Часть 13 (2/2)
Наконец, покинув границы кладбища, и, убедившись, что пока за нами никто не гнался, я свернул в чащу леса. Здесь хоть немного было темнее, но скрыться полностью от солнца не получиться, кроны деревьев были полупустыми, на дворе сентябрь и большая часть листвы уже опала на землю. Силы были на исходе, а руки сами собой стали разжиматься, ведь они немели от глубоких порезов, но, выпускать из рук вампира я не мог. Каждая секунда была на вес золота.
Наконец, организм сдался, и я рухнул на землю вместе с клыкастым. Уже не понимая реальности, я искал любое место, где можно спрятаться от солнечного света. Вокруг ничего подходящего не было. Раны на запястьях всё еще кровоточили — это доставляло не меньше дискомфорта, к тому же от потери крови, я мог попросту отключиться. Поэтому, долго не думая, снял кофту и футболку, которую пришлось порвать на бинты, чтобы перемотать себе запястья. Вновь, нацепив на себя своё изрядно потрепанное бардовое худи, я аккуратно взял на руки вампира и продолжил двигаться в глубь нескончаемого леса. Солнце вот-вот проглянет и отберет у меня самое ценное в моей жизни — моего истинного и преданного друга, который сейчас беззвучно свисал на руках.
Я покрепче перехватил вампира и что было сил, рванул с места. В один момент земля под ногами просела, и я, вместе с Рудольфом оказался в какой-то яме, с грохотом приземлившись на дно. Через минуту небо озарилось яркими отблесками утреннего светила. Немного отойдя от шока, я стал оглядываться. Подземелье, которое мне благополучно предоставила судьба, оказалось каким-то старым колодцем: в нем не было воды, но было самое главное, не так светло и появилась надежда… надежда спасти своего маленького вампира. Чтобы окончательно исключить касания света к телу бессмертного, я снял своё худи и аккуратно напялил его на Рудольфа, натянув капюшон ему на голову. Оставаясь по пояс раздетым и всё также прижимая вампира к себе, я стал верить в чудо, которое теплилось сейчас в груди — Рудольф был хоть и без сознания, но, был — со мной. Дыхание наконец стало приходить в норму, сменяясь на слезы счастья и неудержимую истерику — сберёг!
— Смертный, — наконец послышался голос где-то из-под капюшона моего худи. — Где мы? И что за безобразие на мне надето? — возмущался красноглазый.
— Это твой новый образ, — шмыгнув носом, я всё же смог улыбнуться.
— Рудольф, послушай меня, друг, — сейчас отбрось все предрассудки и просто сделай, что я тебя прошу…
— Нет Тони, даже не подумаю, — будто прочитав мои мысли, молвил вампир, — ты же знаешь, что я больше никогда не притронусь к тебе клыками.
Я облокотился о стену колодца, положив голову Секвиллбэка себе на ноги, чтобы создать ему хотя бы немного комфортную позу. Было прохладно, поскольку я сидел по пояс раздетый, но меня грело присутствие моего бледнолицего друга, который был — жив!
— Рудольф, если ты сейчас этого не сделаешь, то все мои старания были пустыми и бессмысленными, понимаешь? — я аккуратно гладил рукой щёку вампира, стараясь не потревожить его не зажитые ранки. — Просто сделай это ради меня, пожалуйста… Я размотал руку, из которой всё еще сочилась кровь, и поднес порез ко рту Секвиллбэка. Он нервно сглотнул. Было видно, что глаза бессмертного стали поблёскивать розоватым оттенком, поскольку голод всё больше напоминал о себе, но выбора сейчас не оставалось. В какой-то момент, вампир издал еле слышное шипение и тут же резко одернулся, отвернув голову, чтобы не поддаваться искушению — уж слишком запах крови притягателен.
— Я не могу, — рыкнул Секвиллбэк, — убери руку…
— Рудольф, я прошу тебя… Ты должен это сделать ради спасения… — мой голос уже становился сиплым и звучал через раз, поскольку основательно просел.
— Ради спасения чего? Меня? Не стоит смертный, я этого точно не заслужил… — сокрушался вампир, бурча куда-то в сторону.
— Нет, Рудольф, стоит… Стоит, ради нашей дружбы и всего, через что мы с тобой прошли. Стоит, ради наших родных и близких. В конце концов вампир — ради спасения… моей к тебе… любви… — наконец, я смог произнести то, что, наверное, давно теплилось у меня внутри, и чего я так боялся.
Я всем своим телом почувствовал, как бессмертный вздрогнул. Он повернулся и глядя мне в глаза пытался прочитать в них искренность моих слов. Его холодная рука вновь дотронулась до моей щеки, отчего сердце в груди трепетно зашевелилось. Я закрыл глаза, потому как, прикосновение его ладони вызывало внутри некое состояние эйфории. Вскоре я почувствовал еле ощутимое касание прохладных вампирских губ на своих — дыхание вновь задрожало и приятная волна стала разливаться по всему телу — это был самый прекрасный момент, перекрывший собой все страдания, которые пришлось преодолеть.
— Пожалуйста, Рудольф, сделай это… — я вновь поднес окровавленное запястье вампиру. Секвиллбэк, опять тревожно сглотнул и аккуратно взяв мою руку, стал медленно впиваться клыками в кожу. Боль. Сильная боль. Я стиснул зубы и отвернулся в сторону, чтобы бессмертный не видел мои болезненные гримасы, но, ради спасения его жизни я был готов терпеть сколько потребуется.
— Всё в порядке, Рудольф, продолжай, терпимо, — сквозь дрожащий голос я пытался успокоить вампира, который, глядя на моё исказившееся лицо, уж было хотел разжать челюсть и отстраниться. Через секунду, красная струя стала омывать острые вампирские клыки и Рудольф сделал первый глоток. А потом, еще и еще. Наконец вампир немного расслабился и уже смог нормально пить вытекающую из руки кровь. Спустя пару минут, лицо Секвиллбэка стало приобретать привычный бледноватый оттенок — черные пятна ожогов постепенно растворялись в его прекрасном вампирском образе.
Я чувствовал легкое головокружение, но останавливать Рудольфа даже и не собирался, хотя самому жутко хотелось есть и не меньше припасть к теплой и мягкой постели. Я старался не издать ни звука, чтобы не напугать друга, которому сейчас нужна была «подзарядка», чтобы прийти в себя и восстановить способность к левитации.
— Тони, с тобой всё в порядке? — оторвавшись от трапезы, встревоженно спросил Секвиллбэк, глядя на моё не менее бледное лицо. — Только скажи и я больше не выпью ни капли. Как ты себя чувствуешь?
Но, что я мог сказать парню, за жизнь которого я был готов принести себя в жертву и, за взаимные чувства, становящиеся в сотни раз сильнее с каждой минутой, проведенной с ним — конечно, я был несказанно счастлив!