Часть 14 (1/2)

— Нет уж, прости Тони, я не могу смотреть как тебе становится хуже, ты ведь сам до сих пор ничего не ел, — продолжал переживать вампир за ухудшающееся состояние своего друга. — Если я выпью ещё хотя бы не много твоей крови, ты потеряешь сознание.

— Рудольф, но… если ты не подкрепишься как следует, не сможешь летать и нам отсюда не выбраться, — медленно протягивал человек, понимая, что затуманенное от упавшего кровяного давления сознание в любой момент может нажать на кнопку выключения. Ведь, и в правду, у него больше суток во рту не было и маковой росинки, к тому же, эта ночь выдалась достаточно тяжелой. Это не могло не отразиться на самочувствии.

— Ну, уж нет, смертный, я не позволю тебе впасть в беспамятство ради утоления моей жажды, — фыркнул Секвиллбэк и перемотал прокусанную ранку клочком футболки, на которой уже успели засохнуть капли крови человека. — Не хватало мне еще тебя потерять.

Но Тони уже не слышал вампира, потому что прошлая ночь была трудна как физически, так и морально. Парень засопел, облокотившись о стенку колодца, немного подрагивая во сне. Сегодня его хрупкое юношеское тело перенесло колоссальные перегрузки и эмоциональное потрясение: ведь он чуть не потерял своего маленького, темного друга… ну, или же, парня… пока он и сам не знал, как это всё можно трактовать. Зато был точно уверен, что желает всегда быть рядом с обладателем самой красивой клыкастой улыбки в мире и этих уникальных неземных глаз, в которых хотелось утонуть с головой и забыть обо всём на свете.

Вампир снял с себя бардовое худи и надел на смертного друга, потому как, тот стал дрожать во сне от холода. Вампиру тепло не требовалось. Усевшись поудобнее, Секвиллбэк уложил Тони себе на колени, чтобы его спаситель немного поспал, хотя и самому не мешало как следует вздремнуть, пока солнце на покинуло небесные просторы и не скрылось за очертаниями трансильванских пейзажей.

Томпсон что-то «угукнул» во сне и, свернувшись калачиком, уткнулся носом в живот своего любимого хищника, от которого всё также пахло кофе и воском. Ощущать этот запах было невероятно круто, ведь именно рядом с вампиром человек чувствовал себя несказанно легко, несмотря на то, что они сейчас находились где-то под землей.

Даже худощавые ноги Рудольфа в этот момент казались комфортнее самой мягкой теплой подушки, а ощущать на своей голове нежную руку Секвиллбэка — ни с чем несравнимое удовольствие — это предавало какое-то чувство защищенности и спокойствия. Может, и в правду человек любил это существо, всем своим горячим сердцем, а может, просто пытался себя в этом убедить.

Только сейчас, немного оправившись от ночных приключений, бессмертный стал постепенно осознавать, — этот хрупкий мальчик на первый взгляд — слабый смертный — спас ему жизнь… в очередной раз, в то время, как он сам, не смог защитить его даже от самого себя. Жалкое бесхребетное существо, неспособное справиться со своими стереотипами и непонятными ревностными чувствами. Вампир снова и снова прокручивал в своей голове слова, которые сорвались с губ мальчишки — «ради спасения моей к тебе любви» — значило ли это, что Тони его любил или же пытался морально надавить, а, может, просто успокоить? За три столетия своего существования вампир уже и забыл, что такое настоящая любовь. Но то, что какой-то смертный мог спокойно в этом признаться, заставляло вздрагивать застывшее во времени сердце. Да, Секвиллбэк понимал, а точнее, переубеждал себя — до этого момента у него к Томпсону была ярая привязанность или скорее, симпатия, нежели таинственное, животворящее чувство, способное переломить пополам целый мир. А, мог ли «зверь» вообще любить? Или всё же бессмертного больше притягивало в человеке пульсирующая внутри него живая энергия, от которой в жилах закипал ихор. Секвиллбэк поймал себя на мысли, что не единожды мечтал о некой близости со своим другом: не просто обнимать его где-то под облаками, как он это делал ранее, а, что-то большее — прикоснуться губами к его ароматной коже и вдыхать головокружительный запах несменного одеколона; хотелось провести пальцами по юношеским линиям мышц и почувствовать в теле блуждающее тепло лёгкого возбуждения. Но, вскоре вампир себя же и одёрнул, посчитав свои мысли слишком развратными — что он сейчас себе тут по навыдумывал? То, как Томпсон его отверг, сказав, что у него есть девушка, — желания клыкастого рассыпались в воздухе словно капли осеннего дождя о бездушный асфальт. Хотя, истинную стыдливость на лицо Секвиллбэка приклеили совершенно иные воспоминания: в те моменты, когда он прижимал к себе человека, нередко ощущал «интересный» эффект — почему-то, и, в без того узких штанах, становилось еще теснее. Эти ощущения были какими-то новыми, но, в то же время, приятными. Позже вампир разобрался, что с этим делать: бывало уединялся, чтобы снять напряжение — улетал в лес, мастурбируя в одиночестве и, представляя, что это ему делает его друг Тони, своей горячей нежной ладонью. Брр… — о чём он вообще сейчас думает? Ни место, и ни время для таких позорных мыслей… В конце концов — он вампир, а не похотливое животное. Но, укротить свой пыл по отношению к спящему на ногах человеку было сложно, в особенности, когда под его головой уже подрагивал вампирский орган, который был готов сейчас излиться. Чёрт побери, как же неудобно и стыдно… А, если Томпсон это почувствует и что тогда? Опять прогонит его, только уже окончательно и бесповоротно. Пока Рудольф мысленно вёл с собой диалог, прикрыв веки, он даже не заметил, что Томпсон уже не спал, а сидел по-турецки рядом и улыбался, вглядываясь сонными глазами в бледное лицо своего маленького кровососа.

— Тони? Эм… Я… Прости… — понимая, что смертный, скорее всего уже почувствовал под своей головой нечто, подскочил, чтобы высказать свое недовольство. Вампир стал перебирать свой словарный запас в поисках нужных слов и оправданий, поджимая колени к себе. Но, парень ухмыльнулся — как же забавно сейчас выглядел 300-летний вампир, лицо которого больше напоминало детскую испуганную гримасу, нежели моську хищной особи.

— Успокойся Рудольф, ты чего так напрягся? Ты же вампир, — ёрничал Тони, смотря на взволнованного Секвиллбэка. — Я так и не смог толком заснуть. Эти слова ещё больше вгоняли клыкастого в стыдливое состояние.

— Да, нет, ничего… с-смертный… за тебя и-испугался, — надев маску скептичности, промямлил вампир, отвернув глаза в сторону. — Я немного задумался и не заметил, как ты проснулся…

— И, о чем были мысли не сей раз, Ваше кусательство? — добивал вопросами Томсон, которому сейчас было просто интересно наблюдать за растерянным другом.

— Да, так, о сегодняшней ночи… — терялся в ответах вампир, боясь взглянуть в глаза человека.

— Я кажется знаю, о чем ты думал Рудольф, — прошептал Томпсон и потянулся своими губами к прохладным губам своего красноглазого избранника. Секвиллбэк от непомерного счастья, чуть не потерял сознание — человек, который послал его на все четыре стороны там в комнате, сейчас излучал кипящую энергию по отношению к нему.

— Тони, может, не стоит, — нехотя, оторвавшись от сладкого, но желанного поцелуя, как-то совсем тихо проговорил вампир, всё сильнее прижимая колени к груди, потому как, фантазию сейчас уже было не остановить, которая только добавляла напряжения на организм, вызывая где-то внизу живота бушующий огонь желаний.

Но, смертный лишь помог распрямить ноги Секвиллбэку, который в этот момент от смущения посинел словно краситель для белья, нервно забегав своими алыми глазами-пуговками по сторонам. Пока Рудольф разбирался, что ему делать дальше, Томпсон уже легонько прикоснулся к вампирскому органу, который ответно «поприветствовав» руку парня, дрогнул. Человек и сам осознавал, что такая близость с вампиром, сейчас происходит вопреки его принципам, к тому же — не особо удобный случай для подобных игр, но, проверить свои чувства к своему тёмному другу хотелось здесь и сейчас.

— Тони, может всё же не… — не успев договорить даже пары слов, Рудольф почувствовал, как горячая человеческая рука уже расстегнула ремень и обхватила налитую плоть Секвиллбэка, изнемогавшей и истекавшей предъэякулятом.

— Ммгхх… — раздался выдох удовольствия из-под клыков вампира, который прикрыл глаза и откинул голову, облокотившись о стену.