XIX (2/2)
Она никогда не будет полностью свободна. Её жизнь всегда будет зависеть от благополучия других.
— Прости меня, Эдит. Я не знала, что мои слова могли бы так сильно задеть тебя… — извинилась Анна, вытерев наступившие слёзы с её веснушчатого лица. — Правда, я не хочу видеть тебя несчастной.
Девочка уткнулась в её плоскую грудь, шмыгнув носом. Она наконец почувствовала себя чуть лучше. Может, Анна и не желала ей зла, по крайней мере, Эдит хотелось верить в такой исход событий…
На такой противоречивой ноте и закончились девичьи размышления о мальчишках, человеческом бытие и лимонных цукатах. Они сели на удобный диван в свободной и просторной комнате, освещённой солнечным светом. В ней было пустовато — парочка диванов по углам да ковры ручной работы на деревянном полу. Зато здесь было уютно и тихо, и никакая лишняя мебель не закрывала взор на ясное небо, пускай и наполовину закрытое железными прутьями решетки. Луизе нравилось смотреть, как медленно плывут по горизонту облака, а Эмили лучезарно улыбалась, развалившись на мягком диване. Анна и Эдит склеивали разбитые осколки их дружбы клеем компромиссов и дружеской поддержки. Когда все насытились своими глупыми занятиями, тут же назрела новая тема для разговора, и Анна раскрыла свой ненасытный до говора рот, принявшись обсуждать наболевшее:
— Как же мне надоели выходки Генри! Человека, отвратительней него, вряд ли сыщешь на всём белом свете! — Анна прервалась, оглядев всех присутствующих. — Ну и конечно, меня очень раздражало поведение Алисы, к тому же, вся её кровавая предыстория никак не вяжется с милой наружностью и детскими манерами…
— Я ожидала от неё всего, но чтобы в итоге она оказалась жестокой убийцей, никогда. — произнесла Эдит, опустив взор на блестящую обувь.
— Может, Алиса и Генри на самом деле состоят в кровном родстве? Посудите сами — они будто из одного теста слеплены: блондинистые волосы, странные ухмылочки и ужасные замыслы. Кажется, Джейн что-то скрывает. — предположила Анна, прикусив нижнюю губу.
— Наврядли. Судьба у них разная, и на каждую их схожесть найдётся десяток различий. Не стоит выдумывать что-то от скуки. — Эдит разбила все её предположения в пух и прах, откинув столь странную и неправдоподобную теорию.
Луиза задрожала, прижав руки к груди. У неё перехватывало дыхание, и девушка пыталась начать историю, отбросив из головы неприятные, калечащие воспоминания, пугающие своей откровенностью.
— Генри гораздо чудовищней Алисы. Девочка держала монстра в себе, Ульямс же, не стесняется выпускать его наружу и откровенно играет на наших чувствах, заставляя открыто презирать и ненавидеть его. — её голосок прерывался небольшими всхлипываниями, она тревожно потирала костяшки бледных пальчиков. — Буквально несколько дней назад мне пришлось вытерпеть нечто ужасное. Генри прижал меня к стенке, воспользовавшись моей беззащитностью и хрупкостью. Он шептал мне самые лестные слова, говорил, какая я красивая и невероятно привлекательная, мне было страшно, но я будто полностью поддалась его чарам, не оказывав должного сопротивления. Он посчитал, что всё взаимно и подняв мой подбородок, отметил всю красоту моих прелестных глаз. Я отлично чувствовала его дыхание, прерывистое и ненасытное, если бы не прошедшая мимо Эдит, всё могло обернуться трагедией, случилось бы нечто ужасное, мерзкое, отвратительное…
Слёзы, стекавшие из её больших и грустных глаз, капали на пурпурную ткань платья, образуя большие мокрые пятна. Она сжимала складки юбки, подвизгивая от ужасного воспоминания. По осквернённому телу прошлись мурашки, запотели ладони. Девочки тут же поближе пододвинулись к пострадавшей, окружив её заботой и поддержкой. Они приобнимывали её худое лицо, вытирали слёзы мокрыми от напряжения руками и крепко обнимали. Они хором проклинали действия Генри, желая ему жестокой участи. Когда-нибудь они общими силами избавятся от назойливого сладострастника, выгнав его пинками за порог. Справедливость обязательно восторжествует, пускай и в грешном, богомерзком, никому не нужном особняке.
«Такая прекрасная девушка, как Луиза, не должна страдать…» — подумала про себя Эдит, в суматохе разминая застывшие от ужаса пальцы.
Не родись красивой, а родись счастливой.
***</p>
За обедом собрались все, кроме Эдгара, Джейн и Томаса. Стол ломился от угощений — впервые за долгое время на нем появился пирог — малиновый, именно такой, какой Эдит просто обожала. Анна, держа на подносе вилки и ножи, внимательно распределяла их между детьми, чтобы всем досталось всего поровну. В чашки был налит горячий фруктовый чай, и все с большим удовольствием наслаждались главным блюдом в виде свиных ножек и закуской (сэндвичи с лососем), прежде чем приступить к сладкому.
Бейкер не очень понравилось, что целых три места пустуют, и, кажется, никто кроме неё не обращал на это внимания, правда, иногда во взгляде у Эмили прослеживалась тревога.
— Убери мясо. Джейн его не терпит. — произнесла Шервуд, вспомнив новую пищевую привычку Коуэл.
— Неужели? Какая интересная новость… — вылупила глаза Анна, быстренько убрав тарелку.
Медсестра сидела, словно солдат, ни разу не сгорбив спину. Она старалась быть всем примером, внимательным, благородным и великодушным. Ей хотелось вынести за порог всю грязь и пошлость, оставив внутри человечность и отзывчивость. Их настрой отпугнёт организаторов игры, и они прекратят это зрелище, выпустив всех на волю. Им просто не хватает Божьего света в жизни, вот и бесятся от накопившейся злости и зависти. Девочка сомкнула губы в трубочку, начав читать молитву, только потом притронувшись к еде…
Сначала никто и не собирался обращать на это внимания, но все же пришлось, уж слишком знаковым выглядело это событие в глазах смотрящего. По лестнице в сопровождении Джейн спускался красивый и благородный мальчик с гордой осанкой. Его золотистые волосы были зачёсаны назад, на нем был костюмчик, слегка нелепый, но сидел он на нем отлично — пускай и при свете керосиновых ламп виднелась дешевизна ткани. Никто не понял, кто к ним спустился, все в предвкушении потирали уставшие глаза, спуская подобное на простой поток разбушевавшейся фантазии.
К сожалению или к счастью, это была не фантазия. Все присутствующие убедились в этом, услышав до боли знакомый голос:
— Здравствуйте, дамы и господа. Желаю вам приятного аппетита и приятного вечера. — благородно произнёс тот свою первую речь, тут же устремив взгляд на счастливое лицо Джейн.
Мальчик спокойно уселся на собственное место, подложил вниз салфетку и разложил столовые приборы по всем правилам этикета. Гилберт, сидящий рядом, чуть ли не подавился горячим чаем, неужели это тот самый Томас, которого он знал все это непродолжительное время?…
— Приятного аппетита, господин Харрис. Сегодня славная погодка, не так ли? — в искусственной манере спросил тот, взглянув на парня тупорылым взглядом.
— Ну к черту… — фыркнул тот, всеми силами стараясь не вступать с «аристократом» в зрительный контакт.
Томас не сказал ему ничего в ответ, принявшись аккуратными движениями разрезать свиную ножку. Получалось у него неплохо,
и Генри еле сдерживал наступавший смех: уж очень напыщенными казались его попытки смыть с себя нищую сущность. Вода смыла уличную грязь и сажу, но никак не его ничтожное происхождение. Ульямс поднял левую бровь, расплывшись в улыбке.
— Приятно с вами познакомиться, Томас… — Генри намеренно растягивал паузу, ожидая выдуманной фамилии.
— Смит. Томас Смит. — ответил тот, приподняв взгляд. — Имею честь разговаривать с таким человеком, как вы, Генри Ульямс.
Казалось, что юноше приносит огромное удовольствие наслаждаться его нелепыми фразочками, приправленными любезностями и этическими принципами. Он то знал, что настоящие аристократы в тайне бранятся, как последние сапожники лишь для того, чтобы описать всё то буйство красок, находящихся внутри.
— Так держать, Господин Смит! Я рад, что вы вступили в наши ряды, и после обеда я жду вас в своей комнате. Буду учить вас манерам высшего общества… — протянул он, приподняв цилиндр.
Сердце Джейн прищемило от страха. Случилось то, чего она боялась на самом деле. Она знала, что никогда не стоит принимать помощь от отпетого негодяя. Она надеялась, что в Томасе осталась хоть частичка разума и раз за разом повторяла «не соглашайся, мой милый братишка, не соглашайся…»
— Я принимаю ваше приглашение, Господин Ульямс. Можете уточнить время? — спросил тот, галантно приподняв взгляд.
— Когда вам будет угодно, сэр. — усмехнулся Генри.