на руки и, пробравшись сквозь летающе-танцующую братию, направился в сторону девичьей комнаты. — Не волнуйтесь, Мисс Паттерсон, отвезу в целости и сохранности. Только держитесь за меня крепче.

— Анна, мне тоже нужно срочно покинуть твою приятную компанию, — проводив взглядом удаляющуюся пару, Доминик вспомнил про главную миссию, с которой он прилетел в Трансильванию. — Прошу меня извинить, но мне пора уйти. Не скучай, милая, — Бродбери поджал губы и исчез за дверью шумной, праздничной атмосферы.

— Вот все вы парни такие! — нахмурилась рыжеволосая, сложив руки на груди. — Сначала головы кружите, а потом попы тужите. Ладно, в таком случае, попробуем разбудить нашего колбасного короля, Мистера Брауна.

***</p>

— Трансильванец, к тебе можно? — Доминик постучал в дверь, появившись на пороге тихой комнаты, заполненной терпким запахом воска от горящих свечей. — Мне нужно срочно с тобой поговорить, Секвиллбэк. Это вопрос жизни и смерти.

— Смотри, брат, какой красивый гроб мне подарили смертные друзья. — Рудольф стоял около своего ложа, оглаживая кончиками пальцев эмалированную поверхность крышки с позолоченными вензелями. — Впервые за триста с лишним лет, люди отнеслись ко мне как к родному, а я… — вампир глубоко выдохнул, вскинув глаза на немецкого гостя, — а я так себя повёл со своим другом: гадко и непростительно. Миссис Томпсон до сих пор меня страшится и ненавидит, но отец Тони принял в свою семью, словно сына. Это так трогательно. Когда он меня крепко обнял при встрече, я ощутил всем телом эту искреннюю отцовскую заботу. Даже мой родной отец не проявлял подобных нежностей по отношению ко мне. А этого так порой не хватало. Что касается Тони, то он заменил мне всех…

— Значит, правда говорят, что ты и смертный больше чем друзья? — Бродбери старался очень аккуратно расспрашивать о столь интимных вещах, страшась не задеть аристократическую вампирскую гордость Секвиллбэка. — То есть, ты и твой друг… вы вместе?

— Осуждаешь меня, да? — клыкастый подлетел к окну, дабы скрыться от назойливых вопросов, которые сейчас были ни к месту. — Ну, давай, продолжай… скажи, что я не достоин быть частью клана и уж тем более, чёрным ангелом. Ты за этим прилетел в Трансильванию? Чтобы ткнуть в меня пальцем и посмеяться?

— Нет-нет, что ты Рудольф, совершенно не за этим! — Домин взволнованно перебирал пальцы, пытаясь начать самый важный разговор, ради которого он здесь оказался. — Я ни в коем случае не хочу тебя в чём-либо упрекнуть, и уж тем более, оскорбить. Я буду уважать любой твой выбор, каким бы он не оказался и поддержу, если это потребуется.

— Спасибо, конечно, но я ведь мало что о тебе знаю, приятель, — Секвиллбэк облизнул палец и затушил догорающую свечу на стене, сжав подушечками фитиль.

— У меня в отличие от тебя, трансильванец, жизнь не такая насыщенная, — Доминик решил помочь Рудольфу с освещением, заменив очередную догорающую восковицу. — После того, как я потерял отца и брата, время будто повернулась вспять. Я не хочу возвращаться домой, потому что меня там больше никто не ждет. Мама сгинула два столетия назад — её также истязали охотники на вампиров. Теперь каждая ночь стала походить одна на другую, оставив боль, тоску и одиночество. Друзей у меня нет… кроме тебя. Ты единственный, кто поверил в мою сущность, поэтому я очень хочу быть твоим другом, если позволишь. Я выжил по воле судьбы. Случайным образом. И то, благодаря такому же странному любителю вампиров, как и твой друг Тони — Шону. Хороший парень. Лично мне он приятен. Но скажу тебе точно, что случайностей не бывает. Наверное, я выжил ради того, чтобы что-то изменить в этом мире и помочь тебе.

— Я тебя не понимаю? — Рудольф резко обернулся.

— Грядет второе пришествие, мой друг…

— Если это шутка, то очень неудачная? — Секвиллбэк растерянно посмотрел на своего соплеменника, пытаясь уловить ход его мыслей, сразу вспоминая страшные события в Германии. — О каком, таком пришествие идёт речь? И причем тут я?

— «Нигх тАкха руф коам нерУ. Маир саамгх беУдж тамрУ». Восьмая глава книги ковена, — клыкастый гость развернул Рудольфа к себе лицом. — Тебе это что-то напоминает?

— «Луна и кровь сойдутся в тень. Наступит эры новой день», — подлунный безошибочно перевел с древнего вампирского, округлив свои удивлённые блюдца. — Что это значит?

— А тебя не смущает, трансильванец, что ты знаешь то, чего знать не должен? — Бродбери загадочно посмотрел на Секвиллбэка, прищурив взгляд. — Это язык наших предков. Я сам этого не ведал, пока волей судьбы не оказался свидетелем интереснейшего разговора Господина Санду со своим приспешником из ковена «Камарилья» — одного из древнейших кланов. Брат, грядут большие перемены, — Домин вцепился пальцами в предплечья Рудольфа и немного его встряхнул. — В общем, слушай сюда и не перебивай.

Германия. Замок Бервайнштайн.</p>

— Ну вот, ты почти здоров, Доминик, — Маргарита ярко улыбнулась, забрав опустошенный бокал у своего бледноликого «пациента». — Если бы не этот смертный мальчик, ты бы не выжил, мой друг. Кстати говоря, это он тебя раздел, отмыл и тщательно обработал тебе раны. Ты знаешь, я даже не ожидала, но твой спаситель очень сильно переживал за твоё состояние. Я видела, как он периодически вытирал слёзы, боясь, что ты погибнешь и никого из наших к тебе не подпускал. Надо же… Кто бы мог подумать, что человек так искренне испугается за жизнь вампира. Позже я уже применила немного магии для твоего восстановления. Как бы ни прискорбно это звучало, но тебе придется поблагодарить Шона за своё спасение.

— Я обязательно это сделаю, когда полностью поправлюсь, — с грустью выдохнул клыкастый мальчонка, почесав ногу под одеялом.

— Жаль, конечно, твоего брата Сауруса. Он настоящий герой, хоть и взбалмошный был немного, — продолжила беседу Марго, оперевшись о подножие большой старинной кровати.

— А как же Рудольф, ведь он тоже сделал всё, чтобы спасти нас, — Бродбери осматривал свои заживающие от сильных ожогов руки, лежа в роскошной постели одной из огромных комнат замка. — Насколько мне известно, трансильванец тут всякого по-навыдумывал, чтобы сбить с толку вражеское племя. Любой знаток стратегии позавидует.

— Что правда, то правда, — соглашалась Марго. — Секвиллбэк ещё тот сорвиголова, если не испугался чужаков и первым ринулся спасать наших братьев, меня и моего дедушку. Хотя сам пострадал не меньше. Мы все ему благодарны за героический поступок. Он единственный из всех оправдал своё призвание.

— Хм, неужто ты влюбилась… — лежащий вампир хитро покосился на девушку, прищурив один глаз. — У тебя вон как лицо засияло, когда ты стала говорить про трансильванца. А ну-ка, признавайся, он тебе нравится?

— Во-первых, неприлично у дам о таком расспрашивать, — недовольно выплюнула Маргарита. — А, во-вторых, Рудольф не в моём вкусе — слишком приторный для моего фаворита, хотя очень отважный. Поговаривают, что у него со смертным другом неразделимая любовь.

— Секвиллбэк, классный! — выдохнул клыкастый лежебока, закинув руки за голову. — Мне бы его смелость и блестящий ум. Он мне определенно нравится.

— Так это Ты у нас, получается, неровно дышишь к трансильванскому рыцарю, Доминик, — подковырнула Маргарита, ухватившись за слова Бродбери. — Ходят слухи, что Рудольфа и смертного юношу не смогли разлучить ни пески времени, ни даже, нависшая смерть. У тебя нет шансов, приятель…

— Оу, нет-нет, Маргарита, что ты…! — занервничал красноглазый паренёк, боясь быть уличённым в нетрадиционных отношениях. — Я всего лишь хотел сказать о том, что Рудольф хороший и преданный друг и не более того. Ты же знаешь, что тесная связь между парнями-вампирами, противоестественна. А вот отношения со смертными никто же не запрещал. Об этом даже в книгах ничего не сказано.

— А по-моему, Доми, ты сейчас сам себя пытаешься убедить в том, что положил глаз на своего спасителя. Не так ли? — ухмыльнулась внучка Великого, направляясь к выходу. — Смотри, а то ненароком влюбишься в него как наш Рудольф в своего земного юношу, по имени Тони, кажется… Так или иначе, несмотря на это у моего дедушки на счет Секвиллбэка очень грандиозные планы.

— Что ты имеешь ввиду? — Доминик сдвинул вопросительно сдвинул брови к самому носу, приняв сидячее положение. — Какие ещё планы?

— Могу сказать только то, что наш Великий решил взять его к себе приемником. Большего не знаю, прости. Ладно, отсыпайся, болезный, а мне пора дедуле приготовить вечерний ужин. И у меня еще свидание. Не обольщайся сладкий, не с тобой. Если что, твоя одежда очищена и висит в шкафу. Нег абпха миа<span class="footnote" id="fn_32406119_1"></span> — красноглазая представительница прекрасного пола хитро улыбнулась и закрыла за собой скрипучую дверь.

— Больно надо мне с тобой свиданствовать! Пока что сам справляюсь, благо руки целы, — насупился Бродбери и спрыгнул с кровати, ступив голыми пятками на холодный пол. Просто отлеживать бока у бледнолицего не было желания, поэтому, немного пораскинув мозгами, красноокий решил прошвырнуться по огромному замку, дабы размяться и растрясти свои вампирские косточки. С момента, как его в эти стены принес смертный юноша прошло несколько дней и клыкастый всё это время не вставал с постели. Нужно было восстановить силы и дождаться, пока не заживут открытые раны.

Доминик прикрыл руками своё хозяйство и на цыпочках пробрался к шкафу за одеждой. Способность к полётам была еще не восстановлена, поэтому приходилось пока что обходиться привычкой всех смертных — ходить пешком. Любимый костюмчик оказался немного великоват из-за незначительного похудения, всё-таки солнечные ожоги для ночного обитателя — дело смертельно-опасное. Бледная кожа в некоторых местах еще немного саднила и жутко чесалась. Единственный дефект, который остался после интенсивного ультрафиолетового загара — это гладкий лобок, как после тщательной депиляции, поскольку и без того не густая поросль над вампирской пипиркой выгорела полностью.

Доми напялил на себя свой загробный прикид и тихонько пробрался по большому «красноковровому» коридору в самую глубь, где можно было поглазеть на всевозможные достопримечательности, расставленные по этажам. Статуи, картины, огромные золоченые канделябры — всё это предавало чрезмерную пафосность, но, вместе с тем, привлекало внимание юного кровососа. Шастать на своих двоих для юнца-вампира было непривычно, но пока не вернется способность к левитации, придётся натереть не одну мозоль на ступнях.

В какой-то момент Доминик замер, услышав, как из глубины огромного коридора доносился знакомый старческий голос Господина Санду. Пришлось притвориться мертвым, чтобы не дай луна, быть услышанным. Пожилой всея кровососов терпеть не мог слежки, и особенно, когда до чужих ушей доносилась конфиденциальная информация.

— Совсем скоро камень Атамона в амулете, который я подарил своему ученику Рудольфу на посвящении наберёт силу и мальчик познает своё истинное предназначение. Пора бы унять его пыл ко всему живому, — хозяин расхаживал по залу, рассматривая портреты с изображением кровососущих родственников прошлого. — Он не сможет сопротивляться зову предков и своим охотничьим инстинктам. А мне нужен истинный воин, который станет рвать глотки, а не играть в игры.

— По-вашему, Господин, наш Черный ангел станет убивать смертных? — собеседник Великого переминал костлявые пальцы, вкушая угощения со стола Его Превосходительства. — А как же его преданность людям? Ведь насколько мне известно, сын Фредерика уж очень трепетно относится к живым существам. Смешно, конечно, но всё же…

— Вот именно, Атаир, — кивнул седовласый вурдалак. — Смешно. Смешно и недопустимо. Но он мне симпатичен. В нём есть то, чего нет в других вампирах: целеустремленность, наглость, упорство. Несмотря на свой возраст этот мальчик умеет быстро находить выход из любой сложной ситуации. Это говорит о том, что трансильванский юноша вполне подходит на роль моего временного преемника. К тому же, он умеет быть преданным. Я заприметил его способности еще на первых сборах наследников. От него исходит невероятная тёмная энергия. Я бы сказал, что его хранит сам Великий Дракула.

— Господин, а почему ваш выбор пал именно на младшего сына Фредерика?

— Потому что он единственный из всех вампиров, кто не боится смертных, а люди в свою очередь, ему доверяют и подпускают к себе очень близко, — Санду уже прокручивал в голове самый восхитительный план. — Это может сыграть нам только на руку. Думаю, молодой Секвиллбэк именно тот самый Носферату, о котором говорится в книге ковена. Я не ошибусь, если скажу, что этот парень и есть наш пропуск в эру всевластия. Благодаря ему мы сможем установить свои правила на этой тленной земле и жалкие людишки познают истинный гнев нашего мира. Хватит уже прятаться в подземельях и трястись за свою жизнь. Пришло время объявить себя правящей расой и доказать всем — вампиры — это высшие существа!

— И каким образом, этот юный вампир поможет исполнить пророчество?

— Хмм… А ты думаешь, для чего была вся эта затея с перевоплощением юных наследников, — продолжил красноглазый старец. — Это была гонка за статус избранного. Того, кто сможет исполнить знамение бессмертия. Черный ангел — это не только властник, но и проводник в прерии ада. Нить, связующая этот мир с царством теней. Луна, камень и Я подарили Секвиллбэку невероятную силу, возрастив в нём истинного воина. А теперь пришло время использовать её в благих целях. Рудольф должен испить крови человека перед обрядом, становясь тем, кем он должен быть — настоящим вампиром. Камень Атамона накапливает эту энергию в себе и после того, как мы наконец-то освободимся из плена вечной тьмы, вероятнее всего, Секвиллбэк сгорит, потому что амулет отберет всё то, что когда-то дал.

— Господин, а вам не жаль мальчишку? — запереживал собеседник, поперхнувшись кровавым напитком. — Мне кажется, он не плохой паренёк.

— Атаир, побойся Дракулы, мы вампиры, а не пушистые зайчики, — оскалился Санду, взлетев над полом и торжественно раскинул руки в стороны. — Бессмертие юнца ни что, по сравнению с судьбой нашего мира, в котором мы сможем властвовать, а главное, больше не бояться солнца.

— А если Рудольф Секвиллбэк не согласится на подобную авантюру?

— Об этом не может быть и речи, — улыбнулся Санду, усевшись на свой позолоченный трон. — Камень… он сделает всё за меня. Думаю Фредерику и Фриде незачем знать о главной миссии сына. Пусть спят с миром в своих гробах. Атаир, тебе предстоит небольшое путешествие…

— Кругосветное? — удивился вурдалак.

— Шиш тебе кровавый в макинтош трухлявый, — прохрипел Великий, покачав головой. — В далекую и таинственную Трансильванию. Понаблюдай за нашим мальчиком. Как только амулет сделает свое дело и луна окрасится в кровавый я с помощниками прибуду к вам, чтобы завершить обряд и наконец-то освободить наше племя от мытарства и людского притеснения. Вот увидишь Атаир — совсем скоро вампирский мир станет главенствующим над всеми живыми. Мангх бэтто ва тар, минхО лУнму асфирес<span class="footnote" id="fn_32406119_2"></span>

— А что делать с остальными членами семьи Секвиллбэков, ведь они никогда не позволят использовать своего сына в качестве проводника.

Санду хитро оскалился, и повернувшись к своему приспешнику, грозно произнёс: «Убить! Всех до единого!»

Комната Рудольфа. </p>

— Слишком приторный?! — завозмущался подлунный, нарезав пару кругов по комнате. — Да кем Маргарита себя возомнила? Мы много лет дружим со смертным, но это никого не касается! Он мой лучший друг и даже больше…

— Трансильванец, ты сейчас совершенно не о том думаешь! Оставь Марго в покое, — Доминик замахал руками, спрыгнув с верхнего яруса кровати. — Лучше подумай о том, что тебе и твоей семье угрожает опасность!

— Значит нужно просто уничтожить амулет и дело с концом, — уверенно добавил клыкастый, стукнув кулаком о ладонь. — Пфф, делов-то… Я прям сейчас это и сделаю.

— Эх, брат… было б всё так просто, — заёрзал германский красноглазый гость. — Амулет нельзя уничтожить. Даже, если ты его отнесешь на край света и выбросишь в самое глубокое море, воздействие камня никуда не исчезнет. А разбить его еще никому не удавалось, потому что этот артефакт крепче любого металла. С каждым полнолунием могущество камня возрастает и ты уже не сможешь совладать со своими желаниями.

— Так вот откуда эта странная и непреодолимая жажда к человеческой крови, которой раньше не было… — призадумался Секвиллбэк, забегав глазами по стенам комнаты. — Раньше я мог сдерживать свою тягу, а теперь это становится слишком трудно. Господин… как он мог! Он просто меня решил использовать в качестве наживки для исполнения пророчества. Да как же так? Тони… А ведь, я его…

— У-ку-сил, — покивал головой Доминик, озвучивая мысли Рудольфа. — Поздравляю, малыш, совсем скоро камень возьмёт своё и ты будешь подвластен лишь зову предков.

— Ты так сильно переживаешь за дружбу со смертным? — прищурился кудрявый.

— Знаешь, я больше так не могу, Доминик. — Секвиллбэк покачал головой, сжав до хруста кулаки. — Мне постоянно приходится преодолевать неимоверные испытания, чтобы оставаться с ним рядом. Я вообще не понимаю, на кой чёрт я ему сдался, если я приношу одни только неприятности. Его матушка права — я гад и сволочь, не заслуживающая такого друга, как Тони.

— Ты действительно его так любишь, приятель? — Бродбери с сопереживанием посмотрел на своего трансильванского собрата, почувствовав всей бледной кожей энергетику боли и трепещущегося страха внутри.

— Да, Доминик… очень, — Рудольф словно ребёнок шмыгнул носом и провел под ним пальцем. — Я не смогу без него прожить ни ночи. Он единственный, кто поверил в меня. Он единственный, кто вопреки все правилам и законам принял меня таким, какой я есть. Однажды, во время моего становления меня спящего нашли расхитители гробниц и пытались выведать тайну о месте нахождения нашей семейной сокровищницы. Эти ублюдки жгли ультрафиолетом и пытали как прокаженного узника. А потом привязали к столбу и наслаждались, ожидая рассвета, чтобы посмотреть на великое представление, как они называли «Огонь смерти». Им было банально интересно как от солнца горят вампиры. Твари! Тони тогда меня отыскал. Не знаю как… но отыскал. Он примчался за тысячи километров, чтобы спасти мою шкуру. Представляешь, брат? Простой смертный жертвовал своей жизнью ради бессмертного.

— Ничего себе! — Домин слушал Рудольфа, открыв рот. — А что дальше? Дальше-то что?

— А дальше я очнулся и понял, что зажат в его руках, а смертный куда-то меня тащит… — Секвиллбэк сделал паузу, сглотнув накативший комок в горле. — Я пытался сказать ему: «Брось, всё равно не успеешь — солнце уже встает!». Но он не бросил. Я видел и чувствовал, как он из последних сил стискивал руки и плакал. Доминик… он боялся потерять меня, понимаешь?

— Это просто невероятно, Секвиллбэк! А, разве такое бывает?

— Благо, нам улыбнулась удача. Мы провалились в какую-то яму, а следом на горизонте появилось солнце. Это были секунды. Он рисковал собой, но спас меня! — клыкастый вскрикнул на эмоциях, потому что эти воспоминания из прошлого давались чрезвычайно трудно, отпечатавшись в сердце словно огненное клеймо. — Тони сам находился на грани между мирами, но боролся за мою жизнь из последних сил. Он подставил мне свою окровавленную руку, чтобы я мог вкусить его крови и прийти в себя. Спустя время, он наконец признался мне в чувствах…

— А ты?

— Я ответил ему тем же, потому что влюбился в него без памяти и будто заново ожил. Что греха таить, меня к нему потянуло с первого дня нашего знакомства. Я увидел в нём намного больше, нежели просто человека — я рассмотрел в нём родную душу. Мы поняли, что больше не могли существовать друг без друга. Этот смертный всё, что у меня есть.

— Черт возьми, трансильванец, у меня мурашки по коже пробежали от такой завораживающей истории, — Бродбери съежившись потер свои плечи. — И что ты собираешься теперь делать?

— Пока не знаю, брат, — Рудольф взлетел и опустился около окна, сквозь стёкла которого проглядывали тонкие нити предрассветного шлейфа. — Я очень устал. Все эти погони за призраками меня измотали в конец. Я всего лишь хотел обрести счастье, но постоянно натыкаюсь на нескончаемые преграды, которые доказывают мне только одно — я вампир и должен оставаться в одиночестве и сумраке.

— Но, как же Тони? — Домин с грустью посмотрел в спину стоящему Секвиллбэку. — Ведь, ты же без него просто не сможешь.

— Да. Не смогу, — подхватил черный ангел. — Но и мучать смертного я тоже больше не хочу. Он этого не заслужил. Он достоин лучшего друга. Уж точно ни такого, как я…

— Погоди, Секвиллбэк, а по-моему ты сейчас несешь ерунду, — возразил красноглазый гость. — Если смертный любит тебя, а ты любишь смертного…

— Вот поэтому, — оглянувшись, перебил Рудольф, — именно поэтому я навсегда исчезну из его жизни, чтобы больше не причинять ему боль. Я оставлю его только лишь потому, что очень сильно его люблю. Этой дружбе никогда не должно было свершиться и наши с ним отношения — самая большая ошибка вселенной.

***</p>

— Ты настоящий кавалер, Грегори. Спасибо, что доставил без аварий, — Кэт освободилась из крепких вампирских рук, ступив на деревянный пол комнаты и расправила вьющиеся волосы. — Очень внимательный и такой… сильный. Полетать в объятиях грозного рыцаря — мне кажется, это мечта любой девушки.

— Ой, да что Вы, пустяки, — Секвиллбэк по-прежнему конфузился от столь лестных речей прекрасной смертной леди. — Хотелось просто Вам помочь добраться до покоев и только. Пожалуй, я покину Вас, чтобы Вы могли, как следует отдохнуть.

— Погоди! — Паттерсон схватила Грега за руку, потому что уже не желала его отпускать не только из спальни, но и из своей наскучивший жизни. Сейчас на неё смотрел совершенно необычный парень, с бледной кожей и бардовым магическим взглядом, заставляющим отречься от клише людского существования. Для Кэт, статная фигура вампира в чудном облачении, казалась чем-то неземным и недосягаемым для простых обывателей. Это был настоящий сказочный персонаж, слетевший со страниц бестселлеров писателей-фантастов. Он красив. Да, он безусловно красив и привлекателен, несмотря на свой звериный оскал и опаснейшие клыки, проглядывающие в разрезе темных губ. Комнату заполнила гробовая тишина, в которой бессмертный мог лишь различить трепыхающееся сердце дамы и чувствовать ее возбужденную энергетику. Алкоголь в крови взыграл шипучим шампанским, ударив в голову и отключив тормоза окончательно.

Секвиллбэк готов был провалиться сквозь землю, ведь раньше на него никогда так пристально не смотрели юные особы, да еще из мира людей. Но то тепло, которое исходило от барышни до невозможности усугубляло положение, разжигая в мертвом вампирском сердце странные чувства: незнакомые, но приятно струящиеся по коже. В отличии от своего младшего брата, Грегу не доводилось влюбляться и уж тем более, находиться так близко к манящим губам, пахнущим виноградным букетом. Грозный кровосос по своей натуре сейчас был совершенно растерян, не понимая, как вести себя в подобной ситуации, хотя предполагал наперёд, что эта ночь может закончится смятой постелью, что пугало еще больше, ведь близости с дамами у бессмертного никогда не было. Как и любой другой юноша, вампир обходился банальной и редкой мастурбацией где-нибудь в уединении отеля. Доставить удовольствие себе — дело привычное и не требующее особых знаний физиологии, но как быть с прекрасным девичьим телом, скрытым под обтягивающей тканью вечернего платья.

— Грегори, — томно слетевшие слова с губ Кэти нежно обласкали уши клыкастого юноши, упав на дно бессмертной души и зазвенев словно монета в пустой фарфоровой копилке. — У тебя очень красивые глаза, Грегори Секвиллбэк. Никогда бы не подумала, что однажды я как школьница смогу влюбиться в вампира… настоящего вампира с клыками и запахом смерти, — алкоголь в крови всё больше подбивал на самые бредовые мысли, которые спутывались в голове, словно бабушкин клубок ниток. Паттерсон и сама не знала, как в следующую секунду может повести себя злобный кровопийца, но кипящий алко-градус внутри прочь отгонял все страхи, оставляя непреодолимое желание слиться в страстном поцелуе — таком развязном, пошлом и мокром.

— Я поняла, вампирчик, — пьяненько хихикнула Кэти и провела кончиками пальцев по бледным щекам, облизнув свои алые пухлые губы. — У тебя никогда не было девушки, поэтому ты так стесняешься. Я права?

— Если честно, то да, Миледи, — Секвиллбэк смущенно свёл брови, стыдясь собственной неопытности в таком пикантном вопросе, отчего хотелось как следует разбежаться и разбиться об стену спальни. Может просто взять и сленять как последний трус? Нет… он вампир, в конце-концов, а не пугливая летучая мышь! Исчезнуть, означает показать свою слабую сторону и навсегда остаться в панцире собственных комплексов, продолжая наращивать мозоли на ладонях от «рукоприкладства».

— Ну надо же — вампир, да еще и девственник — однако я сорвала настоящий Джек-Пот, — Кэти сцепила пальцы на шее Грегори, пробежавшись соловело-хмельным взглядом по острым чертам лица до нельзя перенапряженного кровососа.

— Джек-что? — Грег округлил глаза.

— Я о том, что с девственниками у меня еще не было секса, а с вампирами, тем более, да еще с такими… симпатичными, — промямлила взведенная Паттерсон и прижавшись к груди Секвиллбэка, коснулась мягких вампирских губ своими — терпению приходил конец! Внутри всё вздрагивало только от мысли, что этот статный молодой и красивый бессмертный юноша возьмет ее прямо здесь и сейчас. Развратные картинки одна за другой проецировались в опьяненном сознании Кэт, заставляя буквально вгрызаться в податливую капиллярную кожу и сминать руками его одежду на спине. О, да-а! Пусть этот красавчик нагло сорвёт с неё платье и трусики, и зацелует до стонов; до визга; до полусмерти — затрахает до потери чувств и помутнения рассудка, жёстко вдалбливая в кровать, а потом приставит свой член к лицу и забрызгает вампирской спермой.

— Кэти Вы в порядке? — Грег уже пару минут пытался дозваться остолбеневшую Паттерсон, которая стояла с закрытыми глазами и прокручивала в своей голове сценарий всевозможных сцен из Кама-Сутры. Видения были настолько ощутимы, что девушку невольно кинуло в холодный пот.

— О, прости, Греги, я видимо, немного призадумалась, — Кэт резко открыла глаза и поняла, что впала в какое-то полусонное забвение, но возбуждение необузданной лошадью проскакало по женскому, хрупкому телу, сорвав все путы, удерживающие страстные желания. Разбавленная алкоголем кровь продолжала бить в голову и Паттерсон уже не могла себя нормально контролировать. Промедление, смерти подобно, когда вампир смотрел на неё своими убийственно-сексуальными глазами — глазами цвета бордо, в очертании длинных ресниц и заглядывающие глубоко в душу.

Если ни сейчас, то уже никогда! Смертная повалилась взад себя, не забыв подцепить пальцами Грега за ремень и распласталась на постели, укрывшись вампирским туловищем. Через секунду Секвиллбэк оказался стиснут в девичьих руках и робко отвечал на жадный поцелуй атомной Мисс.

— Греги, прошу, только не уходи — побудь со мной хотя бы несколько минут! — голос Кэт срывался с губ и смешивался с глубоким дыханием, перетекая в неуправляемую штормовую бурю, которая вот-вот снесет крышу и осыплет ледяным градом. Непослушные руки Паттерсон нагло изучали холодное тело красноглазого парня, прижимая за ягодицы к себе и чувствуя, как наливающийся мальчишечий бугорок упирался в промежность. Бессмертный прикрыл глаза, лишь бы не встречаться взглядом с разбушевавшейся миледи, поскольку боялся опростоволосится на первом же свидании, понимая, что в штанах становится слишком тесно. Но то, чего так страшился кавалер, уже произошло. Кэти взяла вампирские ладони и положила их на свою грудь с налитыми, твердыми сосками. Если бы житель загробного мира мог получить инфаркт, то сейчас был бы самый подходящий случай. А перспектива пройти испытание в виде соития, Грега пугала до дрожи в коленях. Нет, безусловно, Секвиллбэк желал наконец-то опробовать женское тело на деле, но страх сделать что-то не так, сжимал медвежьим капканом.

— И чего ты такой напряженный, малыш, — пьяненькая мадама продолжала вгонять и без того перепуганного мальчишку в краску и смятение, уже расстегивая ремень вампирских штанов, под которыми всё стучало молотком по наковальне и было покрыто влагой от интенсивных «горюче-смазочных материалов» — такого никогда не было, даже при самой активной дрочке.

— М-может, в следующий р-раз? — Грег стиснул зубы, немного воспарив над девчонкой, и нервозно ожидал, пока та разбиралась с недоступными застежками, уповая на то, что механизмы всё же не поддадутся и его хозяйство останется нетронутым. Черт бы с ними, с этими развратными играми! И без них было всё прекрасно. — Мне нужно срочно найти Р-рудольфа и Т-тони, — быстро протараторил Грег, пытаясь найти любую причину, чтобы ретироваться с глаз долой.

— Не волнуйся, милорд, я просто хочу помочь тебе расслабиться. Ты вон какой зажатый, — наконец-то упрямый замочек щелкнул в руках умелой Паттерсон, заставив Секвиллбэка прочитать про себя не одну молитву. Метаться было поздно. — И между прочим, твой брат Рудольф наверняка уже целуется со своим неразлучником где-нибудь на крыше. Так что, не будем им мешать. У нас много своих дел. Например, вот этих, — Кэт немного приподнялась и облизнула приоткрытые вампирские губы, запустив одну руку в узкие штаны бессмертного.

— Ну надо же… у тебя там живёт настоящий монстр и ты весь течёшь, — находясь уже на грани собственного оргазма, девушка проскользила пальцами по твердому, мокрому пенису, ошпарив своим дыханием полукаменное лицо растерянного кавалера, который боялся сдвинуться с места. В голове набатом прозвучали многочисленные вопросы: «Что делать?», «Стоит ли продолжать?», «Мне нужен совет друга!»

— Ты чрезмерно возбужден, малыш. Пора бы перейти к десерту, потому что я не могу больше ждать… ах… Прошу, войди в меня! Сейчас! — прикусив себе губу и негромко простонав, взведенная Паттерсон потерла свой влажный клитор сквозь ткань полупрозрачного белья, вновь провалившись в алкогольные фантазии бушующего шквала огня, где Грегори уже во всю ее дерёт, как последнюю сучку.

После расставания с Томпсоном и с момента знакомства с вампиром, Кэт уже не могла думать больше ни о ком, кроме как о Секвиллбэке, практически всегда представляя себя в крепких объятиях загробного юноши. Даже Сандиеговские молодые люди перестали быть привлекательными и уже не являлись секс-символами настоящего, становясь серой, безвкусной массой. Упустить свою мечту сейчас Кэт просто не имела права. Возможно, завтра ей будет невыносимо стыдно за свои развязные поступки, но это будет завтра, а сейчас… Сейчас она готова продать душу самому Дьяволу, чтобы провести эту ночь со старшим сыном главы вампирского клана.

Секвиллбэк был сам на грани собственных ощущений, надеясь на то, что он позорно не кончит, еще ничего не начав. Член несусветно дребезжал от перегрузки и продолжал истекать в штанах, всё больше наталкивая клыкастого на мысль о скорейшем побеге, причём подальше от этого отеля. Казалось бы, судьба ему предоставила шанс один на миллиард — продемонстрировать своё мужское начало и доказать самому себе, что он не просто вампир, а истинный джентльмен, который должен исполнить желание барышни, пусть даже интимного характера. Но, нет. Древне-вампирские убеждения не позволяли ему сейчас оголиться перед привлекательной особой и уж тем более, выставить напоказ юношеские прелести, которые были веками скрыты от посторонних глаз.

Пока вампирское самолюбие металось между эйфорией и паранойей, Секвиллбэк даже не понял, как оказался совершенно без одежды и уже лежал на спине в объятиях людской постели. Ясность реальности пришла только в тот момент, когда Кэт оседлала своего бледного рыцаря, надрачивая и насаживаясь на огромный, истекающий член, так приятно скользнувший внутрь. У бессмертного складывалось ощущение, что его будто унизили и оскорбили, раздев до гола и сделали из тёмного наследника игрушку для низменных целей. Но приятные колики по телу от погружения в женское тело говорили об обратном — это лучшее унижение, которое только могло с ним произойти.

— О боже, какой он большой! — Кэт продолжала свою корриду, издавая приглушенные стоны и впиваясь своим маникюром в грудь бессмертного. Грег чувствовал это невероятное тепло от контакта и плотного трения, пробуя на ощупь прыгающую девичью грудь, так прекрасно танцующую в такт с изящным телом своей горячей смертной партнерши. От столь слепящей картины, яйца наливались свинцом, отдавая тяжестью и вампир немного спустил внутрь.

— Давай, вампир, смелее! — Паттерсон сейчас казалась совершенно вульгарной и чрезмерно пошлой, прыгая на твердой, бледной каланче и изгибаясь словно кобра. В какой-то момент Секвиллбэку это стало импонировать, пробуждая внутри спящего зверя и похотливого самца, ждущего выстрела сигнального пистолета для диких скачек. Грег оскалился от шквала нахлынувшего удовольствия и воспарив над кроватью вместе с партнершей, резко перевернулся в воздухе, плюхнувшись обратно на постель, оказавшись сверху.

— Вау, ничего себе! — проохала разгоряченная Паттерсон, закинув ноги на плечи вампира. — Да ты, я вижу, не такой скромняга, как кажешься, Греги. Ну, давай же! Жестче! Отдолби меня, как следует! Оттарабань, как в последний раз! — алкоголь продолжать хулиганить в теле взъерошенной Кэт, для которой секс с бессмертным казался не банальным ублажением собственной похоти, а упоительным фантастическим приключением. Для девствинника этот красавчик был слишком хорош. Но тут присутствовала и вторая сторона медали — пьяная женщина — страшнее атомной бомбы.

Секвиллбэк невольно зашипел и продолжил проталкивать свой бледный, твердый поршень всё глубже, доводя несчастную девицу практически до истерики и безрассудства. После многовекового одиночества в компании собственной руки, жаркая близость с дамой в миг перевернула мир с ног на голову, усиливая звериное Альтер-Эго. Он и не мог предположить, что развратные игры могут быть столь дурманящими и до мозга костей приятными. Грег быстрее задвигал тазом почувствовав поток знакомых импульсов, после которых обычно наступала убийственная кульминация, но тут же опомнился, резко затормозив процесс. Зная о своей особенности, при которой его организм выделял колоссальное количество семени, ему совершенно не хотелось испачкать прекрасное тело столь красивой барышни. Для Грега наступила фаза стагнации.

— Ты чего остановился, малыш? — Кэт приподняла голову посмотрев на исказившего лицо Секвиллбэка, пытавшегося себя сдерживать, чтобы ненароком не слиться внутрь и не получить отрицательный отзыв в свою сторону. — Что-то не так? Тебе не нравится?

— Нет, всё так, — вампир поджал губы и захлопал своими черными ресницами, кинув взгляд на место соприкосновения тел. — Просто не хочется испортить вашу прелестную плоть собой.

— Вот ты глупенький, — Паттерсон оторвалась от постели и обвила руками своего любимого мальчика, одарив его страстным поцелуем. — Я может, об этом только и мечтаю, чтобы ты всю меня испачкал — с ног до головы. Делай со мной всё, что считаешь нужным. Только чур, не кусаться, красавчик… — девушка помяла в руках большие, налитые яйца Грега, облизнула его шею и вновь плюхнулась на кровать, заманчиво подвигав тазом. — Давай, вампирчик, у тебя всё получится! Отжарь меня!

Секвиллбэк резко толкнулся, заставив барышню вскрикнуть и вцепиться ногтями в бледную спину. Это был срыв бошки, который несравним ни с одним земным удовольствием. Казалось, что огромный член парня пробивал все внутренние органы, упираясь куда-то в горло и становился только больше с каждым последующим движением. Грег что было сил вдалбливал Кэти в кровать, постепенно осознавая все прелести своего мужского начала и что он не так плох, каковым себе казался до сегодняшней ночи, доказав своему внутреннему «Я» — он настоящий охотник — самец! Истинный мужчина, а не одинокий закомплексованный мальчик, удовлетворяющий свои сексуальные потребности в режиме «ручной стирки».

Воздух в спальне раскалился настолько, что вот-вот образуются тучи и засверкают молнии. Шлепки тела о тело ускорялись, сопровождаясь надрывным голосом Кэт, переходящим практически в писк. Сдерживать себя было чрезвычайно сложно, когда внутри скользил вампирский богатырь, периодически вздрагивая и изливая скользящую влагу, стекавшую по промежностям на постель тягучей субстанцией.

— Боже, Греги, я сейчас сойду с ума, только не останавливайся! — Паттерсон держалась из последних сил, находясь на краю пропасти своего терпения и совершенно выпав из русла реальности. Да этот бессмертный парень, чертовски хорош! Где же он был раньше?! Это предел! Кэт, что было сил вцепилась в бедра Секвиллбэка и мелко задрожала, словно от лютого холода. Выдав глубокий выдох и прищурив глаза, девушка широко раскрыла рот и протяжно взревела, погрузившись в поток мощного нахлынувшего оргазма. Изнемогающий член Секвиллбэка резко обдало внутри чем-то горячим и всё звучно захлюпало, передав по всему телу бурлящую волну экстаза, накрывшую с головой. Вампир содрогнулся в порыве взорвавшихся ощущений и стиснув зубы, старался сделать еще один контрольный толчок, но из-за обильных женских выделений пульсировавший член выскользнул. Всё, что в этот момент помнил бессмертный кавалер, как белые брызги фонтаном разлетелись по телу стонущей барышни, которая продолжала постанывать и сдрачивать ему своей рукой, облизывая залитые спермой губы. Для девственного кровососа — это был настоящий и сногсшибательный триумф!

— Просто полный улёт, вампир, — Кэт часто дышала и обескураженно осматривала себя, дивясь столь обильному душу. — Я никогда такого еще не видела. Боже — это невероятно! Видимо, у тебя и вправду не было девушки?

— Надеюсь, вы довольны мной, Миледи? — Секвиллбэк повалился рядом, покосившись на плоды своего старания, разбрызганные по всему телу удивленной партнерши.

— Довольна ли я?! — Паттерсон вскинула брови. — Да я ни с кем такого никогда не испытывала, Грег. Ты просто лучший парень, которого я встречала! Такого бомбезного секса у меня еще никогда не было. А я ведь поначалу думала, что ты тоже… в общем, как и твой младший брат, влюблён в нашего Тони.

— Что?! Нет! Вернее, да. То есть, не совсем… просто он хороший друг, — вампир заметался в своих мыслях, поскольку Кэти была отчасти права — он частенько думал о смертном, а порой, жутко завидовал своему брату, которому повезло намного больше в плане любви и отношений. После знакомства с Томпсоном старший Секвиллбэк поначалу остерегался и с презрением относился к странной дружбе Рудольфа с белобрысым мальчуганом, пахнущим конфетами и юношеским потом. Позднее, м вовсе не стал обращать внимания. Но поняв, что смертный стал практически частью вампирской семьи, не мог отметать факт своей чрезмерной к нему симпатии. Грегори до последнего надеялся, что человек когда-нибудь скажет ему что-то большее, нежели пресловутое: «Салют Грегориан!», но после того, как впервые застал их с братом за постыдным занятием, принял лишь горькую действительность — Тони никогда не будет с ним так близко, как хотелось. Отсюда выливались злоба, гнев и все сопутствующие эмоциональные всплески, доводящие до отчаяния. А ведь он никогда об этом не говорил ни слова. Единственное, что иногда могло хоть как-то скрасить одиночество и боль — это уединение. Даже будучи в компании с самим собой, вампир не мог перестать думать о возлюбленном Рудольфа, пачкая руки в собственном семени и ненавидя неразлучную гребаную сладкую парочку.

Зато теперь одночасье всё изменилось, когда перед клыкастым мужчиной лежала прекрасная мисс, так заманчиво растягивая белые капли по оголенному телу и что-то нашептывая о мирской жизни. Сейчас Грег стал понимать, что все его прошлые позывы, были вызваны самоедством и неизвестностью своего бытия. Кэт смогла раскрыть его не только как мужчину, но, и как прекрасного партнера-любовника. Теперь Секвиллбэк смог понять простую вещь — Слава Дракуле, что смертный остался лишь в эротических фантазиях.

— А вы все вампиры такие? — Паттерсон резко повернулась к задумавшемуся «бледняге» и поводила пальцами по груди и обмякшему члену.

— Какие? — вампир прикрыл веки, наслаждаясь расслабленностью и духовным полетом от своей маленькой победы над страхом и тайными желаниями.

— Сексуальные и чересчур страстные, — промурлыкала довольная полусонная мадам, облизнув тёмные губы и обведя взглядом каждую линию лежащего на спине кровопийцы. Такого бледного, красивого и совершенного во всех отношениях.

— Вроде, обычные… вампиры, как вампиры, — Грег из-под дрожащих ресниц покосился на свой пенис, который под лаской миледи послушно приподнимался и стал наливаться, словно шланг под давлением.

— Как думаешь, а если я захочу от тебя ребёнка, это возможно? — Кэт продолжала доводить клыкастого до очередного возбуждения, жадно вглядываясь в наливающиеся темные сосуды, так красиво извивающиеся по бессмертной плоти.

— Что?! — перепуганный Секвиллбэк раскрыл рот, выпучив свои красные гайки и опёрся на локти. — Нет, конечно! Это исключено! Мы вампиры — давно мертвы, а потому и семя наше нежизнеспособно. Мы не можем иметь детей естественным способом, как вы — смертные.

— Жаль… Очень жаль, — грустно выдохнула Кэти, встав с постели и облачившись в махровый халат. — А я бы была не против, чтобы у меня появился маленький лапочка-вампирёныш.

— Даже представить боюсь этого, — буркнул Секвиллбэк, испуганно натягивая покрывало на своего бледного, стоячего гиганта.

— Ладно, ты только никуда не уходи. Я в душ и мы с тобой повторим наши подвиги. Я же не могу просто так теперь тебя отпустить, зубастик. Вернусь и мы продолжим эту прекрасную ночь, — девушка улыбнулась хмельными глазёнками и послав воздушный поцелуй, скрылась за дверью.

— А мы с тобой сегодня молодцы, приятель, — вампир посмотрел под ткань на своё подрагивающее достоинство и довольно хмыкнув, приложил палец к кончику темной головки, потянув тягучую ниточку спермы. Кто бы мог подумать, что когда-то он сможет вот так запросто лежать в людской постели абсолютно голым и больше не стесняться самого себя, да ещё совершить невероятный прорыв в своей мужской карьере. Кэт будто опоила его живой водой, позволив самоутвердиться и познать истину мужских привилегий, о которых он мечтал ни одно столетие. Да, может всё это неправильно и претило законам вампирского естества, но лучше провести ночь со смертной, нежели с завистью смотреть на Рудольфа, влюблённого в своего лучшего друга и отдававшего всего себя, лишь бы провести с ним очередную ночь.

Довольный собой и прокручивая в голове всё то, что сейчас произошло, Грег невольно лыбился уже по привычке ублажал сжатой ладонью короля сегодняшней ночи. Приятные мгновения, проведенные в компании пусть пьяненькой, но прекрасной мисс, не могли не оставить яркий отпечаток в сознании «повзрослевшего» и возмужавшего вампира, когда-то снующего в гордом одиночестве три с лишним столетия. Впервые он был счастлив, что в его бессмертной жизни случился переломный момент, позволивший обрести не только постельные приключения, а возможно, настоящую любовь. Сейчас хотелось воспарить над крышей отеля и громко-громко смеяться кружась в объятии ледяных облаков. Вампирская сущность словно хрупкий кокон раскололась под прессом чувственности смертной девушки, так грациозно скачущей на нём и ощупывая своими влажными, горячими руками венозную кожу. Впервые бессмертное тело испытало сладкие прикосновения, убаюкивающие в колыбели животрепещущего безумия.

Впавший в раздумия Секвиллбэк быстро задвигал рукой по своему окаменевшему богатырю, совершенно забыв о том, что он находился в комнате своей спутницы, которая с минуты на минуту вернется из душа и возжелает пережить еще одну маленькую смерть вместе с вампирским телом — холодным по своей натуре, и таким горячим в порывах непреодолимой страсти. Вновь нахлынувшая волна удовольствия не позволяла остановиться, приблизив до боли знакомые ощущения и сворачивая в животе моток колючей проволоки. Грег оттянул крайнюю плоть, приподнял бедра и прищурившись от упоительно-тягучей неги, кряхтя кончил себе на грудь, немного испачкав подушку и покрывало. Это было великолепно!

— Вот же чёрт! Опять! — бессмертный понял, что вновь поддался своим мальчишечьим инстинктам и потерял самообладание, не дождавшись Кэт. А если она сейчас застанет его в столь неподобающем виде и что тогда? Станет насмехаться или просто пошлёт на все четыре стороны? Это было какое-то наваждение, погрузившее разум Секвиллбэка в преисподнюю собственных комплексов и заставив взяться за старые привычки. Нужно определенно что-то решать, ибо близость с барышней куда приятнее, нежели ребячье баловство. Во всяком случае, к этому всему еще нужно привыкнуть.

От диалога с самим собой, вампира оторвал девчачий пронзительный визг, эхом разлетевшийся по отелю. Явно что-то случилось. Паттерсон не из тех дам, которым позволительно впадать в панику из-за всяких там мелочей. Если уж она не побоялась переспать с клыкастым существом, то напугать ее может разве что сам Дьявол… и то не факт. Грегори наспех напялил на себя свой элегантный костюм и, осмотревшись на предмет отсутствия следов от развлечений, вылетел в коридор. Музыка, звучавшая в банкетном зале странным образом затихла, лишь где-то внизу раздавались беспокойные голоса. Парень оторвался от пола и направился в сторону душевой, где было столпотворение всех присутствующих.