X (1/2)
Стояла мёртвая тишина, которую разбавляли лишь вздохи и выдохи поднимающихся наверх девушек. Гилберт все же решился пойти за ними, ведь не хотел показаться изгоем в первый же день их встречи. Эта лестница, этот коридор казались ему до жути знакомыми, чувство дежавю измотало мальчика настолько, что он уже перестал вникать в смысл произнесённых Эмили слов. Слышалось лишь что-то вроде «ну да, конечно, ага, наверняка» и прочий бред сумасшедшего. Не нравилась ему эта манера речи — пустая и глупая.
— Гилберт, а ты откуда? — спросила Анна, развеяв мысли юноши.
— И зачем тебе это знать? — фыркнул Харрис, скрестив руки у пышной груди.
— Не выглядишь, как лондонец. Мне, как заядлой путешественнице легко различить. — хихикнула Верн, поправив очки.
— Я из Америки. Штат Миссисипи. Довольна, самолюбивая малявка? — ответил Гилберт, затопав ещё грубее.
— Ясно, ясно… Тяжело наверно, оправляться после событий ужасной войны? — спросила Верн, вспоминая Гражданскую войну, о которой была наслышана вдоволь.
Харрис остановился, замерев на месте. Они уже стояли возле помеченных номерами дверей, места, в котором дети и подростки отдыхали от тревожных мыслей и общества. Слова Анны будто задели за живое, выстрелив дулом револьвера в голову. Даже прошедшая сквозь тело свинцовая пуля не сравнится с ужасными воспоминаниями, мучающими Гилберта ещё с давних времён…
Харрис потерял отца, а его мать — мужа и кормильца семьи. Естественно, оставаться в горячей точке было опасно для жизни, поэтому семья Харрисов мигом эмигрировала обратно в Лондон, к радушному дядюшке, который был не прочь принять бедствующую семью под свою крышу. Он старался вкусно кормить своего племянника, покупал ему лучшую одежду и с особым интересом поддерживал его стремление к изучению природы и её законам, пока мать нанималась кухаркой к зажиточным аристократам. Эта молодая наука нуждалась в юных умах подобно Гилберту, которого уже должны были зачислить в один из лучших университетов Лондона, история была такова: вот, будущий просветитель человечества бежит по лужицам, изо всех сил пытаясь добежать до дверей университета для того, чтобы не опоздать на экзамен. Его пухлое тело не давало быстро бежать и естественно, Гилберт очень сильно уставал от физических нагрузок. Вокруг проходили такие же студенты, опаздывающие в зал судьбы, способный изменить их жизнь полностью, повернуть её на сто восемьдесят градусов, с головы до пят погрузив в течение жизни, то медленное, то быстрое, иногда этой был маленький ручеёк, а иногда — бурная река, в которой запросто можно утонуть, без малейшего шанса на спасение. Харрис старался не обращать внимания на недомогание, старался не задумываться о еде и питье, но как только он учуял приятный запах булочек, тут же потерял голову. Этот шлейф из наслаждения манил за собой, и Гилберт, словно очарованный, поплёлся за ним, забыв про судьбоносный экзамен. Уже послышался звон колокола, предвещающий начало испытания. Улочки становились все уже и темнее, а запах — всё ярче и сильнее. Харрис уже представлял очертания заветного булочного изделия, его аппетитную, золотую корочку с семечками сверху, а внутри — вкуснейший ягодный джем, без разницы, что там окажется — Гилберту нравилось всё, начиная от малины и заканчивая смородиной, но мысли о начинке тут же прервались смрадным зловонием лондонских закоулков, и тут же изчес этот ангельский запах булочной, сменив настроение на противоположное. Юноша почувствовал, как кто-то сзади сильно ударил его по голове, а потом он оказался здесь… Воспоминания были смутными, но последовательными, поэтому не составило труда найти в этих событиях какую-никакую логику, но вместо тёплой домашней кровати его ожидала мокрая трава, мрачный особняк и эта медсестричка, взявшаяся непонятно откуда. Странная какая-то, улыбается постоянно, кланяется и пытается выглядеть миленькой и хорошенькой. Не нравилось это все Гилберту, это глупая и пошлая манера поведения.
— Не суй свой любопытный нос в чужие дела. Это очень грубо. — произнёс Гилберт, сморщив лицо.
— Прости… — тут же извинилась Верн, уже ругая саму себя за излишнюю болтливость.
Эмили с особым любопытством осмотрела двери, пройдясь по их поверхности рукой. Ничего примечательного, обычное дерево. Медсестре понравилось, что комнат семь, а значит, будет гораздо больше свободного пространства для изучения и личного покоя!
— Спален не хватает. Вам придётся делить комнату с кем-нибудь из нас. — вздохнула Эдит, вздребзги разрушив ожидания новенькой.
— Жаль… — вздохнула Шервуд, рассматривая очаровательные веснушки Бейкер. — А тебе не хотелось бы жить рядом со мной, а, Эдит?
Дочь пекаря задумалась, отойдя назад. Заскрипели половицы, дунул холодный ветерок. Только-только ей удалось обрадоваться полной свободе, как на горизонте появилась отличная возможность загубить ей всё. Ух, как же Эдит не нравилось спать в одной душной комнате с тремя сёстрами! Конечно, Эмили всего лишь одна, но разницы это не меняет: все равно будет негде разгуляться.
— Не хочешь стать моей соседкой? — улыбнулась Анна, тут же открыв дверь в собственную комнату. Шервуд лицезрела карты мира, атласы и всё такое прочее, удивляясь такому масштабу вещей. Нашлось местечко и для компаса, и для чертежных инструментов, не комната в мрачном особнячке, а целая каюта капитана!
— Какая красота! — сложив руки у груди, восхищённо произнесла Эмили.
— Спасибо. — поблагодарила её Анна, усевшись на удобного вида кровать.
— Буду спать на полу, обещаю, что не займу много места, Мисс Верн. — произнесла медсестра, сделав уважительный поклон.
Эдит с облегчением вздохнула, осознав то, что она избежала столь пугающей участи. Вытерев пот со лба, девочка взглянула на Гилберта, бубнящего что-то себе под нос.
— А ты где жить будешь? — спросила Бейкер у хмурого юноши.
— Да хоть на улице. Отстань.
Харрис произнёс это грубо, цинично и мрачно, будто пытаясь отогнать девчушку от себя. Бейкер не была из тех, кто лезла к другим с расспросами, поэтому пожала плечами и тихо ушла в свою комнату, закрыв дверь на замок.
И тут-то Гилберту стало как-то не по себе… Несмотря на кажущуюся невозмутимость, холодный пот, стекающий с лица выдавал его с потрохами. Будем честны, Харрис обожал комфорт, и был бы непрочь того, чтобы полежать в тёпленькой кроватке. Он все ещё чувствовал прилипшую к телу ткань, мокрую и неприятную, от которой становилось совсем не по себе. Сжав коленные чашки, тот фыркнул, поднявшись с лестницы, на которую очень удобно уселся пару минут назад. Кулак сам потянулся к двери, и юноша инстинктивно постучал по ней, совсем забыв про то, что в комнате может оказаться девушка… Какая же неловкая и глупая ситуация получится!
Тук тук… Ничего. Вторая попытка. Тук тук?..
За засовом двери все же послышались какие-никакие шаги. Слава… удаче, что за стеной есть живой человек. Приятный подарок судьбы, как никак, и Гилберт был безумно этому рад. Наконец дверь отворилась, и в его проёме Харрис увидел черты лица маленького мальчика, мокрого и раскрасневшегося — выглядел он измотанней Гилберта и Эмили вместе взятых, это уж точно. Грязные, сальные волосы покрыты бесвкусной фуражкой, на лице то ли веснушки, то ли грязь, придающая серости его лицу. Да вообще не поймёшь, кто стоит перед тобой — малец или старый пень? Что вообще из себя представляют жители этого чудаковатого особняка?
— Ты кто вообще такой? — сглотнув слёзы, воскликнул мальчик, уже норовясь прихлопнуть дверь, да отогнать этого незнакомца куда подальше.
Гилберт тут же ухватил боковую сторону пухлыми пальцами, отодвинув его к себе. Теперь видна пустая комната, незаправленная постель, пыль и мусор вокруг. Всё выглядело как домашняя берлога затворника, человека, запустившего себя настолько, что даже страшно рядом с ним стоять. Харрис поморщился, сглотнув слюну, пытаясь найти подходящие слова:
— Я тот, кого знают как Гилберт Харрис. Большего тебе и не нужно. — сухо ответил юноша, явно разозлив мальчика.
— А вот и нужно, иначе, проваливай из моей комнаты! — чуть ли не в слезах взвыл мальчик, всеми силами пытаясь закрыть эту чёртову дверь.
— Тише, тише… — перебил его Гилберт, взглянув на бедняка большими и умными глазами. — Я новенький в этом особняке, и мне нужно, чтобы кто-то разделил со мной комнату. Уж поверь, лучшего соседа, чем я, тебе не найти.
Мальчик, фыркнув и закатив глаза, раскрыл дверь ещё шире. Он будто боялся показаться отпетым хулиганом в глазах у гостя, поэтому, пошёл на уступки. У него был такой же бурный характер, как и у Гилберта, они оба имели похожие взгляды но всё же, потихоньку начинали недолюбливать друг друга с каждой произнесённой фразой, пугая соперника выпученными глазами.
— Располагайся. — вздохнул малец, прыгнув на большую и удобную кровать. Гилберт даже мечтать о такой не смел — сам виноват, что пришёл в этот особняк позже всех. Но сдаваться и расстраиваться пока не собирался, договариваться он умел уж очень хорошо, настолько, что мог убедить любого упрямца. Нужно лишь желание и время для исполнения этого плана.
Харрис подыскал удобное местечко уже представляя, как расстилает на нем покрывало для будущего спального места. На тумбе будут его личные вещи, а в шкафу — немногочисленная одежда, правда, на Гилберте всё ещё было это мокрое склизкое тряпьё.
— Вещи найти не можешь? — пожав плечами, спросил мальчик.
— Не могу… а у меня столько всего было! Эх, какое добро пропало! — воскликнул Гилберт, топнув ногой.
— Эй ты, новенький. Меня Томас зовут. Без фамилии, просто Томас. И не вздумай назвать меня Томом, терпеть не могу эту кличку, не хочу звучать, как плешивый кот. — произнёс бывалый, натянув фуражку на лицо.
Томас… какое глупое и простое имечко… не то что Гилберт — звучит гордо и главное, красиво, Харрис был просто без ума от своего имени, поэтому пустая болтовня мальчишки лишь рассмешила его ещё сильнее.
— Я не хочу разговаривать с тобой. — сразу произнёс Томас, тоскливо вздохнув. Он звучал таким усталым и изнеможённым, Гилберту даже показалось, что мальчик отрубится через пару минут. Может, оно и к лучшему… Харрис лишь прижался к боковой стороне кровати — холодной и не очень приятной, он даже чувствовал, как прутья оставляют след на его коже, пусть и через ткань, но это чувство было каким-то приятным и новым, и именно этого так не хватало заблудшему Гилберту. Нужно совсем немного времени, чтобы здесь приспособиться, ну а дальше все пойдёт по наклонной.
С такими мыслями Харрис закрыл глаза, задремав. Усталость организма не давала долго о себе знать до последнего момента, который наконец наступил…