V (1/2)
Эдит крепко спала, накрыв уставшее и ноющее от боли тело тёплым пледом. Кровать, на удивление, была мягкой и к тому же, Бейкер не проваливалась вниз под собственным весом, чему девочка была очень рада. Редко удавалось спать на чем-то настолько приятным на ощупь — дочь пекаря довольствовалось обычной железной кроватью, жутко скрипящей по ночам, к тому же, иногда приходилось делить её с сёстрами, когда например, не хватало спальных мест. Когда-то Бейкер, как и все дети среднего и низшего класса, осуждала богачей и считала их самыми мерзкими людьми, но сейчас она наконец поняла, что не смеет осуждать людей, ставящих свой комфорт превыше всего.
Ей снился чудесный сон, сон, где она была главной героиней своей собственной истории. Вот она с решительным настроем пробирается сквозь колючие кустарники, нисколечко не боясь испортить своё любимое желтое платье. Сапоги медленно, но уверенно пачкались пылью и грязью, теряя прошлый блеск. Эдит уверенно держалась, старалась пройти через собственный страх, а всё для того, чтобы наконец попасть к семье, вновь увидеть тёплую улыбку матери, почувствовать её нежные объятия, выслушать слова поддержки в столь важный для неё момент… Бейкер будто вновь попала в рай, в место, где всё хорошо, где нет лжи, лицемерия и зла, где каждый член семьи любит и уважает друг друга. Разве это не идеальный пример семьи, коих очень мало на белом свете, в котором нет места душевности.
Собственное мировоззрение поменялось в противоположном направлении. Эдит запуталась, она не понимала, чего она сама хочет. Мол, что лучше — жизнь в богатстве, достатке и тепле, но без
милосердия или доброты, или же простое существование без доступа к благам цивилизации. Обычно, Эдит не задумывалась над подобными вопросами, родители обсуждали будущее замужество дочери (пускай и в столь раннем возрасте), а не бытие и смысл жизни.
На этой противоречивой ноте девочка, ищущая смысл везде, где только можно, встала, потерев заспанные глаза. Вокруг было темно и тихо, за окном уже слышалось стрекотание сверчков. Наконец воцарилась ночь, покрыв небо тёмным полотном. Бейкер слегка удивилась такой перемене, неужели она проспала целый вечер? Неужели пропустила ужин, где жители особняка наверняка обсуждали всё самое интересное?
В комнате всё ещё царил хаос. Эдит вздохнула, нащупав атлас в темноте. Отодвинув его к краю кровати, девочка попыталась свыкнуться с темнотой, расставив руки в стороны. Она чувствовала лишь воздух, ласкающий уставшее тело, несмотря на то, что комната была маленькой. Уверенно встав, та пару раз повернулась вокруг своей оси, заставив половицы жалостливо заскрипеть.
Нога всё ещё болела, но не так сильно, как днём. Она чувствовала небольшую усталость и головокружение, несмотря на то, что неплохо проспала несколько часов, а то и больше. Бейкер не понимала, почему она всё ещё стоит на ногах, ведь явно этого не заслуживает… Господу нужно было здорово её наказать за все содеянные ранее грехи. Но она не узнает всего, если не выйдет за порог комнаты. Хоть на пару минуточек.
Эдит приложила ладонь к дверной ручке, прошептав под нос молитву для небольшой разрядки. Вскоре дверь открылась, продемонстрировав Эдит всё ночное величие особняка, — лестничная площадка, коридор и стены были полностью покрыты мраком, даже лунный свет не смел противиться шторам, которые кто-то решил закрыть ночью. Было очень страшно, словно в темном лесу, Бейкер почувствовала себя беспомощным зверьком, чуть чуть, и возможно, её лишат жизни. Но что-то неизвестное будто потянуло её вперёд, спрятав страх где-то вдалеке.
«Я что, маленькая девочка какая-нибудь? Стыдно бояться темноты в таком возрасте!» — внушила себе Эдит, стиснув зубы. Она всё ещё была в уличной одежде, и когда по складкам платья пробегал небольшой холодок, становилось не по себе, сердце так и норовило выпрыгнуть из юной груди в тот момент, а тело — упасть без боя. Любопытство часто её губило — вот, она маленькими аккуратными шажками пробирается через темноту — зачем, непонятно, может, из-за собственной глупости. Хотя между желанием исследовать что-то новое и идиотизмом тонкая грань. Риторический вопрос, волнующий умы целого поколения — в чем разница между глупцом и храбрецом?
Какая-то страшная фигура, словно тень, встала сзади Эдит, тяжело дыхнув на бедную девочку.
Бейкер замерла, запищав, словно мышка. У неё не оставалось сил даже на то, чтобы кричать. Почувствовав опасность, та вырвалась вперёд, сломя голову пробежав через длинный коридор. Она вновь находилась на волоске от смерти, позабыв про страх, посчитав его чем-то постыдным и срамным. И вот, снова поплатилась за это, нащупав открытую дверь, ведущую в седьмую комнату.
Забежав внутрь, та дрожа закрыла дверь, нащупывая ключ в кармане передника. Несколько раз промахнувшись, та все же вставила предмет в замочную скважину, пару раз потянув дверь на себя. Убедившись, что вход в её обитель закрыт для посторонних, Эдит побежала к окну, убедившись, что даже оттуда никто не решится залезть внутрь. Слава Богу, окно было отгорожено решеткой и стеклом, поэтому всё обещало пройти без неприятных сюрпризов…
Шокированная Бейкер поползла к кровати, все ещё дрожа то ли от страха, то ли от холода (первый вариант звучал более правдиво), попыталась внушить себе, что она в безопасности, но получалось паршиво… Её кожа побледнела на несколько оттенков от страха, а пальцы окаменели, не желая двигаться. «Что это было?» — спросила саму себя Эдит, изводя голову лишними вопросами. Нужно было постараться заснуть, но казалось, будто в любой момент из под кровати выскочит какая-нибудь тварь и потащит вниз, сожрав на месте. Бррр, даже страшно представлять…
Эдит продолжала мечтать о материнской заботе, представлять её тёплые объятия, нежные колыбельные и прелестный голосок, то, именно чего ей не хватало в этот момент.
Глаза сомкнулись, первая ночь, проведённая в особняке была такой же жуткой, как и позавчерашние прогулки по закоулкам мерзкого Лондона.
***</p>
— Эдит, Эдит, открой дверь! Ты там случаем не померла?!
Крепкий сон Бейкер прервал визгливый голосок, который девочка могла бы узнать из тысячи — Алиса Коуэл собственной персоной решила потревожить её покой, нагло вторгнувшись в личное пространство…
— Ты там живая?! ЭДИТ!
Послышались громкие стуки в дверь, Алиса будто намеренно пыталась снести всё к чертям, в итоге все же добившись своей цели.
Протяжно зевнув, Бейкер встала с кровати, наконец почувствовав прилив сил. В глаза бил утренний свет, поэтому настроение девочки слегка улучшилось. Сделав простенькие потягивания, та открыла дверь ключом, обнаружив за ней покрасневшую от напряжения Коуэл-младшую.
— Наконец-то! — завыла от счастья Алиса, обняв только что проснувшуюся Эдит так сильно, что у неё аж хрустнули кости.
Гостья за несколько секунд будто бы поменяла в лице, уже встречая Бейкер с распростертыми объятиями. Честно, никто из членов семьи не обнимал Эдит так, как делала это её маленькая подружка…
— Пойдёшь завтракать? — спросила Алиса, похлопав ресницами.
Бейкер кивнула головой, тем самым выразив согласие.
— Слава Богу! Не хотелось бы, что бы ты ещё и завтрак пропустила! — ответила Алиса, оторвавшись от объятий.
Коуэл вприпрыжку спустилась по лестнице, издавая такой сильный грохот, будто бы по ней спускалась не десятилетняя девочка, а огромный слон. Эдит, нисколечко не возражая, ступила за ней, по ходу пытаясь забыть прошлую ночь. Она наконец очутилась на первом этаже, прямо возле огромной столовой, где дети с удовольствием читали утреннюю молитву. Все, кроме Томаса…
— А ты чего не молишься? — воскликнула Алиса, пригрозив пальцем мальчику.
Бедняк хихикнул, с особым удовольствием уплетая тосты с клубничным джемом.
— А к чему мне это? Разве Бог разозлится, если я не помолюсь ему всего разок? У него наверняка есть дела и поважнее! — ответил Томас, облизнув пальцы.
Алиса вновь разозлилась, гордо усевшись на своё заслуженное место. Джейн заранее приготовилась к извержению вулкана, пытаясь отвлечься от всей заварушки, готовящейся произойти у неё на глазах.
— Ты мешаешь другим людям, дурёха! — воскликнул мальчик, пригрозив кулаком. — Раз такая набожная, так будь добра, не лезь и не создавай шум!
— Ты за это поплатишься! — шепнула Алиса, ущипнув Тома за шею.
— Ай! — взвыл бедняк, едва не подавившись едой. — Если я уйду на тот свет, это будет твоей виной, и в ад попадёшь только ты!
— А вот и да!
— А вот и нет!
Томас самодовольно стукнул по столу, залившись смехом. Наконец он поставил эту выскочку на место! Но мальчик даже не догадывался, что у Алисы остался последний козырь в рукаве…
— Я и не удивлена, что ты грязный, паршивый бедняк без семьи! Бог наказал тебя ещё при рождении!
Алиса будто обезумела на глазах у всех. Девочка загоготала, еле сдерживая наступивший приток сумасбродности. А не слишком ли это жестоко? Эдит ожидала от Алисы всего, но чтобы она оскорбила достоинство сироты перед всеми, ещё и выставив его в дурном свете — на такое ещё нужно покусится. В неё что, бес вселился?
— А я ни удивлён, что у тебя такой скверный характер! Того гляди, старой девой останешься! Да на тебя ни один юноша не посмотрит! Испугается и убежит куда подальше! — ответил Томас, не теряя собственного достоинства и чести.
— Ну и пусть… ну и пусть я останусь старой девой, зато меня все будут уважать и бояться! А тебя используют и выбросят, словно старую игрушку! Думал, что познал жизнь, раз скитался по трущобам и спал на улице? Думаешь, что твоё невежество компенсирует пустая болтовня? Ты ровня блохастой собаке, но никак не таким умным и интеллигентным людям вроде нас, поэтому молчи и сиди, пока не пожалел о своих неправильных решениях! — закричала Алиса, чувствуя, как обильно выделяется слюна из её паршивого рта.
Томас замер, впервые за долгое время задрожав. На его лице начали появляться слёзы, который он тут же попытался скрыть. Мальчик не смог найти себе места в этот момент, выбежав из столовой наверх, постаравшись не оглядываясь по сторонам. Алиса довольно ухмыльнулась, увидев, как мальчик чуть ли не поскользнулся на лестнице. Ещё один соперник был повержен на её глазах.
— Алиса… — прошептала Джейн, отрицательно покачав головой. — И тебе не стыдно?
— Нисколечки. Плохие мальчики должны быть наказаны, не думаю, что стоит ждать, пока он умрет, чтобы воплотить все мои помыслы! — ответила Алиса, улыбнувшись.
Старшая сестра промолчала, даже не притронувшись к аппетитной овсянке. Если честно, у неё пропал аппетит — иногда слова Коуэл-младшей действительно заставляли чувствовать тебя не в своей тарелке.