II (1/2)
Эмили стремглав помчалась вниз, миновав коридоры, через которые простиралось бесконечное количество спален, число владельцев которых, к сожалению, сокращалось с каждым днём. Комнаты пустовали, но печально было не это, а то, что никто никогда больше не увидит радостные лица хозяев, радушно встречающих гостей. У всех был разный характер, кто-то был более открытым, а кто-то напротив, отстраненным и нелюдимым, однако даже они желали простого общения, поддержки и заботы. Особенно здесь, в этом темном и крайне устрашающим особняке, где просто нужно было найти человека, которому ты мог бы довериться. Шервуд всегда верила в силу командного духа, ведь считала аспект человеческих взаимоотношений одним из самых важных в жизни любого. Она уже не боялась быть одинокой. Эмили была рада оказывать другим помощь и поддержку. Благодаря этому она чувствовала себя такой живой…
На первом этаже было тихо и спокойно, слышался лишь еле уловимый звук механических часов, который ничему не препятствовал. Шервуд, придерживая лоб ладонью, тяжело дышала, пытаясь поскорей дойти до кухни. Сама не понимая, что происходит с её телом, она предположила, что точно заболела какой-то ужасной, неизлечимой и неизведанной для неё болезнью!
Если влюбленность и вовсе может быть болезнью…
Очертания комнаты расплывались, а дыхание постоянно перехватывало от бурлящих внутри ощущений, первостепенную причину которой Эмили пыталась всячески забыть. Её руки потянулись к деревянному шкафу, тщетно пытаясь найти подходящее лекарство. Пальцы щупали и сжимали очертания бутылок, вожделея поскорей осушить их содержание до дна. Потерев замыленные глаза, Эмили чётче разглядела надпись лекарства, и, убедившись, что это то, что ей нужно, откупорила бутылку и поднесла горлышко к носу. Тут же ударил резкий, не очень приятный запах спирта, смешанного с травами и прочими ингредиентами. Недолго думая, Шервуд сделала пару глотков, дав жидкости протечь внутрь. Сморщившись от неожиданных ощущений, та вытерла уголки губ и отложила бутыль в сторону, закрыв глаза. Нужно было дать немного времени, чтобы лекарство могло проявить свои чудодейственные свойства…
От любви ведь невозможно излечиться простыми лекарствами.
Пускай её дыхание становилось спокойней с каждым вздохом, затуманенность разума и неприятное покалывание по всему телу никуда не пропали. Тиканье часов не давало ей покоя. Наверное, нужно дать еще немного времени лекарству…
Совсем немного…
Спустя некоторое время Шервуд почувствовала себя гораздо лучше. Для полной уверенности она выпила стаканчик холодной воды и широко улыбнулась. Эмили где-то прознала, что хороший настрой помогает при некоторых болезнях и улучшает общее состояние. Сделав походку более уверенной, та без особых проблем поднялась по лестнице, светясь от счастья и переполнявших её эмоций. Всё постепенно налаживалось! Её врачебные навыки оказались как нельзя кстати в такой тяжелой и крайне неожиданной ситуации, а значит, все идет к лучшему. Дальше её ожидает лишь светлая полоса, жизнь без осознания того, что в любой момент тебя может убить кто-то из близких людей. Зло существует лишь в этом особняке, а пока есть зло, нужно его устранять. Ясность разума и душевное спокойствие — вот за что она боролась, не покладая рук!
Но какими бы успешными не оказывались её попытки казаться счастливой, внутри таилось горькое ощущение собственной беспомощности перед людскими пороками. Эмили не настолько сильна, чтобы противостоять этому всему в одиночку. Возможно даже она ступит на тропу греха, сама того не подозревая…
Рука тут же обхватила дверную ручку, предоставив вход в её собственный мир, полный пустой надежды и тоски по былым временам.
Пару шагов, и она уже возле постели. Одно движение, и она лежит на ней. Тело расправлено в разные стороны, а вокруг него разложены вещи Луизы, девушки, с которой пришлось слишком рано проститься. Щупая текстуру ткани, разглядывая её детали, Шервуд чувствовала дух Гибсон, её акцент, все детали её прелестной внешности, фактуру шелковистых волос. Она не была просто девушкой, она походила на ангела, ведь по сравнению с остальными девушками Луиза всегда казалась такой неземной, отстраненной и просто далекой. В этом была своя особенность и красота, но в этой красоте не хватало одного — простоты и искренности. Она ощущалась так же фальшиво, как и герои посредственных романчиков, которыми Луиза обожала зачитываться, будучи живой и здоровой. Одному Богу известно, почему девушке нравились подобные истории, лишенные смысла и реалистичности.
После этих крайне интересных раздумий Эмили подобрала книжку и расправила её прямо перед своими глазами, листая страницу за страницей. Шелест бумаги и приятный ветерок, дующий в комнате, веселили и делали обстановку более умиротворенной. Шервуд прыгала от одной главы к другой, умиляясь глупости всего происходящего. Это отражалось даже в диалогах — настолько они были пресные и забавные! Даже юный Эдгар писал более изысканно и интересно, у него самого была простая история про служанку и господина, но самое главное то, как он её преподнес! Право, не каждый писатель так сумеет сыграть на устоявшихся образах, придумав что-то совершенное новое и чудное для большинства читателей. Как жаль, что ему не удалось завершить поэму в срок…
Нотки меланхолии начали читаться в этих сладко-приторных речах, и Эмили на минутку задумалась об истинной ценности подобных произведений, оценив их значимость для Луизы. Ей действительно нравились эти истории, ведь в них не было того пафосного размаха, свойственного большинству классических произведений. В душе она желала простого счастья, такого, как на этих страницах, без неожиданных поворотов, без трагедии, без несчастья. Именно к такой жизни она и стремилась. Именно этих ощущений она искала в этих казалось бы слабых с точки исполнения романчиков. Да и сама Эмили поняла, что ей как ни странно, понравилась история. Она проста, незамысловата, но от этого не менее притягательна. Шервуд тут же помчалась искать главу, на которой остановилась в прошлый раз. То было признание главного героя к его возлюбленной, простой девушки Жанне из крайне бедной и невлиятельной семьи.
Дальше всё произошло достаточно обыденно и просто — после признания последовал поцелуй, а за ним клятва о вечной любви, всё по традициям любовных романов. И Эмили соврала бы, если сказала, будто не представляет на месте главных героев себя и объект собственного воздыхания, пускай она и делает это неосознанно. Сознание само рисует бурные картины без участия его хозяйки, проецируя истинные желания Эмили. Ей была нужна отдушина, возможность пофантазировать без последствий. Но это и пугало её не меньше, чем сам факт столь неожиданного притока чувств к Гилберту…
Она ошибалась, это было нечто большее, чем головная боль. Это была первая любовь, искренняя и настоящая.
Стоит ли ей признаться или держать чувства в секрете? Шервуд точно не знала, и вряд ли найдёт ответ, пока не воплотит один из вариантов в реальность. В книжках можно научиться всему угодно, даже казалось бы любви, но ведь никогда нельзя предугадать, что будет на следующих страницах! О, жизнь и вправду такая тяжёлая штука!
Эмили схватила страницу разъяренными пальцами, тут же скомкав лист. Бумага рвалась под её диким напором, а слёзы капали вниз, промокая все на своем пути. Расплылись буквы, текст лишился читабельности, бумага окончательно потеряла изначальную форму. Всё вело к разрушению, и теперь вместо любви осталось лишь отчаяние.
— Я ненавижу! Ненавижу это чувство! — прошептала Шервуд, сглатывая огромный ком боли, скопившийся в горле.
***
Анна и Эдит сидели в уютной библиотеке, расположившись подле бесконечных полок с книгами. Они были настолько разнообразными, настолько непохожими друг на друга, что кружилась голова. Бейкер сидела рядом и внимательно наблюдала за тем, как её подруга делает записи на листе бумаги. Хотя, на записи они были мало чем похожи. Они скорее походили на чертежи, простые, но такие ясные и точные! Эдит восхищало и то, как прекрасно орудует карандашом её дорогая Анна.
— Это ведь похоже на особняк изнутри? — спросила Верн, проведя рукой по чертежу. На её лице застыло выражение готовности выслушать любое замечание и тут же сделать правки.
— Похоже! Даже не знаю, к чему придраться. — ответила Бейкер, вынув карандаш изо рта Верн.
— Вообще не к чему? Да неужели… — хмыкнула Анна, отползнув назад.
Эдит покрутила карандаш в руке и задумалась еще на какое-то время. Наконец её озарило, и она пририсовала небольшую комнату и лестницу, ведущую к ней. Дело было сделано, и Бейкер уже загордилась своей работой, заставив Анну лишь неловко улыбнуться.
— Ты забыла нарисовать библиотеку, комнату, в которой мы сейчас находимся. — уточнила Эдит, будто без её слов все было недостаточно понятно.
— Точно… Как же я могла забыть! — разочарованно воскликнула Анна, закатив глаза. — Иногда я бываю слишком невнимательной.
— Невозможно помнить всё на свете. Тем более, ты выполнила большую часть, и это заслуживает похвалы. — поддержала подругу Эдит, погладив её по рыжей макушке.
Анна чувствовала себя безумно счастливой, когда слышала похвалу с уст Эдит. Каждое приятное слово ласкало её слух и казалось слаще даже самого мёда. Она была единственной, которой Бейкер доверяла любые секреты и с которой разделяла самые разные переживания.
— Так точно! Я так устала, пока делала схему особняка. Столько комнат для самого разного предназначения. Иногда это восхищает, а иногда сбивает с толку! Если нам нужно придумать план побега, то придется узнать всё, что прямо или косвенно касается этого места, ведь именно так мы найдем выход отсюда. — задумалась Анна, голос которой стал звучать более зрело и серьезно.
Побег из особняка… Они давно это задумывали, но долго откладывали эту идею, не желая её воплощать по тем или иным причинам. В этот раз Анна не стала рассказывать о своем плане кому попало, оставив эти раздумья лишь для себя и Эдит. Девочка научилась держать язык за зубами и не болтать лишнего, что являлось огромным прогрессом для её собственного благополучия. Но и положительных качеств у нее было немало — начиная от живого, проницательного ума и заканчивая энергичностью и стремлением изменить всё в лучшую сторону. Бейкер была очень счастлива разделять и горе и радость с такой замечательной девочкой, как Анна Верн.
— А разве нам не стоит рассказать об этом плане другим? Им ведь тоже надо сбежать, к своим родным и близким, в места, где их ждут и любят. — произнесла Эдит, тоскливо взглянув на изрисованный вдоль и поперёк лист бумаги.
— Нам следует повременить в этим. Не хочу, чтобы Генри что-то унюхал. — прошептала Анна, блеснув разъяренным взглядом.
Эдит сглотнула и смиренно кивнула, нисколечки не возражая против её мудрого решения. Анна взяла лист в руки и расправила его, уткнувшись в бумагу. Намечалась интересная и крайне безумная стратегия, автором которого являлась никто иная, как юная рыжеволосая путешественница, способная горы свернуть ради собственной мечты.
— Ты никогда не задумывалась о том, что здесь могут быть потайные комнаты? — буркнула Анна.
— Что ты сказала? — переспросила Эдит, не расслышав вопроса подруги.
— Как ты думаешь, здесь есть потайные комнаты? — повторила Анна более ясным и четким голосом.
— Не думаю, что они есть. А почему ты спрашиваешь?
Верн отложила карту в сторону, пододвигаясь к Эдит всё ближе и ближе. Её взгляд пробирал до мурашек, она готовилась выдвинуть самую интересную но от того не менее странную гипотезу, в реальность которой Эдит не поверит с первого раза. Что-то беспокоило её с первых дней, как она попала сюда. А что именно, Анна разберется совсем скоро, поделившись собственными наблюдениями с наивной Эдит.
— Разве тебе до сих пор не кажется странным то, что еда появляется буквально ниоткуда? Кто и где её готовит? Как заносит внутрь? — спросила Анна, мучая бедную Эдит кучей расспросов.
— Я не задумывалась об этом. — честно призналась Бейкер, на щеках которой появился румянец от смущения.
— Не задумывалась, значит… А меня это давно беспокоит! Нам нужно найти убежище хозяина особняка, и оно наверняка в этом доме. — твердо предположила Анна, поправив очки.
— Я в этом сомневаюсь, ведь мы бы давно уже его вычислили, будь его комната здесь. Человек он очень скрытный, у него развито мышление и он уж точно не будет промышлять все свои тёмные делишки здесь… Если ты понимаешь о чем я… — возразила Бейкер, осознавая шаткость произнесённых высказываний.
— В твоих словах есть доля правды, но правило о том, что нельзя портить имущество особняка появилось не на ровном месте. Он явно что-то от нас скрывает и не хочет, чтобы мы не нашли вход в его обитель, случайно сломав определенную вещь, будь то дверь, стена или окно. Звучит очень странно и запутанно, но ведь это вполне возможно! — ответила ей Анна, дополнив общее видение ситуации.
— Для начала нам будет нужно лучше узнать характер хозяина. Составить его портрет. Отметить его слабости и достоинства. — произнесла Эдит, выдвинув очень хорошую идею для разрешения тайны.
— Так точно, Эдит! Какая же ты умница, просто нарадоваться тобой не могу! — воскликнула Анна так громко, что казалось, что её услышал весь мир. Она энергично перевернула лист и нагнувшись над бумагой, начала быстро делать записи мыслей, первых пришедших в её голову.
Карандашом она отметила, что Кэмпбелл отличный повар, стратег, хотя вполне возможно, что у него есть помощники. Так же он очень скрытен и имеет некоторые психологические отклонения. Тем не менее, разум у него холодный и он никогда не теряет бдительности. Крайне противоречивая, но от того не менее интересная персона! Сколько загадок витает возле его личности, сколько еще придется узнать о нём во время тщательного анализа вещей, казалось бы специально оставленных на чердаке. Ему доставляет удовольствие от того, что дети начинают играть в детективов и распутывать огромный клубок из неясностей и странных происшествий.
— Мы поняли его настоящего, его натуру, но что им движет? Какого его прошлое? Как он выглядит, в конце концов? Это так же нам поможет в раскрытии тайны. — произнесла Анна, прекратив черкать карандашом.
На её лице уже выступили первые капельки пота, да и сам её образ стал более неряшливым и измотанным, однако от этого она не выглядела несчастной, скорее наоборот, ей было очень интересного заниматься подобными рода делами, где нужно самому искать ответ, собирая огромную картину из маленьких кусочков.