II (2/2)
— Думаю, мы узнаем о нем исходя из дневников, фотографий и прочих вещественных источников. На чердаке столько всего! — воскликнула Эдит, преподав Анне просто отличную идею.
— По рукам! Поднимемся туда прямо сейчас! — решительно произнесла Анна, прислонив руку к сердцу.
Эдит скрутила чертеж дома в удобный рулончик и подобрала карандаш, взяв Анну за руку. Они вышли из библиотеки и направлялись на третий этаж, место, полное ответов на ранее неразрешенные загадки. Предстояла громадная работа, которая требовала внимания и сил. Но Бейкер была готова ко всему. Ничто не способно остановить её перед достижением столь желанной свободы.
***</p>
Стол разрывался от вкусных и невероятно аппетитно выглядящих блюд, манящих не сколько своим запахом, сколько внешним видом, кажущимся таким ярким в столь мрачные деньки, лишенные счастья и радости. Они утоляли не только голод, но и горе, наслаждаясь вкусом пищи словно музыкой или другими видами искусства, так же утонченно и изящно. Они не стеснялись тщательно распробовать её и оттягивать момент. Кто знает, возможно совсем скоро они лишатся даже простого доступа к пище…
Эмили обслуживала всех обедающих, никак не принимаясь за свою порцию. Ей совсем не хотелось есть из-за переполнявших до краев чувств, ведь она была насыщена ими по горло. Девушка лишь смиренно наблюдала за остальными, считывая каждое движение, каждое пророненное слово или простой жест, всё, даже самая незначительная мелочь тот же приковывал её любопытный взгляд. Ей хотелось отвлечься от будоражущих размышлений на что-то совсем обыденное и простое. И ей хотелось верить будто она не обращает никакого внимания то, как же очаровательно ест жареную свинину Гилберт!
Харрис приковывал её взгляд, и она не могла просто молчать дальше. Хотелось поскорей начать разговор, но внутренний голос всё отговаривал Эмили от этой затеи. Когда же звяканье вилок и ножей совсем ей докучило, медсестра не сдержалась и задала любезный вопрос всем присутствующим, попытавшись разогреть их избалованное вкуснейшей едой внимание:
— Как вам обед? Действительно вкусно, не так ли? — спросила она, неестественно и крайне нелепо покачивая головой.
Послышался надменный смешок Генри, после которого взвинченный выходкой аристократа Томас присоединился к разговору:
— Еда и вправду хороша, в целом как обычно. Я безумно рад, что у меня есть возможность питаться так разнообразно и вкусно. Обычно мне приходилось довольствовался помоями. — ответил мальчишка, уплетая вареные овощи за обе щеки. Ел он много и плотно. Шервуд была рада за Томаса, ведь понимала, что такой режим питания лишь пойдет ему на пользу.
— Мне всё нравится… Не могу сказать большего… — томным голосом произнесла Джейн, опустив голову над почти полной тарелкой, откуда были съедены лишь пару кусочков моркови.
— Спасибо за то что накрыла этот стол для нас, Эмили.
Голос Гилберта звучал невероятно нежно и трепетно, так, как не звучал никогда прежде. Циничный, почти пустое выражение лица сменилось на легкую улыбку, способную растопить даже самое черствое сердце. И не сказать, что Харрис пытался произвести впечатление, эта энергия шла от него изнутри и чтобы полностью прочувствовать её, нужно было сосредоточиться на тех чувствах, заложенных между ними. О нет, может она просто преувеличивает и доводит всё до абсурда! Нет ничего такого в простой и крайне любезной благодарности, в ней не было никакого подтекста, так почему щеки Шервуд начинают непроизвольно краснеть? Эмили до сих пор находилась в неведении и не могла оседлать собственные чувства.
— О, мне это ничего не стоит, правда, Гилберт… — смущено ответила она, прикрыв лицо руками.
— Эмили? Ты заболела? — удивился Томас, вскинув бровью.
Шервуд резко обернулась и сдавленно усмехнулась, пытаясь не
проявить внутреннего беспокойства.
— Это точно головная боль! О, как она мне надоела! Совсем недавно у меня разболелась голова, и я приняла дозу лекарства, потом легла и вздремнула, но боль всё равно никуда не прошла! — на одном дыхании восклицала Эмили, не стесняясь приукрашивая события и нагло врать.
Не сказать, что Шервуд была первоклассной актрисой или умела хорошо врать, но Томас поверил ей и не стал задавать лишних вопросов. Возможно лишь потому, что сказанные Эмили слова были правдой лишь наполовину.
— Надеюсь ты сможешь о себе позаботиться. — тревожно произнёс Томас, отхлебнув глоточек чая.
— Конечно смогу. Я же медсестра и многое знаю о болезнях и способах
их лечения. — ответила Эмили, поднеся руки к груди.
— Говоря о болезнях… — после этих слов Томас сделал небольшую паузу, позвякивая по краям чашки серебряным прибором. — Наверное, мне очень повезло, ведь обычно дети из моего класса умирали, не доживая и до двенадцати лет. Диву даешься, сколько болячек можно подцепить в лондонских трущобах!
— Заразу можно подцепить везде, не только в трущобах. — хмыкнула Эмили, поправив мальчика. — Но ты прав, условия жизни играют очень важную роль в благополучии человека. Обеспеченному человеку легко оплатить лечение у лучших врачей, но иногда даже они не способны полностью излечить пациента. От смерти не защищен никто, не бедный, ни богатый. Кому-то везёт больше с здоровьем, а кому-то нет, и с этим ничего не поделаешь… — вздохнула Эмили, пожав плечами.
— Обидно, что такого талантливого парня, как Эдгар обделили здоровьем… Он бы ещё столько всего хорошего написал! — воскликнул Томас, вскинув руками, но увидев внезапно возникший трагизм во взгляде Эмили, опешил.
— Не просто хорошего, а по-настоящему великого! Он бы затмил Диккенса, Байрона и даже Шекспира своим талантом! Бедный мальчик с тяжелой судьбой, как же я по нему скучаю… Каждый раз перечитывая его наработки, восхищаюсь его способностями, но сердце сжимается от ощущения того, что я больше не смогу вновь его увидеть. — произнесла Эмили, ведь Эдгар всё ещё имел огромное значение для неё.
Конечно, попытки приукрасить его талант не возникали на пустом месте, да и сравнения с великими писателями были явно не к месту, Томаса всегда привлекала благодушие Эмили, то, с каким волей она защищала интересы близких ей людей. Она действительно заслуживала гораздо большего уважения со стороны других…
— Каким же славным парнем он был! — Томас попытался поддержать Эмили как мог, заставляя появляться искренние слезы счастья на её лице.
Девушка приложила руку к сердцу. Слова мальчика действительно придали ей некоторых сил. Было тяжело отпустить прошлое и человека, к которому она была так привязана, но с этим ничего не поделаешь. Она смирилась с потерей, но не забыла те прекрасные моменты, проведённые с Эдгаром, его произведения, такие живые и по-настоящему уникальные, его таинственную и тем не менее прекрасную наружность, за которой скрывался ещё более богатый внутренний мир и талантливая душа.
— Мне очень понравилось его произведение, но к сожалению, все оборвалось на самом интересном месте. — начала разговор Эмили, присев рядом с Томасом. — Поэтому я решила почитать столь любимые Луизой французские романы. Тебе что-нибудь о них известно?
— Не думаю. Джейн читала мне только хорошие книги, а не этот бред. — хихикнул Томас, шутливо толкнув Эмили.
Коуэл прекрасно слышала их разговоры и ей неожиданно стало очень приятно от того, что Томас упомянул её старания. Надо же, всё не прошло впустую…
— Я тоже сначала думала, что эти книжки полный бред. Но меня так затянуло! Никогда не читала более интересных книг. — заявила Эмили, поставив Томаса в ступор.
— Серьезно что-ли? Даже я удивлен… — удивился мальчик.
— Могу дать почитать, если хочешь. — предложила Эмили, поправив ободок на голове.
— Мне не интересны эти сопливые страсти. — шутливо отмахнулся Томас, отломав последний кусочек мяса.
Эмили улыбнулась во весь рот и потрепала мальчика по головке, чуть ли не опрокинув его фирменную фуражку. Ей было очень весело проводить время с таким чудесным ребёнком, как Томас!
— Эй! Аккуратней! — восклицал Томас. То ли его действительно увлекли эти шалости, то ли он просто не хотел обижать Эмили, но он не подавал никаких призраков раздраженности.
Спустя некоторое время Шервуд прекратила мучать макушку Томаса и задала более серьезный вопрос:
— Не знаешь, куда подевались Анна и Эдит? Обед почти подошел к концу, а они даже не появились.
Томас вылупил глаза, удивлённо вскинув бровями. Он сам не знал ответа на этот вопрос:
— Может… Они…
Он говорил это таким сдавленным голосом, будто предвещал что-то поистине ужасное. И это было заметно…
— Умерли? — заключил мальчик, сглотнув огромный комок напряжения, скопившийся в горле.
— Что?! — воскликнула Эмили, задрожав от ужаса. — Не может быть!
— Может! Они всегда приходили есть с нами, а сейчас не пришли. Ты же знаешь, как это обычно бывает — если кого-то нет на приеме пищи, он покойник. В данном случае у нас уже две покойницы… — произнес Томас, натянув на испуганное лицо серую, грязную фуражку.
— В один день не может умереть сразу несколько людей, что ты такое говоришь? Давай мы спокойно пообедаем и пойдём их искать? Слово даю, что с ними ничего плохого не случилось. Они обе живы и здоровы. — спокойным голосом отговаривала Томаса Эмиль, пытаясь вселить в него надежду. Но его лицо было таким же печальным и крайне обеспокоенным.
— Совсем скоро увидишь, что с ними произошло на самом деле.