XXIII (2/2)
— Вот бы их остричь! — мечтательно вздохнула Анна, представляя, как избавится от лишних волос, словно от непосильной ноши.
— Отстричь? Длинные волосы это же так женственно и красиво! Многие девушки из кожи вон лезут, чтобы их отрастить, а ты так легко и просто готова от них отделаться? Просто взять в руки ножницы и всё?
Анна взглянула на волосы подруги — каштановые копны были связаны в девичью косу, и они вправду были длинными и очень даже красивыми. А ещё они были слегка волнистыми, и оттуда выбивались мелкие волосинки, такая лёгкая небрежность придавала ещё большего обаяния хозяйке этой роскошной шевелюры.
— Короткие волосы это же так удобно! Пускай я буду походить на мальчика, но что поделать… — Анна уже приготовилась продолжить разговор, пока Эдит не потрепала её за плечо.
— Смотри… — ахнула девочка, пальцем показав на Эмили, всхлипывающей возле двери. Слабо постучав по поверхности кулаками, она сползла вниз, выплакав целый океан горьких слёз.
— Эдгар… Выйди, пожалуйста… Эдгар, как ты там? Я очень за тебя волнуюсь! — причитала она, надеясь, что таким образом ей удастся достучится до родного человека.
Девочки замерли. До этого момента они не понимали всю серьёзность ситуации, хотя как и все, не видели Эдгара целую вечность. Он исчез таинственно и тихо, не рассказав никому о своих планах, чем очень сильно расстроил медсестру, её измученный и ослабевший вид пробирал до мурашек.
— Осторожней! Такими темпами ты сломаешь дверь! — Анна бросилась вперёд, чтобы остановить Эмили, бешено дергающую за дверную ручку.
— Пускай выломаю, тем лучше! — ответила она, отбросив Верн от себя и продолжив это бесполезное движение.
— Правилами особняка запрещено портить имущество, чем бы оно не являлось. — принялась разъяснять Анна, но безуспешно.
— Твари! Жестокие твари! Что они сделали с моим бедным мальчиком! — всхлипывала та, сжимая ноющую от душевной боли грудь.
— Тише, тише… — путешественница попыталась подойти к ней поближе и усмирить будто дикого зверя. — С ним все хорошо! Наверное, просто отдыхает у себя, пишет стихи…
— Нет! Он мёртв! Давно мёртв! — заревела Эмили, потянув дверь на себя и кряхтя при этом, как старый человек.
— Представь, что он не мёртв, а сбежал и выбрался отсюда, к примеру. — Верн любыми способами пыталась успокоить напряженную медсестру.
Шервуд резко повернула голову в её сторону и сжала пальцы, взмахнув ими в воздухе. Пряди передних её волос прилипли к потному лбу, добрая и спокойная медсестра превратилась в пациента клиники душевнобольных.
Она потеряла человеческий облик, превратившись в озлобленное и истеричное существо.
— Эдгар слабый и болезненный мальчик, он бы никогда не выбрался отсюда! Не рассказывай мне сказки! — рявкнула та, вновь отбежав к двери. В ход пошли ноги, и девочка принялась долбить защиту, отбивая дикие удары.
— Тебе следует расслабиться. Помнишь, как ты говорила, насколько важно спокойствие? — сосредоточенным голосом наставила её Анна, надеясь, что та примет правильное решение.
— Спокойствие не поможет Эдгару восстать из мертвых! Мне нужно срочно зайти внутрь и проверить, что же с ним стряслось!
Настрой Шервуд был упёртым, а Верн терпеть не могла настырных людей! Как же надоело её глупое стремление, которое никогда не увенчается успехом при таком жалком раскладе.
— Ты совершаешь глупый и опрометчивый поступок, Эмили. Он обязательно обернётся чем-то ужасным, и мы все поплатимся за твои ошибки! — выкрикнула Анна так громко, что послышался топот шустрых ног, как снизу, так и сверху. Сюда пришли все до единого, даже Томас и Генри соизволили принять участие в этом балагане. Все присутствующие, кроме этих двоих вылупили глаза и раскрыли рты, ахая и охая через каждый диалог Анны. Сейчас они будто пытались перекричать друг друга, и к большому сожалению, безуспешно. Всё, что они слышали, так это поток истеричных слов, выплескивавшиеся изо ртов девочек густой белой пеной. Эдит побоялась, что они уже начнут грызть друг другу глотки, забив противницу до полусмерти, конечно же, такой исход был очень и очень далёк от реальности, но смотрелся вполне себе гармонично, учитывая бурлящий гнев в их сердцах.
— Сейчас я сломаю дверь! Сломаю дверь! — верещала Эмили, повторяя одно и то же словосочетание через раз, будто так оно звучало бы более устрашающе. — Несите всё что угодно! Всё, что способно сломать эту чёртову дверь!
Она продолжала биться головой об поверхность, рыча от кишащего в ней упорства. Шервуд походила на быка, который заметил перед собой красную тряпку, а эта дверь была матадором, соблазняющий животное своими дерзкими и надутыми движениями.
— С таким раскладом она размажет мозги, но никак не сломает дверь. — пожал плечами Гилберт, но никто не обратил внимания на его очевидное замечание.
— Да ну тебя, Эмили! Черт с тобой! Забей себя до смерти, только перестань спорить со мной, злая напыщенная стерва! — закричала Анна что есть мочи, яростно затопав ногами. Все присутвующие чуть разом не оглохли от её звонкого голоса. Будь бы они стеклянными фигурами, тут бы разбились, оставив после себя тысячи мелких осколков.
— Вот это голос! — ахнул Гилберт, заткнув уши пальцами. — С таким сильным криком на корабле уж точно будет дисциплина и порядок!
— Это будет только тогда, когда к женщинам перестанут относится предвзято, но боюсь, что я не доживу до этого времени! — воскликнул в ответ малыш Томас, тут же получив удар под затылок от Генри.
Эту дикую какофонию, состоящую из криков, воплей, напыщенных восклицаний и визга, можно было услышать за километры. Узники на месте происшествия сжимались от волны звука, наносящей прямые и точные попадания по их неподготовленным ушам. Постепенно этот гул стихал, но не потому, что все решили замолчать, а потому, что все уже лишились дара слуха и находились на грани глухоты. Эмили отошла от двери, поменяв направление движения. Она пробилась вперёд, отталкивая всех, кто находился на её пути. Медсестра с грохотом спустилась по лестнице и с таким же резким и громким звуком поднялась наверх. В руке она крепко сжимала кочергу, и её ладони были знатно испачканы сажей. Ребята разошлись по сторонам, с ужасающим визгом застав то, как яростно Шервуд взмахивает своим орудием убийства. Кочерга издала звук, нечто вроде длинного и протяжного «вжууууух», прорезающего воздух, словно шипящий шмель. Её острие наконец воткнулось в дверь, а деревянные щепки выглядывали из под маленького отверстия. Но это было только начало… Эмили продолжила бить по двери, выламывая в ней дыру. Кочерга стачивалась, с каждым новом ударом, теряя прошлую силу, но сделанного было вполне достаточно — Шервуд ударила кулаком по ослабевшим областям возле дыры, в которой уже виднелась лишь малая часть комнаты. На её костяшках появились первые заусенцы, капельки крови и разорванная кожица. Второй удар. Грубые остатки двери посыпались на пол. Последствия стали более тяжёлыми. Она начала ярче чувствовать эту боль. Третий удар, проем становится достаточно широким, чтобы без проблем впихнуть туда раненую руку. Она наконец чувствует дверную ручку где-то в свободном пространстве и дергает за неё. Дверь наконец открыта, и преждевременному ликованию Эмили нет конца. Но то, что она увидела внутри, повергло её в шок. Зрачки уменьшились в несколько раз, кочерга упала на пол, издав оглушительный рокот.