Часть 36 (1/2)
— Странно, кто может долбиться в такую рань? Смею предположить, что нас всё-таки услышали. Хотя, тут и глухой бы впал в ступор от наших жарких игрищ. Я терялся в догадках, потому что больше всего боялся увидеть по ту сторону комнаты кого-то из кровососущих родственников Рудольфа. Единственное, что сейчас немного успокаивало — это полноправный рассвет над Трансильванскими землями, а значит, вампиры не могли разгуливать по коридорам. Перебрав в голове немногочисленные варианты и отбросив все неправильные, перед глазами высветился лишь один оставшийся ответ — за дверью Мистер мать его Браун.
Секвиллбэк сладко отсыпался на измятой и местами изорванной постели, раскинувшись, словно истинный смертный. Но от людского привычного сна его отличало только немое молчание и полное забвение: ни сапов, ни вздохов, ни вздымающейся груди. Если бы я не знал, что вампиры не нуждаются в дыхании, то подумал, что этот бледнокожий «Кусь-Бой» был мёртв. Ну, хотя да…
Тонкие пальцы, украшенные длинными, готичными ногтями аккуратно расположились на лоске синеватой фактурной груди, по которой тянулись извилистые ручейки из проступающих сквозь кожу капилляров. Бог ли, Дьявол создал это ночное дитя, но, глядя на него, в сердце запускался вечный двигатель, накачивающий тело и душу небывалой энергией и тягой к жизни. Да, вампир был единственным топливом в камере сгорания двигателя моей смертной и жалкой душонки. Его пронзающий взгляд до упора нажимал на педаль газа поверженного сознания и разгонял чувства до запредельной скорости, напрочь отключая тормоза. Звериные кроваво-алые глаза пугали и в то же время плавили тело как сыр в микроволновке. Радужки иногда меняли цвет, словно индикаторы, в зависимости от ситуации и настроения, переливаясь от бледно-желтого до темно-бордового, что помогало мне видеть внутреннее состояние Рудольфа. Но сейчас полыхающие очи были прикрыты черноватыми веками, увенчанные ожерельем из длинных густых ресниц. Мой клыкастый фаворит спал абсолютно без одежды, ведь после бурной ночки, ему не хватило сил даже напялить на себя хоть что-то из своего скромного гардероба. В дверь снова постучали.
— Иду уже, чё тарабанить-то! Щас, минуту, — я напоследок нежно поцеловал бессмертного в живот, на котором расположился мягкий, синеватый «шалунишка». Даже в состоянии покоя вампирский член был достаточно большого размера. Я провел ладонями по гладким бедрам Секвиллбэка, кольнув своими губами в область сгиба ноги, чем вызвал внутри себя несколько микровзрывов, преобразующихся в тупую ноющую боль в области паха. Мой еще не остывший от приключений «малыш» рефлекторно подскочил и напрягся, блеснув на конце маленькой капелькой. Вот кто меня просил лезть к Рудольфу? Знал ведь, что будет подобная реакция на красивое, сексуальное вампирское тело.
Укрыв Чёрного ангела одеялом с головой, моя бренная полусонная туша направилась в сторону беспокойных сигналов. Я уж было хотел щёлкнуть замком, но вовремя опомнился, так как стоял на полу в чём мать родила, к тому же с ярко-выраженной эрекцией. Конфуз, однако бы получился… Благо трусы были где-то под ногами, куда их в порыве страсти закинул мой вампиреныш вместе со своими вещами.
Долгое ожидание незваного утреннего гостя, наконец увенчалось успехом. Я нехотя распахнул дверь, уже сам находясь практически в сонном коматозе — спать хотелось неимоверно. Ещё бы… Сегодня была самая лучшая ночь в моей жизни с самым красивым представителем вампирского семейства. Опершись о косяк и сложив руки на груди, на меня смотрел взъерошенный и раскрасневшийся Райли. Всем своим видом он давал понять, что готов был нам с Рудольфом вбить в сердце осиновые колья.
— Мда-а, а я вижу, вы даром время не теряли, — с ноткой сарказма в голосе протянул Браун, проскользнув по мне взглядом с ног до головы, и уставился на бугорок ниже пояса. — Твою мачту за версту видно, хоть флаг вешай.
— Чего хотел? — мне было влом даже поворачивать языком, потому как душа уже расставалась с телом от непреодолимого желания прижаться к любимой подушке. А по поводу своего стояка я особо не заморачивался — уж кого-кого, а этого гавнюка, застывшего в дверном проёме, стесняться не стоило. Пусть завидует. — Говори быстрее, спать хочу.
— Спать? Ты издеваешься?! — кареглазый приятель чуть ли не надрывно вспылил, раскинув руки в стороны. — Да вы… Да я… Да я из-за вас всю ночь не смог уснуть, чпок-мэны долбанные!
— Закрой свой чипсокусатель! Рудольф спит, — я шепотливо рыкнул на Брауна, чтобы сбавить его децибелы до минимума. — Если он проснётся, сделает из нас с тобой два дуршлага. Потом будем свистеть на ветру. Ты же знаешь, что вампиров нельзя резко будить! Ладно, заходи, только очень тихо…
— Томпсон, вы сегодня виагры пережрали, что ли? — Райли вошёл в комнату и кинул взор на кровать, издав одобряющий смешок. — А он, видимо, реально хорош, если ваши стоны разносились по всему отелю. Не понимаю, как родители Рудольфа не услышали. Я находился в соседней комнате и из-за вас, гадов, меня всю ноченьку мучал несусветный стояк. Думал, яйца лопнут. Ей-богу.
— Ой, любите вы, смертные, всё выдумывать, — я процитировал клыкастого сквозь широкий зёв, сладостно потянувшись кверху. — Как будто не знаешь, что делать в таких случаях. Не мне тебя учить. Давно бы уже разрядился.
— Порою, Тони, мне хочется тебе врезать промеж глаз, — Браун беззлобно покачал головой, сморщив лоб. — А то я не знаю, что с этим делать. Ты бы мне еще инструкцию подарил с подробным описанием и картинками. Я пытался, но ничего не получилось. Такого никогда не было. Иногда, бывало даже руки не требовались, если сильное возбуждение, а тут… Не знаю, что могло пойти не так.
— Зато я, кажется, знаю, — мне пришлось напялить на себя одежду, потому что этот маленький негодяй от меня просто так не отвяжется, и, к тому же, желудок где-то внутри напомнил о своём существовании. Один черт, я теперь уже не усну. — Пошли вниз, выпьем кофе и чего-нибудь перекусим. Заодно я расскажу, что с тобой не так. Не будем мешать отсыпаться черному принцу.
— Ну надо же, как ты его уработал, монстр! — Райли напоследок ухмыльнулся, глядя на вампира, укрытого одеялом, из-под которого торчали бледные пятки.
— Иди уже! — я силой вытолкнул Брауна за дверь, ибо нечего пялиться на спящего Секвиллбэка — сглазит ещё.
***</p>
Прикрыв тихонько громоздкую дверь, которая на удивление даже не издала ни звука, мы с приятелем направились на кухню, чтобы закинуть в себя пару бутеров, выпить по чашке бразильского чёрного и обсудить детали сегодняшней шумной ночи. С самого начала нашего дружеского союза, между мной и Брауном не было особых секретов. Мы свободно могли общаться на любые животрепещущие темы, вплоть до интимных. Он всегда делился своими победами, либо неудачами в очередной попытке найти себе вторую половинку, ну а я заводил всё ту же старую шарманку о нашей крепкой любви с Рудольфом, которого теперь я с гордостью называю — «Мой ангелок». Бредово, конечно, звучит по отношению к представителю мрачной обители, но всё же… для меня он таковым и является.
— Тони, убей меня сразу. Хоть на бантики порви — расскажи, как у вас прошла ночь с Секвиллбэком, — кареглазый плеснул себе в кружку ароматный напиток из турки и, схватив бутерброд с тарелки, облокотился о барную стойку. — Говорю же, стоны были слишком раскатистыми. Мне кажется, от ваших игр член встал не только у меня, но и у статуй в холле.
— Ты точно хочешь это слышать? — я надкусил бутерброд с колбасой, пытаясь его быстрее прожевать и пропихнуть в глотку, в которой еще чувствовалась еле ощутимая горечь от вампирского семени. — Всё равно я тебе не могу всего рассказать, уж прости, слишком личное. Но скажу одно - Секвиллбэк просто бомбически хорош. У меня реально чуть крыша не слетела. Я в какое-то мгновение подумал, что умру от кайфа. А самое шикарное во всей этой истории — мы занимались этим… в невесомости. Представляешь? Это просто отпад и вынос мозга!
— Да, ла-адно! — Браун поперхнулся, спешно поставив кружку на стол и выкатив глаза. — Прям в воздухе? Клык мне в сосок… Это что-то на грани фантастики!
— А я о чём говорю. Я сам до последнего думал, что сплю, но оказалось — это невероятно красивая реальность. Больше всего поразило то, что меня как будто подключили к розетке — энергия просто зашкаливала. Райли, я столько ни разу не кончал за одну ночь — это поразительно. Мне хотелось ещё и ещё. Такое ощущение, что вампир явно обладает какими-то сторонними силами, отчего возбуждение хлещет немыслимым потоком. Если бы не рассвет, то мы бы, наверное, продолжили…
— Да ладно, хорош уже заливать. Не бывает такого, — парень завистливо покосился, медленно пережёвывая утренний завтрак. — У меня складывается чувство, что ты трахался не с вампиром, а с королевой фей. Уж чересчур всё приторно.
— А тут сразу и не скажешь, что лучше. Короче, завидуй молча. Лучше расскажи, как у тебя обстоят дела с Оллистером?
— Да какие там дела, Тони? — Браун с ноткой безнадеги в голосе посмотрел в окно и, поджав губы, обвил пальцами кружку. — Мы с ним только сутки знакомы. Посидели немного у озера, потом полетали по округе. Я просил его остаться со мной в комнате, но он лишь улыбнулся и сказал: «не торопи события, смертный», и улетел. Домой… в Германию… Молча.
— Ну и что ты можешь о нём сказать?
— Что сказать… он классный, — в глазах Брауна блеснула слёзная капля, но он всеми силами старался её сдерживать и прятать под маской равнодушия к миру, хотя я, как никто другой чувствовал, что в душе парня поселилась нестерпимая боль от одиночества и самоедства. — Знаешь, Тони, я иногда даже забывал, что он вампир, рассказывая ему о своей людской жизни, а он так смешно удивлялся. Забавный такой. И смех у него просто невероятный, заливистый. Блин, но больше всего я тащился от его клыков, когда он широко улыбался, — вдруг Райли как-то резко затих и опустил голову. — Он мне очень понравился. Очень-очень. Мне на минуту показалось, что я… влюбился. Черт, если бы мне когда-нибудь сказали, что я втрескаюсь в кровососа, я бы, наверное, покрутил пальцем у виска. А сейчас, как будто внутри запустили атомную станцию — горит всё огнем… Теперь, кажется, я тебя понимаю, почему ты так крепко держишься за своего Рудольфа.
— Поздравляю, мой друг, ты был атакован чарами его бессмертной персоны. Отсюда, собственно, твои проблемы с мастурбацией. Так воздействуют вампиры. У меня было всё то же самое с Секвиллбэком. Но зато потом, ух! Думаю, что Олли наградил тебя меткой…
— Что значит наградил меткой? — приятель удивленно вскинул брови. — Он теперь захочет меня укусить?
— Захочет. Но только не укусить. Это значит, что он вернётся. Он выбрал тебя в качестве фаворита, уж мне-то поверь, я много лет дружу со своим аристократом и изучил его вдоль и поперёк. Таковы вампирские обычаи. Когда-нибудь обязательно напишу книгу о жизни бессмертных, а может, и о нас с Секвиллбэком.
***</p>
День сегодня казался до опупения резиновым. Ближе к обеду небо подзатянула пелена серой ваты из низких облаков и укутала землю молочной дымкой с мелким моросящим дождём, нагоняя промозглую тоску. Все прогулки в момент были отменены из-за нелетной погоды и резко упавшего настроения. В отеле стояла гробовая тишина, которую изредка нарушали мы со своим приятелем, периодически шаркая тапочками по коридорам и одаривали друг друга всевозможными подколами и шутками. Будь сейчас Рудольф рядом, он сказал бы: «Скука смертная».
Пейзажи за окном склоняли к жарким объятиям с любимой подушкой, но в комнате на всю кровать распластался Секвиллбэк, а до вечера было еще далеко. В голове раз за разом всплывали бредовые мысли упаковаться в деревянный макинтош Его бессмертного Превосходительства и отоспаться в нём, но предрассудки преобладали над желанием завалиться в гроб и подремать хотя бы пару часиков. Как-то не хочется привыкать к такой постели смолоду. Брр…
Выпитые двенадцать кружек кофе уже не спасали от дремоты, лишь добавляя проблем в виде частых экспедиций в местный гальюн. Чтобы хоть как-то развеяться и скоротать время до пробуждения вампирского племени, пришлось переделать массу смертных дел. Мы с Брауном прибрались на кухне и в главном зале, где проходило посвящение Секвиллбэка в Черные ангелы; разгадали пару сканвордов, обменялись веселыми историями и вместе сходили в душ. Ну вот, что сразу за пошлые мысли? Просто… сходили помыться и ничего сверхъестественного. Тем более, мой приятель на меня смотрел уже не так заинтересованно как раньше, поскольку в его жизни появился клыкастый спутник, которого он ждал с великим нетерпением.
***</p>
Переделав все дела насущные, наши намытые «мешки с костями» раздобыли бутылочку крепленого красного и, расположившись в столовой, решили немного предаться воспоминаниям. За нахлынувшими повседневными проблемами мы как-то с Брауном совершенно забыли друг о друге. Забыли, что давно так не общались по душам, лишь последние несколько лет обмениваясь какими-то короткими фразами в виде саркастичных выражений. За кружкой-другой ароматного винца вспомнили наше случайное знакомство и то, как впервые Райли увидел Рудольфа во всей пылающей гневной красе. Мы долго смеялись над тем, когда чувак признался, что первая встреча с вампиром для него не прошла бесследно — на тот момент он реально наделал в штаны. Но увидев, как Секвиллбэк заботливо меня обихаживал, понял, что бессмертные твари не такие уж и твари.
Спустя пару часов душевных бесед и осушив пузатый фунфырь, за столом сидели два пьяненьких делегата, уже пытаясь общаться по принципу «Ты меня уважаешь?!» Будучи одурманенными сильными чувствами к клыкастым субъектам, доказывали на всю столовую, кто из вампиров лучше: Рудольф или Оллистер. Со стороны, наверное, это выглядело забавно — два смертных оболтуса в красках описывали своих красноглазых «любовников», до усёру доказывая «усипусечность» летающих хищников. Видели бы этот цирк сами бессмертные.
Так или иначе, на меня периодически накатывало некое чувство обеспокоенности. Иногда я задавал себе вопрос: «может быть, не стоило настолько близко подпускать к себе Секвиллбэка, а остаться всего лишь друзьями?» Моя детская, казалось бы, безобидная тяга к красноглазым персонажам переросла в животрепещущие неуправляемые чувства. И как теперь с этим жить дальше, я не знал. Рано или поздно родители с обеих сторон узнают о наших близких отношениях, что претит всем законам, как смертных, так и вампиров. Возможно, что мои мама и папа порычат пару месяцев, а потом и вовсе забудут. Я больше переживал за Рудольфа, ведь подобная привязанность к человеку, перетекающая в незыблемую любовь и уж тем более, постель, могла плачевно отразиться на его статусе — мой мышонок с треском мог быть изгнан из клана, облаченный позором и негодованием бессмертного сообщества. Если раньше я об этом не думал, то став взрослее, начал осознавать некоторые тонкости отношений и их последствия.
И хотя вроде бы всё складывалось лучше некуда, но почему-то на душе всё равно что-то тяготило. Секвиллбэк… вечен. Он стал взрослее только лишь потому, что решил пойти на это ради меня. Но он теперь таким и останется, поскольку вампиры не растут и не стареют, пока сами этого не захотят. Такова их природа загробного бытия. А я со временем буду меняться. А потом состарюсь. А потом… В общем…
— А по-моему, ты загоняешься, Тони, — Браун на миг свёл глаза в кучу и глубоко выдохнув, допил остатки вина из своего бокала. — Видимо, у тебя от перетраха реально крыша улетела. Твой ненаглядный проснётся, попроси его, чтобы полетал по округе и поискал её, вдруг где за ветки зацепилась. Я же вижу, как Секвиллбэк к тебе относится. Он, похоже, совсем потерял от тебя голову, если, супротив своим принципам, позволил вытворять с собой подобное. И ему это, похоже, нравится. Друг мой, вот сам подумай, Рудольф хоть и вампир, но очень умный и проницательный парень. Стал бы он так рисковать своим статусом, если бы не любил? Думаю, что и остальные поймут — вас уже ничем не разлучить. Главное, чтобы Ты не боялся своих желаний, если понимаешь, что рядом с ним чувствуешь себя счастливым. Поэтому прекрати ненужные истерики раньше времени и подумай, что ты будешь дарить своему клыкастому на день рождения.
— Твою же мать! — я резко опустил голову, стукнувшись лбом о стол. — Я совсем забыл, что у Секвиллбэка скоро важная дата. Мне же отец перед отъездом то же самое говорил, а я почему-то не обратил на это внимания. Видимо, сломя голову скорее торопился попасть в Трансильванию. Ведь правда, через несколько дней мышонку исполнится 325 годиков, если считать по нашим смертным меркам, но в любом случае, нужно устроить для клыкастенького отличный праздник.
— Ну-у… Ты придумал, что будешь дарить Рудольфу на днюху? — Райли хитро посмотрел мне в глаза, ожидая услышать что-то вразумительное. — Одежду людей он не носит, наши побрякушки и гаджеты ему нафиг не усрались. Если обвяжешься красными ленточками и уляжешься на кровать, то подарок, скажем… так себе…
— «KASPER». Точно!
— Тони, ты глючишь от вина, что ли? — Браун откинулся назад, уставив на меня свой непонимающий взгляд. — Какой такой каспер? Ты хочешь поймать призрака на кладбище и подарить его Рудольфу в качестве домашней зверушки?
— Ты идиот, Райли! Если ты помнишь, то я тружусь в фирме по разработке программного обеспечения. На протяжение трех лет я работал над проектом под названием «KASPER», который научит современные фотоаппараты видеть невидимое. Проще говоря, я создал программу для цифровых камер, которые смогут запечатлеть вампиров. Мой коллега с работы должен был собрать для меня пробную модель с моей программой. Я долгое время мечтал сделать вампиру подарок — хотел, чтобы он смог наконец-то себя увидеть.
— Томпсон, если сказать, что я в ахере, то ничего не сказать! — пьяненький приятель, кажется, уже протрезвел. — Ты сейчас серьезно или прикалываешься? Нет, я, конечно, знал, что ты отбитый на голову, но и предположить не мог, что ты занимаешься чем-то подобным. Если это сработает, то я официально признаю себя идиотом, а тебя непризнанным гением.
— Вот умеешь ты всё испортить, Браун. — Только проблема в другом. За этим фотиком придется ехать в Сан-Диего. Как я объясню Рудольфу, что поеду домой, если только недавно приехал? Я не могу сейчас его оставить — ему нужна моя поддержка и забота.
— Бог мой, Тони, ты говоришь о нём, как о маленьком ребенке. На минуту, ему триста… двадцать… пять! — кареглазый растопыривал пальцы перед моим лицом в негодовании. — Ты собираешься менять ему подгузники?
— Нет, друг, просто он — уникален! И я хочу делать его счастливым каждый день. Райли, пойми, мы пережили семь гребаных лет, чтобы вновь встретиться. Это очень тяжело. Ты не представляешь, что пережил я, и что пережил он в своём бессмертии.
— И чего ты на меня так уставился? — Браун вопросительно смотрел в мои играюще-молящие глаза. — Нет, Тони! Нет-нет-нет! И еще раз — нет! Я не поеду в Сан-Диего, даже не проси. Три дня туда и три обратно — это охренеть можно! Слетай лучше с Рудольфом. Дело быстрее будет.
— Ты же понимаешь, что это невозможно. Вампир никоим образом не должен появляться в городе — это очень опасно! В то время, как я говорю о том, что хочу его сберечь, ты пытаешься его убить. Пожалуйста, друг, проси всё, что захочешь. Только помоги мне.
— Черт с тобой! — недовольно выплюнул Браун, понимая, что со мной бороться равносильно тому, что писать против шторма. — Давай ключи. Завтра утром отправлюсь в путь. А по поводу «проси чего хочешь» — тебя никто за язык не тянул.
— Всё, кроме интима! — я кинул в сторону приятеля хитрый взгляд.
— Ох, Тони, вот как у тебя получается одновременно и убеждать, и виртуозно отшивать? — Браун хлопнул по своим ногам, покачав головой. — Ладно, чего не сделаешь ради друга…
— Райли, я тебя обожаю! — я кинул ключи на стол и отправил ему воздушный поцелуй, чтобы прикольнуться.
— Да иди ты! — махнул рукой приятель и, забрав связку, пошатываясь, направился в свою комнату. — И да, кстати, Томпсон, — обернулся Браун. — Трахайтесь, пожалуйста, потише…
***</p>
Винишко давало о себе знать, и сон отчаянно боролся с моим организмом. Последний в итоге сдался. До заката оставалось пару часов, но противостоять сонному состоянию уже не представлялось возможности — душа давно покинула тело. В комнате стояла невыносимая духота, в которой чувствовался самый родной запах — вампирский. Окна открывать нельзя — опасно для клыкастого. Немного пододвинув спящего Секвиллбэка, который так мило отсыпался на моей кровати, я скинул с себя всё, что было на мне надето, и завалился рядом, погрузившись в сладкую негу.
Через какое-то время, сквозь сон я почувствовал на груди что-то холодное, заставившее меня вздрогнуть всем телом и покинуть прекрасное царство Морфея. Я немного приоткрыл заспанные глаза и увидел, как Секвиллбэк водил языком по груди, хитро пялясь на оттопыренное покрывало.
— Рудольф, черт побери, чего так пугаешь? — клыкастик втянул язык и засиял в своей фирменной улыбке.
— Доброй ночи, — тихо прошептал вампир, приблизившись ко мне и одарив желанным и нежнейшим поцелуем, коснувшись уголков губ. — Прости, что потревожил. Просто очень соскучился. Ты такой красивый, когда спишь нагишом, и меня это возбуждает, особенно вот это, — красноглазый ткнул пальцем в торчащее чужое достоинство под покрывалом и зарылся пальцами в лобковые светлые волосы. — Ты вчера подарил мне самую крутую ночь, мой маленький смертный развратник, — клыкастый наклонился и чуточку прикусил сосок, вызвав взрывную волну вожделения и заставив меня вздрогнуть. Мой напрягшийся «дружок» дерзко вздрогнул вместе со мной, и на живот упала первая небольшая тягучая капля. Вот как у Секвиллбэка получалось так быстро вводить меня в чувство сильного возбуждения, от которого напрочь темнело в глазах. Вампир ухмыльнулся и как в прошлый раз поводил кончиками пальцев по влажной розовой головке, размазывая более густые выделения. Вот же чёрт!
— Что же ты делаешь со мной, Рудольф? — я провел ладонью по вампирским щекам, обводя большим пальцем прохладные, улыбающиеся и самые сладкие губы, делающие его капиллярное личико удивительно-смазливым. Красноглазик немного прикусил мне фалангу, как бы пытаясь играться. Да какие там игры… внизу живота всё скомкалось и стало несусветно ныть от нахлынувшей перегрузки. Вытворять такое подвластно только лишь этому черному ангелу.
— Люблю делать тебе приятно, — клыкастый продолжал блудить у меня под покрывалом, пробегаясь своими пальцами по отвердевшему стволу. Тихая комната постепенно наполнилась смертным глубоким дыханием и слабыми протяжными звуками заоблачного удовольствия. Я всеми силами старался себя сдерживать, чтобы, упаси Дракула, не застонать на весь отель. Мне бы сейчас хотелось вновь соединить наши тела в жарком союзе, но на дворе ночь и, скорее всего, вампирское семейство уже бодрствовало. Хватило того, что Браун не мог уснуть из-за наших с Рудольфом приключений. А тут — грозные кровопийцы. Главное, чтобы именно сейчас нам никто не помешал, когда я был практически на пороге сброса.
Секвиллбэк пристально смотрел в мои глаза, продолжая массировать набухший пенис, обводя пальцами раздутые вены и потирая уздечку. Видимо, ему нравился не сам процесс, а просто наблюдать за моей реакцией во время продолжительного оргазма, который подступал с каждым новым движением бледной, мягкой ладони. Боже, не дай мне сейчас умереть! Вампир скинул с меня покрывало и пододвинулся вплотную. Я тут же почувствовал, как мне в яички уперся холодный каменный гигант, проскальзывая по промежности. Тело окатило жаром и холодом одновременно. Что ж ты за существо-то такое, Секвиллбэк, если достаточно было одних прикосновений, чтобы напрочь потерять рассудок?!
Дабы ненароком не выдать себя с потрохами, мне пришлось укрыть лицо подушкой, ведь терпеть взорвавшиеся фонтаном ощущения уже не было сил. Вампир двигал рукой, всё сильнее сжимая смертный затвердевший член, в то время как я тихонько надрачивал Секвиллбэку. Ладонь была влажной и скользкой от вампирской влаги, приближая мощную разрядку. Главное, только бы не закричать! Мне слишком с ним хорошо! Улетно! Крышесносно! До смерти умопомрачительно! Рудольф облизывал губы и подмурлыкивал, пытаясь себя не выдать — ушастые родственнички не простят.
Мой летучий фаворит, так же, как и я сейчас, не прочь повторить вчерашнее, но понимал, что пока это невозможно — слишком рискованно. А сделать всё по-тихому вряд ли получится, потому что близость с Рудольфом салютом выплескивала невероятные эмоции, заставляя задыхаться в собственных стонах, а порою, захлёбываться в слезах.
Моя грудь колыхалась как гидронасос, поскольку до финала оставались считанные мгновения, приближая нас обоих к пропасти адского пламени неугомонной страсти и неистовых чувств. Мне кружило голову от вампирского кофейно-воскового запаха, наряду с его бесподобными прикосновениями, особенно когда влажная твердая синеватая плоть упиралась где-то между ног. Я сильнее прижал подушку к лицу и выдал громкий резкий протяжный выдох, приподняв дрожащие от переизбытка гормонов бедра. Вампир облегченно улыбнулся и облизнул свои губы, глядя на то, как по его запястью стекали теплые густые полоски человеческой спермы.
— Ты бесподобен, мой красноглазый ангел! — я чуть восстановил трепыхающееся дыхание и продолжил удовлетворять своего маленького вампира, сжимая скользкую головку бледного раздувшегося фаллоса. Мне в руку брызнула тонкая струйка, что говорило о том, Рудольф готов сейчас излиться — он глубоко дышал, закрыв глаза и прижимаясь ко мне сильнее. Я хотел, чтобы и он испытал то же самое. Темный парень закусил губу и крепко зажмурился, лишь тихо произнеся сквозь сжатые зубы: «Как же я люблю тебя, смертный!» Член Секвиллбэка резко затвердел, и в мою мошонку несколько раз обильно выстрелило, отдаваясь легким покалыванием. Клыкастый кончил мне на живот и на яички, по которым в промежность стекало прохладное вампирское семя. Было мокро, липко и одновременно жарко, но это только в сотни раз обостряло те безумные минуты, проведенные вместе с самым улётным мальчиком на свете. Мы обязательно повторим нашу вчерашнюю крышесносную ночь, но, видимо, не сегодня. А жаль…
— Тони, если ты меня разлюбишь и покинешь мою жизнь, то клянусь, сначала я убью тебя, а потом себя! — Секвиллбэк завалился на подушку рядом, проведя языком по своим клыкам. — Никогда бы раньше не подумал, что когда-нибудь я настолько сильно смогу влюбиться, да еще и в смертного. Мне даже не верится.
— Да мне тоже во всё это слабо верится, — я до сих пор пытался отдышаться от убийственных эмоций, вытирая пот со лба. — Не волнуйся, мышонок, не оставлю и не разлюблю. Даже семь лет разлуки с тобой не смогли изменить меня, потому что всё это время я скучал по тебе и мечтал об этой встрече. И потом, ты в ответе за тех, кого укусил.
— Мы-шо-нок, — с наслаждением протянул клыкастый, поиграв бровями. — Как мило звучит. Главное, мне нравится.
— Куда ж в тебя столько вмещается? — я приподнял голову и окинул свой живот, который был залит вампирской продукцией. — Не мешало бы принять водные процедуры. Сразу предупреждаю, я иду один! Во всяком случае, сейчас. А то я тебя знаю — потом остановиться не смогу.
— Хорошо-хорошо, — соглашался вампир, выставив ладони. — Как вашей смертной душе будет угодно. Один, так один.
— Рудольф, ты проснулся? — за дверью послышался голос Грегори, который тихонько постукивал костяшками по дереву. — Мы собираемся на охоту. Летим с нами. Думаю, смертный не будет против, если я тебя заберу у него ненадолго.
— Ты же не против? — клыкастый приподнялся с постели и провел своей гладкой ладонью по вспотевшей людской щеке. — Да Грег, я через пару минут присоединюсь, — вампир крикнул в сторону двери. — Мне пора Тони, только не скучай. В конце концов, отдохнешь от меня.
— Глупенький, — я оторвался от подушки, прижавшись к своему родному бледнотелому существу. — Запомни, я от тебя никогда не устану. Потому что я счастлив только рядом с тобой. Лети конечно, тебе надо подзаправиться. Мне моя шея нужна.
Бледнощекий поцеловал меня в висок и воспарил в воздух, чтобы добраться до своей привычной одежды. А без нее он выглядел еще крышесноснее. Стройное, окрепшее тело лоснилось в танцах горящих восковых свечей, проявляя неповторимые рисунки из кровеносных паутинок. Ещё не «остывший» от близости венозный пенис в поросли черных густых волос и покачивающийся на весу, добавляли Секвиллбэку бомбической сексуальности. Вампир невероятно красив. Я обводил глазами каждую линию бессмертного и завидовал сам себе — ведь когда-то я просто мечтал с ним банально подружиться, чтобы узнать как можно больше о жизни кровососов. А теперь наслаждался каждым мгновением, проведенным в его маленьком темном мирке. И, глядя на наипрекраснейшее чудо ночи, я всё больше и больше убеждался, что ни один из представителей человечества никогда не заменит мне этого красноглазого звездного мальчика.
— Тони, а где мои вещи? — Рудольф стоял посреди комнаты как на параде, мелькая своей упругой и округлой задницей. — Я же вроде бросал их сюда.
— Рудольф, зачем тебе одежда, ты и так круто выглядишь! — я немного решил поиздеваться над своим клыкастиком. — Лети так.
— Смертный, если я полечу в таком виде, то мне даже охотиться не придется, звери сами помрут, либо от смеха, либо от сердечного приступа, — нахмурился Секвиллбэк, оглядывая комнату. — Помоги найти одежду, меня уже, наверное, ждут.