Часть 39 (2/2)

— Я захожу, а он тут… лежит… — Кэт прижалась к стене ванной комнаты и тряслась, как осиновый лист, глядя на скрючившегося паренька. Как потом мне рассказали, я неподвижно лежал около лавки, одетый в свой любимый клетчатый халат и выглядел совершенно не по-человечески: сквозь побледневшую кожу проглядывала паутина темных сосудов, расползавшихся по сторонам и вызывая у девушки неподдельный ужас. — Господи, что с ним такое? — Паттерсон продолжала истерить, громко всхлипывая и зажимая ладонью рот.

Вампиры кучковались около входа, пытаясь понять, чего тут смертная так разоралась. Но, увидев на полу лежащего парня, даже немного вздрогнули зная о большой привязанности к человеку всех Секвиллбэков.

— Тони! Тони! Тони! — Рудольф протиснулся сквозь изумленную толпу и направился ко мне, опустившись на колени. — Смертный, очнись, пожалуйста!

— Я же говорила, что дружба с вампирами до добра не доведёт! — в помещение словно фурия влетела Миссис Томпсон, злостно оттолкнув вампира от лежащего сына и, осмотрев поверхность аномальной кожи, вскипела серной кислотой. — А это ещё что? — Дотти подцепила на шее пластырь и аккуратно его отклеила: на свет показались две отчётливые дырки от клыков, которые всё ещё немного кровоточили. — Ну надо же… каков гаденыш…

— Ты всё-таки его укусил, мерзавец! — разъяренная мамаша прижала перепуганного Секвиллбэка к стене, растопырив перед лицом свои накрашенные ногти. — Он тебя считал другом, Рудольф, а ты поступил как…! — щёки женщины гневно дрогнули, синхронно со всеми жилками на шее. Сейчас она была готова расцарапать ему бледную перепуганную мордашку и размазать бессмертного по кафелю ванной комнаты. — В общем, так, дорогой, если еще раз ты к нему приблизишься хотя бы на метр, я лично тебе воткну в глотку чеснок и забью осиновыми кольями! Тебе ясно, упырёныш?!

— Миссис Томпсон, я… не…

— Я… Не — клыки в говне! — злобно проверещала Дотти, выстрелив в вампира своими разъяренными глазами. — Как ты вообще посмел к нему прикоснуться погаными клычищами, которые я тебе сейчас вырву собственными руками! Он верил тебе. Ради тебя, гад, он готов был отречься от нас — родителей, сволочь! Говорила же сыну, чтобы он с тобой не связывался. Но, нет. Видите ли, вампиры ему нравятся. У него ведь было столько друзей, а он засранец, всех отмёл от себя, потому что ты — чертов кровосос повлиял на него совсем не в лучшую сторону!

— Сын, что здесь происходит?! — грозный голос Фредерика заставил расступиться всех красноглазых гостей. — Ты что, посмел вкусить крови смертного друга? — грудь Секвиллбэка-старшего заметно приподнялась от нарастающего гнева, а губы сжались в злобной гримасе.

— Отец, я не хотел, я… — подлунный даже не успел договорить, как в лицо прилетела смачная оплеуха от своего грозного вампирского папаши, издавшего внутриутробный рык и со всего маху зарядившего по бледной моське. Рудольф отлетел в угол душевой и сполз по стене, схватившись за челюсть. — Как ты посмел, негодник поставить под удар весь наш клан! Ты был призван защищать его, а не пойти против… Ты понимаешь, что теперь смертные могут нам этого не простить и мы все окажемся в большой опасности. От имени моей семьи и всего вампирского сообщества, приношу Вам свои искренние извинения, Миссис Томпсон, за гадкий поступок моего отпрыска. Будьте уверены, мой сын будет жестоко наказан.

— Да что мне с ваших извинений, Господин вампир, — Дотти слёзно поглядела в глаза старшему Секвиллбэку, поправив халат на обездвиженном теле своего вампирполюба. — Тони всю жизнь грезил вами, а ваш наследник решил им поужинать… Помогите лучше отнести Тони в комнату.

— Мистер Секвиллбэк?! Мистер Секвиллбэк?! — послышался голос Доминика из толпы. — Рудольф не виноват… Это…

— Тебя пока не спрашивают, Мистер Бродбери! Не встревай, куда не просят! — Фредерик резко заткнул немецкого гостя, оттолкнув его в сторону. — А с тобой, мерзавец, мы еще поговорим! — глава клана скрипнул клыками в сторону сидящего в углу Рудольфа и взяв на руки смертного парня, направился по направлению мальчишечьей спальни.

— Праздник окончен! — гулким эхом раздался голос главы клана и послышался звук захлопнувшейся двери.

— Братец, ты полный кретин! — Анна злобно посмотрела на своего растерянного родственника и взяв Кэт за руку, удалилась в пустоте огромного холла отеля.

— Давай, я тебе помогу, — Грегори подлетел к Рудольфу, держащегося за пылающую щеку от сильного удара и помог подняться с пола. — Расскажешь, что произошло? — но черному ангелу нечего было сказать, поскольку он чувствовал свою вину и заслуживал гнева смертных.

Грег приобнял клыкастого и помог вылететь из влажного помещения, но в дверях парни наткнулись на моего отца, который стоял с нахмурившемся видом, скрестив руки на груди. В глазах поддатого батьки Боба без дешифратора и переводчика можно было прочесть очень много режущих зрение вопросов.

— Простите меня Мистер Томпсон, если сможете. Я очень виноват перед вами! — клыкастый шмыгнул носом, смахнув накатившиеся слёзы. Он понимал, что из-за своего неконтролируемого поступка теперь навсегда лишится не только доверия людей, но и расколет всё, что годами так долго собиралось по крупицам. Похоронит незыблемую любовь и вновь окажется в темнице своего одиночества и страха. — Вы вправе меня возненавидеть. Но знайте, ваш сын для меня больше, чем просто друг! Он лучшее, что есть в моей проклятой жизни. Понимайте, как хотите. Мне уже всё равно. Хотите пристрелить, я не буду вам препятствовать. Хотите меня сжечь, тогда будьте добры, сделайте это.

— Брат, не надо так, — Грег прижал заплаканного Рудольфа к себе, почувствовав всю скорбящую боль, исходящую из души чёрного ангела — такого взрослого, но, такого… всё ещё маленького вампира.

***</p>

— Я до невозможности возмущена! — Миссис Томпсон по-прежнему не могла успокоится после всего увиденного и пережитого, стоя в своей спальне у зеркала и снимая с себя украшения. — Я уже смирилась с тем, что наш сын дружит с этими чудовищами, но кусать Тони — это перешло все границы.

— Дорогая, — подключился к разговору Боб, забираясь под одеяло. — Мне кажется, что ты всё слишком драматизируешь. Рудольф хороший парень, но не стоит забывать, что он…

— Вот именно, любимый муженёк, — женщина грозно посмотрела на супруга сквозь отражение зеркала. — Он вампир. Ты видел, в каком наш мальчик состоянии? Он практически синий. А если этот кровосос заразил его какой нибудь страшной болезнью. А что, если Тони…

— А что, если Тони тоже превратиться в вампира и выпьет у тебя всю кровь, — в наглую издевался Мистер Томпсон над своей взведенной второй половинкой. — Только он не может покусать себе подобных, Дотти.

— Что значит, себе подобных? — взвизгнула женщина.

— Я о том, что ты сейчас хуже любого упыря, — Боб взбил подушку и с большим наслаждением растянулся по всей кровати. — Наш сын и этот парень, настоящие друзья, каких поискать. Рудольф признался, что ценнее Тони у него никого нет.

— Вот же ты глупец! Да у кровососов на лбу написано — «Никого не спрошу, подойду и укушу!». В общем так! Завтра мы уезжаем отсюда и забираем с собой нашего сына. Пусть он пока, как следует выспится. Я больше не собираюсь оставаться в этом гадюшнике и наблюдать за этими жуткими, летающими трупами! А если этот упыреныш еще раз приблизиться к Тони, я сама лично устрою для него панихиду.

— Когда люди заводят собак, они знают, что животные способны кусаться. И такое зачастую происходит. Питомцы могут напасть на человека лишь потому, что им свойственны охотничьи инстинкты, но от этого они не перестают быть лучшими друзьями.

— И к чему, вся эта аллегория, дорогой? — грозная мадам уже свешивала своё вечернее платье на плечики.

— К тому, что между друзьями бывает и не такое. Во все времена парни, будучи лучшими друзьями, били друг другу физиономии. Возможно, что наши ребятки попросту повздорили. И если Тони может врезать с руки, то вампиру свойственно защищаться клыками, ведь это его главное оружие.

— Хочешь сказать, что они серьезно поссорились? — Дотти напялила на себя ночнушку и расправила волосы, готовясь присоединиться к мужу.

— Я думаю, что они сами разберутся и не стоит лезть в их отношения, — Боб широко зевнул и повернулся набок. — Ложись уже спать.

— Отношения?! — запаниковала матушка. — Вот-вот! Мне показалось, что между нашим сыном и Рудольфом совсем не дружеские отношения. Они постоянно проводят время вдвоём. И жениться Тони отказывается, ссылаясь на то, что ему и так прекрасно живется. И спят в комнате вместе. Неизвестно какими непристойностями они там занимаются. А что, если вампир укусил Тони во время того самого… Боже, ужас какой! Даже представить этого боюсь.

— А мне кажется, ты сильно зациклена на гиперлюбви к нашему сыну, которому уже 25 лет, — бормотал полусонный отец. — А Секвиллбэку на триста лет больше.

— То есть, тебе всё равно, что наш мальчик может оказаться геем, да ещё и некрофилом, ведь вампиры — это мертвые люди. Господи, мне срочно нужно успокоительное и посетить психолога, когда вернусь в город. — Дотти торопливо вкинула в себя пару таблеток вариума и приложила мокрую тряпку ко лбу. — Мне никогда не понянчить внуков.

— А я не удивлюсь, если наш сын станет встречаться со своим клыкастым другом, — Мистер Томпсон перевернулся на второй бок, и засунул руку под подушку. — Ты вообще видела девушек из его окружения? Истинные прости-господи. Курят как паровозы, вечно шатаются по ночным клубам. А наш мальчик интеллигент. Ты хочешь, чтобы мать твоих внуков была проституткой? Пусть уж лучше…

— Да уж, конечно. Пусть он в таком случае теребонькается с мальчиками… ты это имел ввиду? — перебила взведенная матушка, зарывшись под теплый плед рядом с мужем. — Ладно бы просто с мальчиками, я бы как-то пережила, но с вампиром! Это ненормально!

— Оставь сына в покое, пока я сам тебя не покусал! — злобно буркнул отец, повернувшись к жене задницей. — Он взрослый и сам вправе выбирать с кем ему спать. Я конечно, не преемственник отношений между парнями, но Тони мой сын и я приму его таким, какой он есть, — Боб широко зевнул. — Есть и хорошая новость — алименты платить не придется.

— Господи, сумасшедший дом! С кем я живу! — Дотти приложила ладони к пышащим от нервов щекам. — Ты вообще слышишь, что ты несешь?

— Пойми, дорогая, как бы тебе не нравился выбор Тони, но Рудольфа придется принять, либо в качестве закадычного друга, либо… сама понимаешь. Они с сыном единое целое. И, если ты попытаешься их разлучить, ты потеряешь парня навсегда, потому что он никогда нам этого не простит. Мы сами виноваты в том, что наш с тобой ребёнок отстранился от людей и ушел к кровососам.

— И в чём это я виновата, что Тони выбрал упырей? — завозмущалась супруга.

— Вместо того, чтобы быть с ним в трудные минуты, мы с тобой, дорогая, старались избегать ненужных разговоров, ссылаясь на занятость и работу. Он чувствовал себя непонятым, одиноким и будто ненужным, находя поддержку ни у людей, а у вампиров. Так что, милая, виноват не Рудольф, а только мы сами.

***</p>

Моё шестое чувство никогда меня не подводило, лишь в очередной раз подтвердив гипотезу — День рождения Секвиллбэка по-тихому закончиться не мог. Эта ночь в одночасье перевернула абсолютно всё и разрушила нашу лестницу в небеса. Сладкая любовь тонула словно обреченный Титаник и уходила на дно самого глубокого океана, куда не сможет добраться ни одно глубоководное спасательное судно надежд.

Мне было жаль клыкастого, но я понимал и свою маму, которая как и любая другая родительница переживала за любимое чадо. А я в это время мирно отсыпался в комнате, под пристальным наблюдением Секвиллбэка и Бродбери. Рудольф ненашутку был взволнован моим состоянием, вглядываясь в потемневшие линии на лице, по-прежнему проглядывающие сквозь тонкую кожу. И несмотря на то, что утреннее солнце вот-вот покажется из-за горизонта, вампиры не спешили прятаться и отходить от кровати, хотя все остальные бессмертные находящиеся в отеле, давно разлетелись по своим покоям.

— Я не понимаю, что со смертным. Такого никогда с ним не происходило, — Рудольф пригладил рукой белые волосы на голове, сидя около меня на краю постели. — Я не доктор по людским телам, поэтому даже не могу предположить, что случилось с Тони. Я, наверное, глупо выгляжу, да? — клыкастый смущенно посмотрел на рядом стоящего Домина, молча наблюдавшего за драматургией беспокойства. — Наверное, ты сейчас думаешь, что сын главы вампирского клана уж слишком трепетно относится к своему смертному другу.

— А твой приятель и впрямь очень милый, хоть и человек, — поддержал разговор юный гость, облетев кровать и усевшись с другой стороны. — А почему ты должен глупо выглядеть? Мне кажется, что ему с тобой повезло.

— Я так не думаю, Доми, — бархатно выдал Секвиллбэк, поправив на спящем человеке одеяло. — Он многое из-за меня натерпелся. То, что я тебе рассказал, это всего лишь малая часть того, что смертному пришлось пережить со времени нашего с ним знакомства.

— Погоди-погоди, давай отмотаем немного назад — ты говорил, что уже однажды кусал Тони, но у него подобное не проявлялось. Значит, дело не в укусах, — Бродбери воспарил и завис надо мной, словно тень, вглядываясь в темные капилляры. — Сможешь ответить мне на один деликатный вопрос? У тебя с ним были телесные соприкосновения? Ну-у… если ты понял, о чём идёт речь.

— А какое это сейчас имеет значение? — заёрзал Секвиллбэк, стараясь уходить от ответа на подобные провокации. — Я бы не хотел обсуждать это с тобой, уж прости…

— Рудольф, это сейчас очень важно. Решается твоя дальнейшая судьба и судьба твоей семьи, — Домин успокаивающе похлопал товарища по плечу. — Поверь, я не буду тебя за это осуждать, это твой выбор. Обещаю держать язык за зубами. Скажу по секрету — я бы тоже не прочь развлечься с каким-нибудь смертным красавчиком.

— Ладно, — выдохнул Рудольф. — В общем, да и не раз, — черный ангел отвернулся в сторону и закусил губу, почувствовав удушающее постыдство. Не хотелось разглашать всем подряд свои сокровенные тайны, но выбора не оставалось, если дело касалось безопасности родных. — Мы частенько уединялись для развлечений и нам это безумно нравилось. А в последний раз у меня ничего не получилось.

— Смертный не захотел совокупиться?

— Дело не в этом, — заворчал Секвиллбэк. — Тони всегда прекрасен и горяч во всех смыслах. Это Я не смог. У меня даже не встал… — клыкастик посинел от стыда.

— Приятель, мы оба парни и нам не нужно стесняться подобных тем. У меня часто такое бывает, — Домин резко замолчал поняв, что ненароком проговорился. Рудольф вопросительно выгнул бровь.

— Ну… в смысле… у меня нет таких отношений как у тебя, поэтому, как и любой другой юноша, я люблю «погонять бледного». А что? Все это делают. Я молод и энергичен и мне нравится поиграться со своим малышом. Трансильванец и не смотри на меня так, как будто ты этого не делал, когда был один.

— Да уж куда без э… кхм… — теперь Рудольф почувствовал, что ненароком проговорился. — Так, прекрати меня провоцировать на откровения.

— Суть не в этом, Секвиллбэк. Я хотел сказать, что могу тебе помочь.

— Ты что, будешь пытаться меня возбудить? — хозяин спальни выгнул вторую бровь.

— О, небеса вселенские! — Доминик шлепнул себя ладонью по лицу, — нет конечно! Это исключено. Объясняю доходчиво — если у тебя с другом была тесная плоцкая связь, то я знаю, что с ним происходит. В книге Носферату нет понятия «близость со смертными», ведь веками люди являлись для нас пищей. Те, кто когда-то писал её, не мог предположить, что однажды один молодой вампир будет спать со своей добычей.

— Прекращай издеваться, — ворчал Секвиллбэк, зашагав по комнате. — Мне итак нелегко, а ты еще тут со своими шуточками.

— Ладно, прости, я не это имел ввиду, — выдохнул сородич, пытаясь успокоить товарища. — Просто воздействие камня и луны становится сильнее. В тебе должен был давно проснуться зверь, но энергетика смертного сломала планы магического воздействия. Проще говоря, Тони вобрал эту силу в себя через близость, в том числе и твою мужскую силу, поскольку во время соития ваши энергии перемешались. Теперь у него могут проявляться звериные приступы, переходящие в неуправляемую похоть. А эти тёмные линии на теле означают лишь одно — в нём теперь живёт часть тебя.

— То есть, ты хочешь сказать, что…

— Да, трансильванец, — перебил Доминик. — Магборо вангкха — вампирская чума. Магия Владыки очень сильна и опасна. Тони в буквальном смысле принял на себя удар и, не зная того, тем самым защитил тебя. Если всё это не остановить, твой любимый в скором времени может превратиться в вампира.

— Вот же Дьявол! Я ненавижу тебя Бродбери только за то, что ты всё это знаешь, — беззлобно пыхтел Его сиятельство Рудольф, надув щеки хомячка. — Но вместе с тем, я готов тебя расцеловать за эту ценнейшую информацию.

— Давай обойдемся без нежностей, я пока к этому не готов. У моего отца была огромная библиотека со старинными магическими книгами и большую часть времени я проводил именно там, — гордо вытянулся худотелый гость, с шуточной надменностью посмотрев на собрата. — Я перечитал практически всё, а это примерно, три тысячи шестьсот сорок две штуки.

— А в книгах не написано, как вообще это всё остановить? — Рудольф хоть и выглядел спокойным, но внутри его сковывал колючий страх за родных и близких. — Как спасти мою семью?

— Знаниями такого масштаба я увы не обладаю, мой друг, но могу сказать точно — у тебя есть только единственный путь, — красноглазый гость немного замешкался. — Если ты хочешь спасти и семью, и друга, тебе придется сделать нелегкий шаг — прикончить Владыку. И вот ещё, что, — потер губы собеседник, — старайтесь воздержаться от телесной близости, ибо Тони может забрать у тебя всю энергию камня, а в случае, если ты погибнешь, то и смертный может не выжить. И помни, полнолуние настанет через два дня. Времени практически не осталось.

— Что ж, моё время пришло, — Секвиллбэк похлопал Доминика по плечу и крепко его обнял. — Я Черный ангел, а значит, буду до последнего защитить свою семью и своё золото.

— Ты же сказал, что ваше золото в безопасности и спрятано в надежном месте, — Бродбери потупился в пол.

— Ты не понял, приятель, — клыкастый кинул огненный взгляд в мою сторону. — Он моё золото. Если старый маразматик Санду хочет войны — он её получит!

— А может, стоит всё рассказать твоему отцу? — предложил юный вампир, почесав кучерявый затылок.

— Отец никогда не поверит в то, что сам Великий готовит диверсию против нашей семьи, чтобы завладеть миром, — пропыхтел именинник, помотав головой. — Он посчитает это бреднями и враками. Он нас с тобой даже слушать не будет и ты сам сегодня в этом убедился.

— Рудольф… — в комнате на несколько секунд образовалась полная тишина, которую прерывало лишь сопение смертного. — Я не оставлю тебя в беде. Если ты решил вступить в неравный бой с могущественным вампиром и его прислужниками, то я готов пожертвовать всем. Я с тобой, брат. Мне в отличии от тебя терять нечего. А жизнь в одиночестве, хуже некуда.

— Нет, Доминик, это исключено! — настойчиво возразил сын главы клана, выставив ладони. — Я не хочу, чтобы ты пострадал по моей вине. Это не твоя война. Ты мне уже помог. Спасибо, друг! — чернявый крепко обнял своего сородича. — Только прошу, не вздумай ничего говорить Томпсону, когда он проснется. Он не должен об этом знать.

— И о чём мне не надо ничего знать? — я открыл глаза, сквозь пелену которых я смог разглядеть двух обнимающихся кровососов. — Ну вот, не успел лечь спать, как ты мне уже нашёл замену, Господин Секвиллбэк.

— Смертный?! — оба клыкастых резко повернулись и уставили на меня две пары алых глаз, растянув чеширские улыбки — Проснулся. Ты как себя чувствуешь?

— Так, словно на меня пописали, закопали, а потом снова эксгумировали. В общем, хреново.

— Тони, как же я рад, что ты очнулся, — Секвиллбэк в секунду оказался около меня и прижался так крепко, как-будто не приветствовал, а наоборот, прощался. — Как же я за тебя испугался, малыш.

— Э-э…! Рудольф, а тебя ничего не смущает? — я смотрел на стоявшего поодали Доминика, мило улыбающегося и наблюдающего за тем, как мой вампир утыкался мне носом в шею. — Мы вроде, тут… как бы не одни.

— Всё в порядке, — мой лунный бродяга приподнял голову и чуть натянул уголки своих губ. — Доминику можно доверять. Он всё про нас с тобой знает и никому не скажет.

— Не волнуйся, Тони Томпсон, — Бродбери помахал рукой и направился к выходу, дав возможность нам с мышонком обо всё поговорить. — Друг Рудольфа и мой друг. И да, я уже ему говорил — вы очень славная пара. Ладно парни, я вас оставляю наедине, поворкуйте, а мне пора немного отдохнуть и выпустить пар. Скоро увидимся. Спокойного дня, смертный! — Домин мило оскалился и скрылся за дверью.

— Вообще-то, это моя фраза! — отшутился клыкастый, прошипев в сторону уходящего сородича.

— А он милее, чем я думал, хоть и не особо приятно пахнет. Тебе не мешало бы его познакомить с водой и мылом. Так о чём ты просил своего друга мне ничего не говорить? — я протер заспанные глаза и уселся по-турецки на своей роскошной постели. — Вы что-то опять замышляете против меня?

— Нет, смертный, всё в порядке, не волнуйся, — черный ангел отвел глаза в сторону и у меня закрались не самые благоприятные мысли в голове. А сердце точно не обманешь. — Это вампирские дела и всё такое… Пустяки одним словом и тебя они не касаются.

— Кстати, а ты почему не в своем гробу, прелесть моя, красноокая? — до меня стало доходить, что на дворе утро и уж как-то не хотелось на завтрак зажаренного вампира. — Почему ты еще здесь? И что со мной случилось? — я распахнул халат, продемонстрировав свой полувампирский облик. — Ты мне можешь объяснить, что со мной не так? Откуда вся эта дрянь во мне? Вон, даже член почти как у тебя — в полоску.

— А ты что-нибудь помнишь? — Секвиллбэк окинул меня взглядом, уставившись на человеческий венозный пенис, в окружении пушистости светлых лобковых волос. Необычное сочетание.

— Практически ничего. Помню последний момент, когда перед тем, как упасть, у меня произошел самопроизвольный и очень мощный оргазм. А потом, темнота.

— Это скоро пройдет, Тони, — Рудольф хитро улыбнулся и нежно поцеловал меня в губы и грудь, прикусив сосок. — А, ты знаешь, что ты очень красивый, мой смертный? Даже в таком виде.

— Не уходи от разговоров, вампир, — я нахмурился, поскольку хотел выяснить природу странных проявлений на своём теле, но моя бледнолицая любовь умела мгновенно отключать мозг: хватило всего лишь одного прикосновения, чтобы вся кровь из головы устремилась в область паха, где тут же всё вскипело. — Вот как у тебя это получается? Хочу поговорить об одном, а придется делать совершенно другое… — я завалился на спину и вытянул ноги, приготовившись к самому интересному развитию событий. А по-моему, черноволосый сейчас пытается меня попросту отвлечь от ненужных расспросов.

— Ты не против, если я тебе сделаю приятное в качестве извинений? — хитрое лицо Секвиллбэка нависло надо мной, а его пальцы потирали головку на моем члене, пока не заскользили по выделившейся смазке.

— Если снова не цапнешь, то да, я весь твой, — я раскинулся на постели и прикрыл веки, наслаждаясь тем, как мышонок водил губами по торсу. Он гад несусветный, но я сходил с ума, когда Рудольф так делал — нежно, еле касаясь кожи, одновременно сжимая твердый член в своей мягкой ладони. За минуты с бессмертным, я готов простить ему всё… буквально всё! Не знаю, казалось мне или нет, но мой вампир как будто был сам не свой. Не похожий на себя. Или в последнее время между нами были настолько натянутые отношения, что я этого просто не замечал, а может, и не хотел замечать. И хотя его ласки действовали словно спазмолитики, утоляющие гнетущую боль, я всё же не был уверен в том, что Секвиллбэк по-прежнему меня любил, также страстно, как раньше. Всё слишком странно: эти разговоры с Домиником, какие-то тайны и мой неприглядный болезненный вид с повышенным либидо.

Мне вновь хотелось большего. Намного большего. Непреодолимое желание сорвать с Рудольфа всю одежду, грубо прижать его к постели и покусывая за плечи, оттрахать по полной программе, накатывало с каждой минутой. Бесспорно, я хочу его всегда, вне зависимости от самочувствия, времени и географического положения. И сейчас, когда он сидел передо мной, такой красивый и желанный, с приоткрытыми губками и нежно натягивал кожу на моём пенисе, я терял над собой контроль. Это было похоже на таблетку ментоса, брошенную в бутылку колы.

— Малыш, я хочу тебя! Пипец, как я хочу тебя! — я запустил руку под одежду Секвиллбэка оглаживая его грудь, пытаясь выдержать натиска взорвавшихся ощущений, потому что всё тело стало вновь гореть огнем. Это напоминало состояние, которое я пережил в ванной комнате. Я толкался в бледную, сжатую руку Рудольфа, уже расстегивая ремень вампирских штанов, потому что желал ощутить огромный стоячий пенис в своей руке; страстно его надрачивать, а потом вцепиться губами в тёмную, скользкую головку и ощутить горьковатый привкус вампирской спермы, слившейся мне на язык. Внутри творилось нечто, подрывая фундамент моего равновесия и побуждая на страстный и самый безумный секс. Подлунный лишь молча отвёл глаза в сторону, будто не желал, чтобы я до конца его удовлетворил, закрываясь где-то глубоко в себе. Наконец, человеческие пальцы обхватили желанный бледный «трофей», но… он как и в прошлый раз не был эрегированным, а лишь немного набухшим и сухим. Ни минет, ни моя тщательная ручная обработка, так и не подействовали: вампир не возбудился. Зато мой оргазмометр зашкаливал, когда Секвиллбэк мелко и быстро задвигал рукой, глядя стекающее семя по его запястью на мой живот, образуя белую лужицу.

— Да уж, Рудичка… уж что-что, а приятное ты умеешь делать отменно! — я приводил дыхание в норму, глядя на своё залитое брюхо, ткнув кончиком пальца в капельку спермы, попавшей на сосок. — Но я не мойму, что с тобой происходит. Неужели ты ко мне охладел?

— Нет, Тони. Я очень тебя люблю. Очень, — Рудольф спешно заправился, застегнув свой ремень. — Просто не могу сейчас дать то, чего ты хочешь. Когда-нибудь ты меня поймешь.

— Когда-нибудь? Это когда? Через год? Через три? — Я нервно вытер продукт наслаждения полотенцем и закутался в халат, укрывшись одеялом с головой. — Или когда я сдохну, а ты меня обратишь в себе-подобного?

— «В себе подобного?» — бессмертный обиженно процитировал. — Хочешь сказать, что ты этим оскорбился? Да, я вампир и что с того. Прости я не могу повернуть время вспять и вновь стать человеком, если ты об этом, смертный.

— Нет, прости, я не это имел ввиду, Рудольф, — моя голова показалась из-под одеяла. — Просто в последнее время меня совершенно выбивает из колеи всё, что вокруг происходит. Я лежу в своей комнате с синей задницей, ты ни с того ни с сего начал кусаться, интима у нас нет, и твоего кучерявого друга стало как-то слишком много в нашей жизни. Какого чёрта ты ему про нас рассказал?

— Доминик намного лучше, чем ты думаешь, Тони, — вампир отлетел от кровати и направился к своему гробу. — Он не желает тебе зла, поверь. Во время нападения охотников там, в Германии, этот парень потерял отца и брата. Они погибли. Бродбери просто хочет найти себе настоящих друзей, которых у него никогда не было, чтобы заполнить зияющую дыру в своем сердце. Не суди строго и не серчай на него. Ему сейчас очень не просто. А к мылу и воде я попробую его приучить, обещаю, если тебя раздражает его запах. — Рудольф скрипнул крышкой своего нового ложа и принял горизонтальное положение, чтобы приготовиться ко сну.

— Прости, я не хотел вас обоих обидеть. Ты же знаешь, как я отношусь к вампирам, — я встал с постели и подошёл к мышонку, потому что чувствовал за собой вину за вышесказанное. — Я просто боюсь за тебя, родной. За твою жизнь. Я очень боюсь тебя потерять. Черт бы с ними, с этими аномалиями, привыкну со временем.

— Потерпи немного смертный, — черный ангел, глубоко заглянул в мои глаза, будто пытаясь сказать что-то очень-очень важное, чего никогда не говорил. Его радужки отливали некой грустью и поиском ответов, которых он так и не смог найти. — Надеюсь, скоро всё закончится и ты поправишься. Всё будет хорошо, любовь моя. Я не позволю, чтобы страдал, — уже еле слышно произнёс Секвиллбэк и прикрыл глаза, отключившись от внешнего мира.

— Спокойного дня, мой маленький вампир. Просто знай, что я тебя очень люблю! — я наклонился, и поцеловав Рудольфа в темные кофейные губы, закрыл крышку гроба.

Солнечные лучи так и не успели коснуться земной трансильванской тверди, спрятавшись за налетевшими из ниоткуда серыми тучами. Небо захмурело, нагоняя в отяжелевшую душу промозглую тоску и гадкое настроение. По стёклам застучали капли звонкого дождя, отбивая ритмы грусти и непреодолимого желания забиться куда-нибудь в тёмный угол, напиться и реветь белугой от накативших внутренних переживаний. Ведь Секвиллбэк что-то знает, но ничего мне не говорит. Вопрос — почему? Что вампир пытается так тщательно от меня скрывать? О чём я не должен ничего знать, если он строго-настрого приказал своему сородичу ничего мне не рассказывать. Вопросы сыпались один за другим, но ответов я так и не смог отыскать.

Краем глаза я заметил, что мимо окна комнаты промелькнули какие-то странные тени, что ненадолго погрузили меня в ступор: если это вампиры, то вряд ли — на дворе день и бессмертные не могут летать около отеля в это время суток. Скорее всего, банальные глюки от недосыпа и эмоциональных перегрузок, которые в последнее время выбивали меня из сил и порождали самые неординарные помыслы. Я задвинул шторы, поплотнее подвязался и напялив свои любимые мягкие тапки, направился вниз, чтобы немного перекусить. Заунывные напевы моего внутреннего мира стали слышны практически на всю спальню.

***</p>

— Ну надо же, а тебя тут похоже забыли? — полусонный Доминик заприметил краем глаза спящего в одиночестве Райли в пустом банкетном зале, направляясь к месту отдыха. Молодой вампир влетел в столовую и опустился рядом, чтобы потревожить смертного, так мило обнимающего тарелку с немецкими колбасками и что-то мурлыкая себе под нос. — Эй, парень, может всё-таки тебе лучше отоспаться на постели, а не на мясе?

— Олли? — Браун еле разлепил один глаз, оторвав голову от деликатесов, пытаясь прийти в себя и рассмотреть клыкастого собеседника. — Олли, это ты?

— Нет-нет, меня зовут Доминик, если ты помнишь. Можно просто малыш Доми, — Бродбери отхлебнул из бокала остатки какого-то напитка и попытался привести пьяненького парня в чувства, потормошив его за плечи. — Давай, приятель, поднимайся. Все уже спят, а ты тут один сидишь. Праздник давно закончился. Не особо позитивно, но всё-таки. Хотя, кому я это сейчас рассказываю, ты всё равно еще под действием зелья, — помотал головой кучерявый бродяга, подхватив одиночку-алкоголика под руки.

— Олли, а я тебя ждал, — продолжал бормотать Райли, пытаясь держаться за вампира, еле перебирая ногами по полу. — Я же скучал по тебе, Олли, ик… А ты меня обманул. Куда ты меня, ик… тащишь?

— Вообще-то в твою комнату, если ты мне, конечно, покажешь которая из них. — Красноглазик с видом дипломированного учёного осмотрел холл пытаясь понять, где место дислокации этого довольно тяжелого смертного. Методом исключения всё же удалось выяснить пункт назначения угашенной туши человека и Доминик, обхватив Райли покрепче потащил его до спальни. — О, звезды, вот за что мне это? Никогда не думал, что мне удосужится на себе таскать одурманенных людей, — куксился клыкастый, пытаясь скрыть свое обоняние от резко-убийственного запаха перегара, уже минут двадцать перемещая почти недвижимого парня по всему отелю.

— Олли, ты сволочь, — Браун совершенно не понимал реальности, поскольку количество выпитого алкоголя превышало все мыслимые и немыслимые нормы. В фантазиях этот бледнолицый мальчик в плаще, всё еще казалася в образе ненаглядного красавца-вампира Оллистера. — Но ты мне нравишься. Хмм…

— Я обязательно передам ему твои слова, когда увижу, — пыхтел измотанный Бродбери наконец-то укладывая на постель неадекватного юношу. — Мне нужно давно сложить свои кости в гроб и отоспаться, как следует, а я тут прислуживаю в качестве няни.

— Ты оф-фигенская няня, ик… и я никуда тебя не отпущу, — парень схватил бессмертного за руку и вцепился в него, словно в последнюю угасающую надежду на закате любовной истории. — Пожалуйста, посиди со мной чуть-чуть. Прошу. Ик…

— Мне что, сказку тебе рассказать на латыни? Ла-адно, посижу, если тебе от этого станет легче, — Доми закатил глаза и опустился рядом на постель, усевшись на край. — Пять минут, не больше. На дворе утро.

— Олли, как же я по тебе скучал, малыш, — Браун протянул руку и прикоснулся к бледной щеке, отчего тот дёрнулся и уж было хотел нашипеть, но наглый пьяненький смертный находясь в бреду своего разума, дотронулся до вампирского паха и сжал пальцами содержимое его штанов.

— Что, ты…! — всхлипнул клыкастый выпучив глаза, совершенно растерявшись от такой беспардонности. — По-моему, смертный, ты сейчас перегибаешь палку. Мы так не договаривались! И я не Ол-ли… — прокряхтел кучерявый, ощутив приятный звоночек от чужеродного прикосновения.

— А по-моему, ик… у тебя встаёт, вампир, — хитро улыбнулся Райли, поводив пальцами по контуру набухающего бугорка бледнолицего мальчишки. Длительное отсутствие оргазма не могло негативно не отразиться на состоянии Сандиеговского парня, срывая чеку с гранаты перегруженного организма. — Может поиграемся?

— Смертный, я тебя щас укушу, если ты не прекратишь приставать! — перепуганный и в то же время возбужденный вампир наблюдал за тем, как этот нахальный человек потирал у него между ног и одновременно двигал рукой у себя под тканью штанов.

— Ты меня этим только еще больше возбудишь, Мистер Клык, ик… — заключённый в одиночестве и недостаче половой жизни Браун уже совершенно потерялся в действительности, всё еще думая, что этот вампир и есть его любимец Оллистер, хотя на Олли Доминик был похож разве что цветом лица. Но это сейчас было не столь важно. Главное, молодой человек не мог перестать думать о красноглазой копии Секвиллбэка, которая сводила его с ума. Затуманенное спермотоксикозом сознание не позволяло давать рациональной оценки и что сидящий перед ним бессмертный мальчуган не тот, кого он так ждал с надежной и трепетом на сердце.

— Смертный, я не готов к подобной близости, мы с тобой мало знакомы. — Голос Домина прозвучал пискляво, так как Браун продолжал массировать небольшой напрягшийся «осиновый колышек» сквозь ткань вампирских штанов. Ночной обитатель зажмурился боясь шевельнуться, так как эти домогательства его практически обезоружили, отдаваясь приятной тяжестью. Теперь вампир начал понимать, почему Рудольф так рьяно борется за внимание своего белогривого приятеля. Люди — невероятно чувственные существа, которые хоть и являются врагами всех бессмертных, но безоговорочно могут дарить тепло и ласку.

— Ничего же страшного не произойдет, если хотя бы один разок испытать то, о чём так воодушевленно рассказывал трансильванец, — вампир трезво поразмыслил над предложением смертного, так красиво манипулирующего в своём нижнем белье и принял решение — почему бы и нет. Пусть, даже в качестве эксперимента. Тем более, человеческий представитель сейчас был ни в себе, чем непременно может воспользоваться хитрый вампир и тем самым удовлетворить свои низменные потребности. Всё равно собирался помастурбировать.

— Ладно, так и быть, смертный, я не прочь немного поиграть, — сделав глубокий выдох, Доминик неохотно расстегнул свой ремень, выпустив на свет своего стоячего малыша небольшого размера, звучно отпружинившего о бледный, худощавый живот.

— Мммх… какой он у тебя гладкий и твёрдый, Олли, — раздалось из-под довольных губ Брауна, когда он нащупал рукой вампирский стояк и немного его потёр, продолжая наяривать потёкший аппарат в своих штанах. Любознательность кудрявого кровососика взяла верх над здравым смыслом, тем более, прикосновение теплой ладони оставляли некий приятный след, вызвав взрывоопасное возбуждение. Секвиллбэк был прав — контакт со смертным — по особому восхитителен.

— Олли, я хочу, чтобы и ты меня поласкал, — не отдающий себе отчет Райли немного приспустил штаны, оттянув крайнюю плоть на своем пылающем от напряжения члене, оголив блестящую заостренную головку, с которой на чёрные кучерявые волосы лобка, сползала прозрачная капля. — Пожалуйста, вампир, только ты сможешь мне помочь. Я очень давно ик… не кончал. Больше не могу терпеть. Прошу, помоги мне.

— Да простит меня Великий Дракула, — мысленно взмолился Доми, посмотрев на изящно-выгнутый человеческий орган. Бледный палец аккуратно ткнул в подрагивающий ствол, впервые пробуя на ощупь столь привлекательный и непохожий на свой собственный пенис смертного, который был раза в два больше.

— Смелее, вампир, ик… не тушуйся, он ждёт только твою руку, — Браун уже изнемогал от жажды поскорее сбросить напряжение, которое его мучило настолько, что периодически закладывало уши. А самому разрядиться не получалось. — Надеюсь, ик… ты знаешь, что делать?

— О, небо, ответь мне, зачем в это ввязываюсь? — самокритично прошипел про себя Бродбери осторожно обхватив твердую розоватую плоть тонкими пальцами и сделал пару медленных, привычных по себе движений, проскользив по влажному стволу. Райли был готов умереть от счастья прямо сейчас, выдав протяжный стон и облизнув пересохшие губы, сильнее вцепившись в вампирский «пистолет», который по ощущениям должен скоро выстрелить. Бледный капиллярный шалунишка в руке пьяненького Брауна ответно напрягся, оросив скользкими брызгами предъэякулята пальцы и заставив его хозяина крякнуть от удовольствия.

— А по-моему, ик… ты сейчас кончишь, малыш Олли, — лежащий парень ублажал вампира, натирая до предела околовевший пенис и наслаждаясь тем, как те же движения на его члене совершал раздраконенный кровосос. Домину было не по себе от того, что он вытворял подобные вещи с одурманенным человеком, стыдясь самого себя за свои же непристойные поступки, но продолжал водить сжатой ладонью по смертной плоти, с ухмылкой наблюдая, как корчился человек. Теперь ему было банально интересно. Вампир и сам чувствовал, что скоро наступит предел терпению, ведь стонущий Райли буквально «обцеловывал» своей рукой вампирскую промежность, оттягивая яички и массирую пальцами тёмную головку красноглазого парнишки.

— Да, малыш, я хочу чтобы ты тоже кончил! — заскрипел голосом Браун, принимая на себя долгожданную оргазмическую бурю. — А я уж-же-эээ…! — парень протяжно замычал и зашипел словно бессмертный, выстрелив вверх несколько раз, так как после длительного воздержания, всё уже несметно болело. Извержение походило на праздничный салют. — Божешь ты мой, какой кайф!

— Смертный, а я кажется, передум… агх! — приятная нега оказалась быстрее мыслей Доминика, потому что сладостный момент резко подступил к бледному безволосому «мальцу», отозвавшись диким напряжением. Вампир лишь тихонько проскулил, пытаясь спрятать эмоции внутри и прищурившись, спустил в горячую и мягкую руку человека. Счастливый Браун влюбленно посмотрел на кровососа и продолжал обихаживать его обмякший и мокрый пенис, размазывая по нему белые тягучие капли. — А х-хотя, уж-же поздно… — клыкастый судорожно выдохнул и тут же застыдился самого себя, пытаясь быстрее испариться.

— Олли, нет, не уходи. Я хочу тебя, малыш! — Райли не мог остановить свои фантазии, жаждав приблизиться к вампиру и прижаться к нему всем телом, поэтому стянул с клыкастого штаны до колен и стал нацеловывать его плоский живот и гладкий лобок, оглаживая худую бледную задницу.

— Ну уж нет! Это уже перебор, смертный! — Доми вырвался из цепких человеческих рук и застегнув ремень отлетел к выходу. — Если кому я и позволю тискать свой зад, то точно не тебе! Я итак позволил себе слишком многое. Приятного отдыха и благодарю за времяпрепровождение! — в бессмертном вскипели злоба и стыд, но через минуту он сам себе признался, что в играх со смертными определенно есть что-то особенное.

— Олли, пожалуйста, не уходи! — вскрикнул вслед Браун, цепляясь за воздух рукой. — Прости, малыш, я не хотел тебя обидеть. Просто я очень тебя люблю, вампир, — по щеке Брауна скатилась слезинка, как ответ на самый больной вопрос — даже бессмертным он совершенно безразличен.

***</p>

В холле раздавались звуки моих шаркающих по полу домашних тапочек и стучащий по окнам дождь, в сопровождении раскатистого грома. Если бы я хотел найти своего отца, то этого долго делать не пришлось, поскольку его храп перебивал даже грозовые трели. Скука не то что смертная, а катастрофически-убийственная. Сонное царство отеля напоминало огромный семейный склеп, что немного наводило жути. Подумать только, по всем комнатам и даже в подвале безмолвно отсыпались нажравшиеся кровососы. У любого смертного это место могло бы вызвать сердечный приступ, но для меня сея атмосфера была какой-то своеобразной и родной. Кажется, я постепенно стал отвыкать от живых людей, в окружении которых чувствовал себя не очень комфортно, чего нельзя сказать о бессмертных существах — именно среди них я был тем, кто я есть. Именно среди вампиров я жил по-настоящему.

Любопытство сильнее страха, поэтому в качестве праздного интереса я решил пройтись по отелю и заглянуть в каждую комнату, где дрыхли кровопийцы. Само собой, в подвал я пойти не решился, всё-таки клыкастые хоть и были сыты, но они не из этих мест. Не думаю, что загробные ребятки встретят меня с распростертыми объятиями, если упаси Дракула, невзначай проснутся.

Заглянул в комнату Анны. Там всё было тихо и царило полное умиротворение. Свечи давным-давно затухли, оставив после себя еле ощутимый запах плавленного воска. Грег спал в своем гробу с непонятной лыбой на лице, как будто у него сегодня был хороший секс, хотя, судя по его оттопыренным штанам — он сейчас во сне этим и занимается. А он милый, когда спит. К Кэт я точно не пойду, там мне совершенно делать нечего, но в комнату к родителям Рудольфа всё же придется заглянуть, потому как оттуда послышалось странное шуршание. Это на главу клана не похоже.

Я тихонько открыл двери и…! Меня простреляло до самых костей — около гроба Мистера Фредерика стояла непонятная фигура в тёмном одеянии и держала в руках осиновый кол, целясь прямиков в сердце вампира.

— Ты что здесь делаешь?! — у меня едва не подкосились ноги и от испуга глаза округлились настолько, насколько это возможно. — Ты кто, тварь!

— Кхххх! — зашипел незнакомец и вытаращив на меня свои остервенелые глазищи, выпорхнул в открытое окно у самого потолка, с перепугу выронив орудие нападения из рук. Это уже не смешно. Меня начало колотить, будто через меня пропускали тысячу вольт. Я стал осознавать, что зайди я на секунду позже, клыкастый батька был бы убит. Внутренне чутьё меня никогда еще не подводило, заставив через силу заглянуть в комнату Секвиллбэков старших. Надо срочно поднимать тревогу. Кол пришлось забрать с собой.

Словно ошпаренный скипидаром я вылетел из комнаты и столкнулся с тем самым кучерявым бессмертным — Домиником. Увидев моё побелевшее лицо, а в руках осиновый кол, кучерявый побледнел сам и прижался к стене.

— Я не виноват! Он первый начал ко мне приставать! — вампир нёс какую-то ахинею, пытаясь в чём-то оправдаться, испуганно озираясь на деревянный предмет. — Только не убивай! Я просто ему помог добраться до комнаты, а он сразу начал… честно, я не хотел…

— Подожди тараторить, ты можешь объяснить толком кто, кому, что сделал? — я тупнем смотрел на клыкастого, так и не внимал его неразборчивым речам.

— Я про того смертного, Райли, — продолжал оправдываться вампир, жестикулирую руками. — Я довел его до комнаты, а он стал называть меня Оллистером и облапал… а, потом…

— Тьфу ты, а я уж думал, что серьезное. Просто мой приятель перебрал со спиртным, вот ему и почудился Олли. Он по нему очень скучает. Только не говори, Доминик, что тебе не понравилось?

— Честно? — засмущался тот, — понравилось, но мне не понравился этот наглый смертный. И мне сейчас стыдно за свои поступки.

— Успокойся, мой бледный приятель. Завтра Браун об этом даже не вспомнит, уж я-то его знаю. А я никому не расскажу. Зато не представляешь, как ты его осчастливил. Ты ищешь друзей, а он свою любовь. Главное, сам никому не проболтайся.

— Значит, ты не будешь меня убивать? — кучерявый немного успокоился и захлопал бардовыми бусинами.

— Нет конечно. И не собирался. — Я убрал осину за спину, чтобы не вводить клыкастого в паническое состояние. — Тут другое, вампир. Только что, я наткнулся в комнате Мистера Секвиллбэка на странную персону, которая держала этот самый осиновый кол, пытаясь убить отца Рудольфа. Возможно, твои игры с Брауном спасли тебе жизнь. А то, я щас бы сметал твой пепел метлой.

— Вот же Дьявол! — занервничал бледнощекий, сползая по стене. — Значит, началось…

— Что… началось?

Но, не успев расспросить бессмертного о начале чего-то странного и таинственного, как из нашей комнаты послышался звон стекла и громкие звуки, заставившие нас с Домиником напрячься и устремить свой взгляд в сторону двери. Я не помню, как оказался внутри. То, что я увидел, заставило моё сердце облиться кровью. Окно спальни было разбито вдребезги. Но и это не самое страшное. Гроб, в котором спал мой мышонок отсутствовал. Получается, Рудольфа похитили?!

От понимания всей пугающей ситуации, я едва не лишился рассудка. Поднимаем всех — наш Черный ангел в большой опасности!