III (1/2)
Маленькая тесная кладовая, хранящая в своих укромных закоулках самые интересные секреты семейства Кэмпбелл безусловно разжигала интерес к изучению этой запутанной, но такой интересной истории. Любопытная Анна и её верная подруга Эдит не жалели своих сил в этом деле, полностью отдавая себя познанию. Они вылавливали каждую деталь и тщательно изучали её под разными углами, складывая эти детали в одно большое целое. Безусловно это занятие утомляло, но приятный прилив уверенности, вызванный новым найденным ответом, определенно того стоил. В ход расследования шло всё — начиная от немногочисленных фотографий и заканчивая записями в личных дневниках. Любая зацепка могла сыграть решающую роль, полностью перевернув игру…
Верн держала в руках рамку с фотографией овальной формы, пыльную и ничем не примечальную. На запечатленном снимке красовалась очаровательная девочка лет девяти-десяти в прекрасном белом платьице. Она сидела совсем одна, и в её движениях чувствовалась некая чопорность и скомканность движений. Несмотря на мягкие черты лица, выражение у него было крайне суровое. Фотография вызывала крайне смешанные ощущения, пускай она и была крайне обыденна и ничем особым не выделялась.
Прищурив взор, Верн быстро пробежалась по складкам платья, выглядывающим из-под него чулкам и обуви, а также заднего фона, представляещего из себя чудесный сад. Он выглядел до боли знакомым, и чем больше Верн разглядывала кустарники и рельеф травы, тем больше убеждалась в своей теории, в правдоподобность которой она горячо верила.
Прокрутив раму в руке, Анна отодвинула ножку взад-вперед, услышав крайне неприятный скрип. Состояние вещи оставляло желать лучшего. Видно, хозяин не особо ею дорожил, а ведь фотография получалась очень даже неплохой…
— Моё сердце тревожит лишь один вопрос: где она сейчас и что с ней стало? — вдумчивым голосом спросила Верн, пытаясь докопаться до самой сути казалось-бы риторического вопроса.
— К сожалению, мы никогда этого не узнаем… Но если с ней приключилось что-то плохое, это действительно ужасно! — вздрогнула Эдит, прикрыв рот руками.
Девочка выглядела такой хрупкой и милой, в её глазах читалось желание поскорей убежать отсюда и начать новую жизнь, вдали от этого проклятого и чудовищного места!
— Иногда крайне неприятно осознавать то, что настолько нежные, добрые создания могут попасть в настоящую пучину ада и сойти с ума. — вздохнула Анна. — Такова жизнь… — добавила она, окончательно расстрогав Эдит.
— Она ведь просто ребёнок… За что ей всё это? — спросила Бейкер, которой так хотелось укрыть это бедное дитя от страшной опасности, способной настигнуть её в любой момент.
— Мы тоже были наивными детьми, Эдит, но нам пришлось рано повзрослеть в этих стенах. Может, оно и к лучшему…
Анна проплыла вперед, миновав бесчисленное количество хлама, тут и там разбросанного по полу. Её взгляд упал на потрепанную записную книжку, крайне красивую и даже дорогую. Пускай обложка и потрепалась в нескольких местах, назвать её неряшливой и испорченной было сложно. Она просто достойно прошла свою проверку временем, как и любые вещи на этом чердаке.
Верн сдула слой пыли, покоящийся на книжке и раскрыла её, тут же учуяв запах пропитанной чернилами бумаги. Через этот запах будто передавались все эмоции и события, которые были заложены на её страницах. Чья-то жизнь пронеслась на глазах, и чем дальше Анна перелистывала желтоватые, шероховатые страницы, тем больше восхищалась изящностью почерка и самим ведением книжки. Всё выглядело таким чистым и аккуратным, что придавало ощущения какой-то фальши. Но несмотря на это, записи были крайне детские и даже наивные. Автор дневника трепетно восхищался всем тем, что его окружает, не выдавая ни капли беспокойства или страха: описывал природу, пробуждение и прием пищи так, будто сталкивается с ними в первый раз. Всё, что окружало Анну казалось таким больным и неправильным, что вскруживало сознание и не давало покоя.
— Эти записи принадлежат той девочке, которую запечатлели на фотографии. Чую, что она дочь того самого Кэмпбелла… Кажется, будто она очень сильно боится своего отца и готова на всё ради его счастья. — произнесла Анна, захлопнув и отложив дневник в сторону.
— Ты ведь столько всего не прочитала! Может, мы узнаем ещё что-нибудь интересное из этих записей? — воскликнула Эдит, вытянув руку.
— Там нет ничего примечательного. Записи сплошная фальшивка. Все эти признания в любви к отцу выглядят такими нездоровыми! Девочка была вынуждена строить из себя прилежную дочь, ведь с таким моральным уродом это меньшее, на что бы она пошла. — заключила Анна, скрестив руки на груди.
У обеих девочек душа в пятки ушла. Они смотрели друг на друга такими проникновенными взглядами, что вызывали ещё большее ощущение отчаяния вокруг. Они сами попали под его влияние, пускай и пассивное, но от того становилось не менее страшно. Когда-нибудь их не станет так же, как и этой бедной девочки, имени которой так и не удалось узнать. Им придется столкнуться с тяжелыми испытаниями, но Анна старалась верить, что им всё по зубам. Она верила в Эдит и искренне любила её, доверяя каждый случайно взбредавший в голову секрет или мысль. Бейкер стала для неё нечто большим, чем подругой. Она стала для неё чуть ли не спасительницей из мира тоски и меланхолии, вызванной пребыванием в этом места.
Вытерев слезы с лица, Анна набрала как можно больше воздуха в лёгкие и подошла поближе к Эдит, нежно приобняв её.
— Даю слово, что мы отомстим этому мерзавцу. — шепнула Верн, голос которой становился всё уверенней.
— Обязательно. Мы слишком многого натерпелись от него, нельзя просто взять и простить чудовище. — ответила Эдит, понимающе закрыв глаза.
— Он хуже любого чудовища тем, что не появляется и успешно скрывается среди нас! Меня все не покидает ощущение того, что он совсем рядом, шаркает и всё ждёт момента, чтобы в очередной раз причинить нам боль! — воскликнула Анна, сжав кулаки.
Эдит чувствовала, что у Верн сдают нервы. Она была возбуждена и чувствовала себя не очень хорошо. Вновь приобняв подругу, Бейкер принялась поглаживать её по голове, медленными и нежными движениями успокаивая свою любимую Анну. Ей тоже было очень страшно, но Эдит всеми силами старалась держаться до конца.
— Всё будет хорошо… — прошептала Эдит. — Мы через многое прошли, наш совместный путь был долгим и тяжелым, но от того не менее плодотворным, не так ли, Анна? Я всегда приду тебе на помощь. Я не оставлю тебя одну…
Анна уткнулась в дружеское плечо Эдит, чувствуя её медленно вздымающую грузную клетку. поддержка Эдит ощущалась лучше любого лекарства, успокаивая бушующий в сердце ураган. Присутствие рядом с ней ощущалось как божественный дар, как райское наслаждение, ниспосланное с небес. Она была так счастлива видеть её улыбку, её слезы, её живые, ни на что не похожие эмоции… Эдит была по-настоящему прелестна… Анна просто не могла описать все те эмоции, которые она испытывала к ней простыми словами, уж слишком сильно она любила её.
— Как я рада это слышать! — всхлипнула Верн, щеки которой густо покраснели от столь приятного признания.
Они продолжали стоять в обнимку, залитые смутным солнечным светом, тщетно пытающимся пробраться сквозь пыль. Им было так тревожно на душе. Предстояло ещё многое узнать, но на это просто не хватало сил. Они узнали лишь крупицу того, что могли узнать, но даже это вывело их на эмоции. Если Кэмпбелл смотрит на все эти страдания с абсолютным равнодушием, значит, он и не человек вовсе — даже у мерзавцев бывают свои слабости.