II (1/2)
Первым, что увидела Эдит, с трудом открыв слипшиеся веки, было небо — голубое и бесконечное. Облака, белоснежные и пушистые, словно перья из растерзанной подушки, парили так высоко, что птицы не могли до них достать. Трава неприятно покалывала нежную девичью кожу, но Эдит продолжала лежать, не находя в себе сил подняться. Бейкер не знала, где она и почему оказалась именно здесь. Может быть, она умерла? Но это место не слишком походило на тот Рай или Ад, что представляла себе девочка после каждой воскресной проповеди. Здесь было слишком тихо: не слышно ни ангельского пения, ни криков страдающих грешников.
Спустя еще некоторое время лежания в траве Эдит решила: всё то, что её сейчас окружает — ни что иное, как чистилище: место между Раем и Адом, где скитаются души тех, кто был недостаточно праведен и недостаточно грешен.
Сомкнув веки, девочка попыталась нашептать молитву, но ничего, кроме «Отче наш» ей не пришло на ум, да и последняя строчка как назло вылетела из памяти. В голове проносились все плохие поступки, совершенные Эдит в прошлом. Вспыли её пылкие оскорбления старших сестёр, кража денег из семейной копилки и простая лень, мешавшая прочтению вечерних молитв. Даже такая прилежная и правильная девочка как Эдит изредка грешила, время от времени уставая от своей невинности. Девичье любопытство и множество запретов пытались бороться с внутренним голосом совести, частенько посещавшим Бейкер в те моменты, когда ей было тяжело принять какое-то решение. Увы, она не святая, поэтому способна на кое-какие шалости, воплощая их в жизнь лишь тогда, когда уйдут по своим делам заботливые родители.
— Господи, прости грешную меня за все плохие поступки! Я обещаю, что буду хорошей девочкой! Буду молиться каждый день, ходить в церковь по воскресениям и больше никогда не буду есть булочки по ночам! — в панике восклицала Эдит, зажмуривая глаза до такой степени, пока не появлялись слёзы.
Небо было глухо к её мольбам...
— Я не хочу в ад, я не хочу гореть в пламени преисподней и страдать от ошибок, совершенных в юности, пожалуйста…
Эдит прервалась, почувствовав, как кто-то острием туфли бьёт её по внешней стороне ноги, пытаясь вернуть в реальность. Уж больно эти толчки ощущались… как-то глупо и по-детски нелепо?
— Вставай, дурёха, чего тут раскаиваешься на потеху людям? Нам всё равно никто не поможет. Даже Бог. — Произнесла незнакомка, и покрасневшая от стыда Эдит наконец раскрыла очи, рассматривая стоящую над ней девочку лет десяти. Её розовое платьице с рюшами отлично сочеталось с золотистыми кудрями, собранными в два хвостика. Мимика у неё была своеобразная — насмешливая и слегка пугающая капелькой безумия в ней.
Поправив шляпку, Бейкер пощипала себя в нескольких местах, дабы убедиться, что происходящее не было сном или бредом. Обрадовавшись этому открытию, та приподнялась, вытряхнув со складок желтого платьица капли росы и оставшиеся на ней травинки. Оказалось, что лежала она вовсе не посреди голого поля. Неподалёку стоял двухэтажный дом, в несколько раз больше пекарни Бейкеров, а окружала его потемневшая от времени кирпичная стена, высотой футов двадцать, не меньше.
— А есть ли выход из этого проклятого места? — Спросила Эдит, покрутившись вокруг своей оси.
— Как видишь, нет… — Пролепетала девочка, вылупив кукольные глазки. — Мрачный особняк окружён высокими стенами, а дверь заколочена и заперта на сотни замков. Надежды на спасение, к сожалению, нет…
Та демонстративно, почти театрально вытерла наступившую слёзу, похныкав несколько раз. Создавалось такое ощущение, будто ей было смешно со всего происходящего. А Эдит вновь охватил приступ паники уже в третий раз за день. «Что? Почему? Зачем?» — мелькало время от времени в голове у Бейкер, пока она, словно птица в клетке, пыталась найти выход, прижимаясь к стенам. К сожалению, это никак ей не помогло, а прикосновение холодного кирпича лишь усилило ощущение внутренней тревожности. Тело девочки задрожало, а ноги подкосились, беспощадно бросив девочку на пол. На этой ноте закончились скитания бедняжки Эдит по территории особняка. Русая коса распласталась по траве, трагично скрутившись в петлю.
У Бейкер не оставалось сил на какие-либо разговоры. Хотелось просто по-настоящему умереть, попрощавшись со всеми муками и страданиями, освободив душу от этого кошмара наяву. Но что-то внутри будто бы оставляло Эдит в живых, давая ей надежду на спасение. Может, стоит воспользоваться этим шансом, пока не поздно?..
Во рту обильно ощущался вкус горьковатой слюны, а глаза не переставали сочиться слезами, опухая от усталости и изнеможения всего юного организма. Она лежала как труп, расставив руки и ноги, словно морская звезда. Не хотелось вставать, не хотелось куда-то идти. «И это оплата за мою кротость?» — жалостливо завыла Эдит, проклиная Бога, родителей, сестёр и самое главное — себя любимую, сжимая немые пальцы в кулачки.
— Ты пролежала тут всю ночь, спала, как младенец. — Произнесла девочка, вспоминая увиденное ранее тело без сознания.
Тут Эдит наконец осенило. Зрачки уменьшились вдвое, а грудная клетка начала вбирать в себя больше воздуха. Здесь точно все нормальные? Неужели эту душевнобольную особу не смутил лежащий в траве буквально полуживой человек?
Бейкер, сжав зубы до такой степени, пока щеки не начали ныть от жуткой боли, начала ползти назад, преодолевая все препятствия вроде камней и кустов. Постепенно у неё начали появляться силы для того, чтобы наконец-то встать и побежать в неизвестном направлении, прямо поперёк крепкого и непролезаемого забора, оставляя причудливую девочку за собой, а та будто бы и не пыталась догнать испуганную Эдит.
Спустя некоторое время девочка, пережившая несколько нервных срывов и обмороков, остановилась ради небольшой отдышки, согнув колени. Осознав собственную глупость, Бейкер прошипела что-то невнятное и постаралась успокоиться, сняв соломенную шляпку с головы. Со временем она протерпела некоторые изменения, потеряв былую форму. Соломинки разлетались в разные стороны, небольшая прореха сбоку, перекрытая выцветшей атласной лентой, показывала всю ту убогость и простоту, скрытую внутри. Эдит любила эту шляпу, любила все, что было с ней связанно прямо или косвенно.
— Прости. — Извинилась Эдит, чувствуя, как прохладный ветерок развевает волнистые волосы. — Я просто… столько всего пережила за последние два дня, потеряв способность доверия к чужим мне людям.
— Прощаю. — Взмахнув рукой, протянула незнакомка. — Я всё понимаю…
— Как тебя называть? — Бейкер повернулась к незнакомке, прижав шляпу к груди.
Уголки губ чудачки растянулись в улыбке, продемонстрировав ряд ничем не примечательных детских зубов.
— Алиса. Алиса Коуэл. — Наклоняясь, ответила девочка, ожидая отчета от собеседницы.
— Эдит Бейкер. — Вздохнув, произнесла новоприбывшая. — Приятно познакомиться.
— Какое красивое имя! Помню, как у меня была подруга в воскресной школе, и её тоже звали Эдит… Сойер, да, именно она! Какая хорошая и милая девочка, а как же очаровательно она поёт! Видела бы ты её прекрасные рисунки и наброски! Да любой человек упадёт в обморок от такой невероятной красоты!.. — начала свою историю Алиса, пританцовывая время от времени.
Если честно, Эдит Бейкер было не очень интересно слушать про бывших подружек её новой знакомой, но это всё же лучше, чем страдать от собственных проблем, прижавшись в траву. Её манящий звонкий голосок притягивал и успокаивал, заставляя слушать глупенькие и ничем не примечательные истории чисто ради этих прекрасных посвистываний.
— Так вот, вскоре мы попрощались, и моя самая-самая лучшая на этом свете подруга уехала в Америку, оставив меня одну-одинёшеньку. — Закончила Алиса, тоскливо опустив взгляд.
— И сколько ты была с ней знакома? Наверняка с самого детства? — спросила Бейкер, анализировав содержание небольшого (по мнению Коуэлл) рассказика.
— Я знала её две полных недели. Утрата была очень тяжелой для меня — ответила Коуэл, повергнув Бейкер в небольшой шок.
— Две недели? Ты же видела ее только два раза и уже скучаешь по ней? — удивилась Эдит, подняв бровь.
Алиса отстранилась на несколько шагов от собеседницы, повернув голову вбок. Послышался томный вздох, шуршание складок платья и щебетание птиц, решивших запеть прощальную сонату недалеко от территории этого проклятого особняка. Малышка Коуэл почувствовала себя такой глупой и ничтожной перед умной и взрослой Эдит, будто бы желавшей ударить её в грязь лицом. Если честно, то она сама уже начинала потихоньку сходить с ума от этой всей суеты, череды событий, полностью перевернувших её жизнь, таких как встреча со стариком, мерзким и старым пнём, испортившим жизнь маленькой невинной девочке.
— Да, я по ней, скучаю, представляешь? Она была добра ко мне, как никто другой. Добрее неё была только моя сестрица Джейн. Неважно, сколько ты знаешь этого человека, связаны ли вы кровью или нет, но если он обращается к тебе хорошо, то разве есть хоть одна достойная причина не называть его лучшим другом, пускай ты видел его всего два или три раза за всю жизнь? — Начала доказывать свою точку зрения Алиса, жестикулируя пальцем. Уж поверьте Эдит на слово, Коуэл была прирожденной актрисой, каждое произнесённой ей слово завораживало, а действие — гипнотизировало, пусть это даже был обычный зрительный контакт.
— Привыкай… Тебе придётся подружишься с кем-то из местных ребят, а иначе они могут объединиться против тебя, лишив тебя жизни. — Шепнула Алиса, подняв голову, дабы взглянуть в глаза собеседницы.
Господи, когда Алиса лезла тебе прямо в душу своими бездонными голубыми глазами, хотелось под землю провалиться, а после этого очистить все воспоминая, связанные с этой чудаковатой и в то же время очаровательной девочкой, наверняка вскружившей головы всем гостям особняка.
— Пошли! — Вдруг воскликнула девочка, крепко схватив Эдит за руку и таща за собой. — Мне не терпится поскорее познакомить тебя со всеми!
Её темп, её пыл ощущался особенно сильно в те моменты, когда Алиса пыталась подогнать Эдит под свой собственный бешеный ритм. В эти моменты Бейкер пыталась себе доказать, что она уже давно взрослая (ей ведь тринадцать лет!), но ещё свежее послевкусие беззаботного детства давало о себе знать, выпуская из себя резвую и веселую девочку, умеющую радоваться самим простым мелочам жизни. Ветер безжалостно развевал платья, волосы, норовил сорвать милую шляпку Эдит, в общем, всем своим важным видом показывал, что девочкам пора в дом. Небо почернело, превратив лазурный горизонт в синюю пелену.
Наконец, Алиса остановилась, упершись ногами в деревянные половицы. Она все ещё крепко держала Эдит за руку, словно боясь потерять её. Когда Коуэл отворила дверь, их тут же встретила пыльная мебель, развешанные картины, завядшие цветы, будто бы намеренно высушенные для натюрморта и камин, в котором трескались дрова, залитые языками пламени. Возле камина сидел мальчишка, возрастом с Алису, только какой-то замазанный и грязный, а рядом две девушки распивали чаи, заедая их сливочным пудингом. Увидев мальчика, Алиса фыркнула и закатила глаза, будто бы намеренно отводя гостью от него. Но слух у мальчишки был отменным — он расслышал цокот каблуков и шуршание юбок.
— Какие гости! — Бросив кочергу в раскалённую золу, закричал «грязнуля», выскочив с излюбленного места. — Приятно познакомиться, меня зовут Томас!
Том вытянул вперёд руку, покрытую грязной перчаткой и ожидал ответного рукопожатия от Эдит, очаровательно улыбнувшись. Бейкер-младшая без всяких проблем пожала руку мальчику, услышав недовольный вздох Алисы. Девочка начала рассматривать лицо собеседника, отмечая невероятную обаятельность, спрятанную где-то за сажей и копотью, покрывшей всё его тело. Он будто бы и не пытался смыть эту грязь, он был заключён в этом амплуа неряхи, никак не беспокоясь. Но разве это отменяет факт того, что его карие, смешанные с зеленоватым оттенком глаза, его простые деревенские веснушки, его волосы грязно-блондинистого оттенка смотрелись прелестно?
— Эдит Бейкер. Мне тоже было очень приятно познакомиться с тобой, Томас. — Ответила брюнетка, чувствуя его тёплые пальцы через порванную перчатку.
— Какая честь встретить такую прелестную леди, как вы! — Сняв серую фуражку и склонившись перед Эдит, запел Томас.
Бейкер, приложив ладонь ко рту хихикнула, умиляясь движениям маленького работяги.
— Не думаю, что дочь обычного пекаря заслуживает такой любезности… — Заключила Эдит, шутливо взмахнув рукой.
— Даже дочь «обычного» пекаря будет на ступень выше, чем мальчик, не помнящий своей фамилии, не знающий своих родителей, то, откуда он родом и зачем вообще живет! Мне удалось сменить роль трубочиста на рабочего огромного завода, а после… — тут Томас на цыпочках приподнялся к Эдит и прошептал: — выкапывать трупы из могил ради того, чтобы продать их гнилые зубы старикам, у которых их уже давным-давно нет…
— Какой кошмар! Бедный мальчик, так жизнь помотала… — Пролепетала девушка, сидящая за столом.