VI (2/2)

Коуэл-старшая вздохнула, остановившись. Она уверенно стояла на ногах, внимательно рассматривая мокрую простынь под мальчиком. Да уж, слез он пролил достаточно…

— Алиса очень странная девочка. Не бери в голову её слова, даже если они могут очень сильно ранить. Будь выше неё, хорошо?

Томас поднял взгляд, увидев небольшую улыбку на лице Джейн. Кажется, морально поддержка нуждающихся людей только шла ей на пользу — она становилась в несколько раз счастливее, а мешки под глазами становились всё менее заметными с каждой секундой. Коуэл-старшая достала из под воротничка медный кулон, на котором красовался овал с выжженной буквой «J». Томас с удивлением замер, рассматривая украшение. Кажется, оно многое значило для её владелицы.

— Это наш с Алисой парный кулон. На Рождество нам подарили эту прекрасную возможность связать наши семейные узы. Мне тогда было восемь, а Алисе пять… — с особым трепетом произнесла Джейн, разглаживая поблёскивающую на свете поверхность.

Мысли о прошлом доме витали одни за другим, образуя цепочку из самых разных событий — так и хороших, так и плохих. Джейн была прикована к этому прошлому, иногда стыдилась или боялась его, но не могла ничего сделать. Пока там была Алиса, всё было таким чудным, но в то же время необыкновенным… Но кое-что все же оттолкнуло Джейн от будущих размышлений о доме, заставив девушку сжать кулон в кулаке, а после спрятать его обратно.

— Если мы отсюда выберемся, то я дам тебе этот кулон, как амулет для притягивания удачи. — произнесла Коуэл, наполняя мальчика решимостью. — Можешь всегда рассчитывать на мою помощь, если хочешь, я буду для тебя твоей старшей сестрой.

Сестра… это слово звучало так чуждо и странно, оно словно вертелось и постепенно растягивалось у Томаса на языке, образуя кашу из бессмысленных звуков. А какого это — обращаться к родне за помощью? Походу, ему медленно придётся привыкать с незнакомой его обстановкой, искать разные пути для решения собственных проблем. Рано или поздно все заточенные здесь дети станут для него новой семьей, пусть раньше у Томаса её и не было.

— Хорошо, сестрица Джейн. — произнёс Томас. Наконец в его голосе послышались нотки радости.

Коуэл улыбнулась ему в ответ, медленно, словно лебедь проплыв по полу. Она исчезла за дверью, слегка прикрыв её за собой для того, чтобы не потревожить Томаса. Её простенькое, ничем не примечательное личико освещали солнечные лучи, особенно ярко выделяя парочку родинок возле уголка рта. Поправив хвостик, та спокойно спустилась вниз по лестнице, намереваясь прогуляться на улице, насладиться пением птиц, свежим воздухом и зелёным окружением, в конце концов. Когда ещё ей удастся посмотреть на эту красоту?

Однако всё не было так радужно, как предполагала сестрица Джейн. Другая сестрица, дрянная девчонка Алиса по ту сторону двери нагло подслушивали всё её разговоры с Томасом, сгорая от зависти и злости. Ей что, одной сестры не хватает? Зачем нужно было втираться в доверие к этому отвратительному бедняку, наверняка ковырявшимся в носу в этот момент. Фу! Коуэл-младшая аж поморщилась, скривив своё ангельское личико до такой степени, пока оно не стало похоже на выплюнутый изюм. Джейн предательница, и Алиса никогда не простит ей этот поступок. Она добьётся того, чтобы Томас приполз к ней на коленях и просил извинения до тех пор, пока из него вся дурь не выбьется!

Алиса сжала розовые кулачки. Джейн была её смыслом жизни, её главным авторитетом и кумиром. Ну почему она поступает именно так в этот момент? Зачем она выставила её в плохом свете перед незнакомцем? Разве это красиво, разве нормально так унижать младшую сестренку? Они же всегда были как ни разлей вода, а тут в игру вмешалась лишняя фигура, она сдвинет Алису с шахматной доски, оставив ни с чем.

Страшно оставаться третьим лишним. Джейн ещё за это поплатиться…

***</p>

Взгляд Эдит пробегался по аккуратно выведенным чернилами строчкам, написанными руками юного поэта. Её так увлекла новая поэма, что первая глава была прочитана сразу же. Так как Бейкер не была шибко образованной и умной девушкой, и упаси господь литературным критиком, ей очень понравилось содержание работы и если честно, она даже не заметила каких-либо ошибок. Эдгар от предвкушения следил за мимикой подруги, пытаясь вычитать в ней восторг или удивление.

— Идея банальная, куча ошибок, никакого развития героев, пресные описания! Я обречён! — взвыл Бронте, выхватив лист из рук Эдит, чуть ли не изрезав её руки краешком пергамента.

Эдит знала, что творцы всегда относятся скептично к своим произведениям, находя их недостаточно шедевральными. Они всегда ставят себе невероятно высокую планку, равняясь на великих мастеров. Когда же они поймут, что обычный читатель, такой непутевый человека из среднего сословия вроде Эдит, не будет искать ошибки, исправлять смысл некоторых предложений или вовсе, критиковать плоских, как лист бумаги персонажей. Он просто будет наслаждаться живым слогом, интересными и забавными ситуациями и диалогами… Разве это не важно в книге? А смысл и грамотность произведения уходила на второй план, Эдит это особо не беспокоило.

— Ты чего? — Бейкер тут же выхватила из рук Эдгара заветный лист, уже успевший хорошенько смяться. — Как по мне, очень достойное произведение!

Эдит раскрыла поэму своего друга, вновь увидев те самые записи. Что-то её все же забеспокоило в тексте, что-то будто выбивалось из общего контекста, делая текст невероятно нелепым… Кажется, Бейкер наконец поняла, в чем была проблема.

— Эдит. — произнесла дочь пекаря. — Мои глаза мозолит это имя. На твоём месте, я бы выбрала другое.

Бронте сильнее прижался к лестничной ступени, явно смутившись. Он начал теребить воротник, словно пытаясь успокоить себя после замечания девушки. Эдгар засмущался и покраснел, и это особенно сильно было заметно на его бледном, словно скатерть в столовой лице. С ним точно всё в порядке?

— Тебе не нравится это имя? — спросил поэт, вылупившись на девушку карими глазами. — Оно же отлично подходит для моей поэмы!

— Как раз таки нравится, но учитывая характер твоей главной героини, ей бы подошло более нежное и изысканное имя. — ответила Эдит, приложив палец к уголку рта.

Её лицо слегка сморщилось, но не сильно, как у Алисы — были просто видны все процессы умственной работы. Она явно старалась вспомнить подходящие имена, взятые либо из реальной жизни, либо из книг, которые ей изредка удалось читать в тайне от матери, ведь для неё существовали только две книги — книги рецептов и домоводства и Библия, другие варианты не рассматривались. Мать частенько говорила, что в современных книгах много пошлостей и глупостей, не предназначенных для юного ума Эдит. Она старалась тщательно подбирать литературу для своей малышки.

— Что на счёт Эбигейл? Как по мне, замечательное имя! — спустя несколько минут раздумий воскликнула Бейкер.

— Эбигейл… — мечтательно вздохнул Эдгар, словно связывая приятные моменты из своей жизни с этим именем.

Юный поэт романтично прижал к груди лист со стихами, представляя, как в своей комнате продолжает писать будущие главы, как его ждёт прекрасное будущее, как ему удастся наконец победить болезнь и стать известным не только в Англии, но и во всем мире!

Эдгар резко закашлял, мучаясь от небольшого жара, прошедшему по телу. Он кашлял так сильно и интенсивно, что иногда казалось, что ещё чуть чуть — и он выхаркает всё лёгкие. Слава Богу, обошлось. Бронте остался жив и здоров, готовясь вновь обсуждать произведение, которое он любил так же сильно, как родное дитя.

— Ух, какой кашель! Может, тебе стоит хорошенько отлежаться? — предложила Эдит, вновь повернувшись в сторону Эдгара.

— Этим я и займусь в своей комнате. Я учту твои замечания, Эдит. Осталось только придумать название… — задумался поэт, почесав затылок.

— Отдохни. Хорошие мысли всегда приходят на свежую голову! — подбодрила его Эдит, лучезарно улыбнувшись. Эдгар на ее глазах стал в сто раз счастливее.

— Спасибо… — прохрипел Бронте, пригладив чёрные, словно смоль волосы холодными руками.

Между сидящей на лестнице парочкой пробежала фигура Алисы, стремительно и резко устремившеяся к выходу. Она оставляла за собой шлейф из холодного воздуха, обронив несколько золотистых волосков.

Эдгар и Эдит даже толком не смогли рассмотреть её лицо, в тот момент она казалась лишь цветным пятном без видимых деталей.

— Куда она так торопиться? — спросила дочь пекаря, вскинув бровь.

Эдгар лишь пожал плечами, не зная, что ответить.