Глава 13 (2/2)

— Привет, мальчик, — сказал он собаке. — Как твоя жизнь?

Ласковый тон только ещё больше раззадорил Чарли, он усилил напор и стал пытаться достать языком до лица дока.

— Ну хватит, приятель, — схватил я пса за ошейник и оттянул назад. — Он не только к тебе пришёл.

Пока я усмирял Чарли, краем глаза заметил, что Мэтт воспрянул духом. И хоть в его взгляде по-прежнему таилась грусть, он уже не казался таким подавленным. Кажется, чарлитерапия действует на всех.

Привычным движением я снял куртку и включил на первом этаже свет.

— Что-то подобное я себе и представлял, — выдал Мэтт, осматриваясь.

— Ты фантазировал о моём доме? — усмехнулся я и тут же осёкся, поняв, какую глупость сморозил.

— Это было не сложно. — В голосе послышалась улыбка.

Мы прошли из коридора в гостиную, где я его и оставил, чтобы взять для нас из кухни бутылку виски и два стакана. Немного подумав, включил чайник, мало ли, вдруг гость захочет чай. Когда я вернулся в зал, Мэтт сидел на диване, а Чарли положил на его колени голову, принимая неторопливые поглаживания.

— Он похож на тебя. — Док всё ещё имел в виду дом. — Больше подходит, чем родительский.

Я понимал, о чём Мэтт говорил. Коттедж и правда сильно отличался от дома Шеннон и Найджела. Здесь практически всё было из дерева, без современного шика и новомодной мебели. Почти всё я сделал своими руками, что придавало схожесть с интерьером какого-нибудь швейцарского шале (2).

Мэтт принял из моих рук наполненный виски стакан, но не торопился пить. Вместо этого он некоторое время всматривался в тёмно-янтарную жидкость, а затем едва слышно проговорил:

— Знаю, ты ждёшь от меня рассказа о Лукасе…

— Ты не обязан мне рассказывать, — перебил я.

Слух резануло одно лишь упоминание злополучного имени.

— Нет, обязан, — произнёс Мэтт уже громче, а его взгляд поднялся к моему лицу. — Я должен был давно всё тебе рассказать, но не решался… Не хотел разочаровывать.

— Почему и в чём я должен был разочароваться? — не понимал я.

— Во мне, потому что… — Он снова отвёл глаза. — Потому что я не тот, кем кажусь.

Он замолчал, ввергнув меня в изумление. Чтобы хоть как-то вернуть себе самообладание, я поднялся с дивана и принялся разводить огонь в камине. Я ждал и в то же время боялся того, что скажет Мэтт. Одно знал точно: что бы это ни было, оно не заставит меня плохо думать о нём.

— Мы познакомились с Лукасом три года назад в ночном клубе, — начал он свой рассказ. — Уже тогда я знал, что его родители баснословно богаты, а он только-только вернулся с учёбы в Европе. Лукас не был козлом, как принято думать о мажорах, с ним было весело и интересно. Он много знал, о многом рассуждал. И выглядел так, словно ему нужен рядом человек, который поймёт его. Я старался. Я слушал то, о чём он никогда бы не заговорил со своими богатенькими друзьями. Он не раз признавался мне, что я особенный. Что я — единственное, что не позволяет ему потерять себя. Меня это подкупало. Это чувство силы и важности, что я испытывал рядом с ним. Я любил его. Сильно. Только сейчас я понимаю, что был наивен и глуп…

Мэтт сделал паузу, вероятно чтобы отпить виски, а я не мог найти силы обернуться к нему. Молча смотрел на занимающийся огонь, стараясь не цепляться за его слова о любви к другому мужчине. Мне знакомо чувство, что он описывал. Когда я был с Джошем, я словно превращался в другого человека. Настоящего. Я знал и чувствовал, что важен для него так же сильно, как и он для меня. Забота о нём придавала мне уверенность и какую-то значимость в этом мире. Она делала меня тем, кем я был, и заставляла чувствовать себя живым.

— Мы встречались два года, но всегда втайне ото всех, потому что о том, что Лукас гей, никто из его близких не знал. А если узнал бы, случилась бы катастрофа. Больше всего Лукас боялся своего отца. Он не раз рассказывал мне, каким жестоким был Ричард Коулман даже к собственному сыну. Мы никогда не гуляли вдвоём, всегда были в компании, не ходили одни в кафе и даже в клуб. Мы могли быть вместе только в стенах моей квартиры. Это было непросто, но тогда меня всё устраивало. Тогда я был готов ждать его, сколько потребуется. Хотя все, чего мне хотелось, — забрать его с собой и увезти подальше от мира, в котором он задыхался.

Голос Мэтта дрогнул. Я слышал, как его стакан опустился на столик. Ему явно было неприятно и больно вспоминать, и это заставило меня вновь вернуться к нему и сесть на диван рядом.

— Мне было так больно, — совсем тихо признался Мэтт, от чего по моей коже пробежали мурашки. — Больно, что он не хотел ничего менять. Говорил мне, как я важен ему, но стоило мне заикнуться о совместном будущем, о том, что мы не должны так жить, не должны прятаться, и он словно закрывался. Улыбался так странно, переводил тему, становился отстранённым… Я всё думал, что он настолько боится своего отца, что даже думать не смеет о другой жизни. Ведь благодаря Ричарду всё его дальнейшее существование расписано: жена, дети, карьера. Он должен идти по стопам отца, хочет он того или нет. А меня разрывало от собственной никчёмности. Кто Ричард Коулман и кто я? Обычный ветеринар, среднего достатка, без веса в обществе. Тогда я не знал, что делать. Чувствовал себя ущербным. Но уйти уже просто не мог, хотя понимал, что наши отношения никуда не ведут. Глубоко в душе понимал. Но всё равно любил его.

Мэтт замолчал. Сгорбился, уткнулся взглядом в пол, а я не решался прикоснуться к нему. Он выглядел таким напряжённым, что казалось, дотронься я, он сорвётся.

— Ричард был в Италии по делам фирмы, — продолжил он, уперев локти в колени и не глядя на меня. — А Лукаса словно подменили. Он стал избегать меня. Не приходил, не звонил. А когда сталкивались в клубе, он старался от меня поскорее отделаться. Я не раз замечал, что он или сильно пьян, или даже под кайфом. Я с ума сходил, не понимал, что с ним происходит. Стало страшно, что он всё же сорвался. Что даже я не смог сохранить его благоразумие. И так было больно видеть его убивающим себя препаратами, теряющим себя в диких басах музыки. Он изменился. Он словно старался раствориться в себе, забыть всё, что привязывало его к возможности изменить свою жизнь. Однажды мне всё же удалось припереть его к стенке и заставить всё мне объяснить. Оказалось, его шантажировали. Какой-то тип требовал миллион долларов, иначе он обнародует видеозаписи, как сын известного магната занимается сексом с парнем.

Я нахмурился, ничего не понимая.

— Откуда взялись эти видео? Ты же говорил, что вы были осторожны.

— Боже, Грэм, мы были такими придурками, — с отчаянием стиснул Мэтт пальцами свои волосы. — Я был… Мы сами записали их, эти видео. Иногда Лукасу нравилось разыгрывать сцены насилия… Нравилось чувствовать себя беспомощным, представлять, что кто-то берёт его силой. Меня всегда это удивляло, с его-то отцом, но я легко подыгрывал. Несколько раз он снимал всё на камеру, чтобы потом пересматривать. Он хранил записи у себя и только тогда, в клубе, сказал, что его квартиру пару недель назад обокрали.

Отчаяние, что исходило от Мэтта, его тон напрягли меня. Мне казалось, что он до сих пор не пережил Лукаса, их отношения. Что, будь у него такая возможность, он бы вернул время вспять и попытался всё исправить. Но я не мог осуждать его. Если бы кто-то дал мне такую возможность… разве я не сделал бы то же самое?

— И что было дальше? — мягко подтолкнул я.

— Лукас бился в истерике, говорил, отец его убьёт. Тот вроде как планировал женить его на дочери своего делового партнёра, а если информация о том, что его сын гей, да ещё с мазохистскими замашками, просочится в СМИ, разразится скандал. Ричард потеряет не только много денег, но и свой статус, деловых партнёров, своё лицо — он бы никогда не позволил подобному случиться. Лукас и так не был примерным сыном, а Ричард порой был с ним слишком жесток, поэтому оставалось только догадываться, что он сделает, когда правда всплывёт. Мы решили найти деньги. Лукас в спешке продал свой «Ламборгини», я снял со счетов все свои сбережения и даже кое-что занял.

— Почему вы не пошли в полицию?

— Я хотел, но Лукас сказал, что те в первую очередь сообщат отцу, так как он не последний человек в городе, а этого мы допустить не могли. На встречу с шантажистом я пошёл один. Лукас так дёргался, я боялся, что он наломает дров. Но мне стоило опасаться не этого. Оказывается, тот, кто украл видео и шантажировал Лукаса, решил пошантажировать и его отца, но явно переоценил себя. Даже думать не хочу, что с ним в итоге случилось, но на встречу со мной пришёл сам Ричард со своими телохранителями. Тогда-то я по-настоящему понял, почему Лукас так его боится. Коулман не поступится ничем ради достижения своих целей. Он ясно мне это объяснил… После того, как я вышел из больницы, я купил билет в Канаду. Просто потому что ближайший авиарейс был до Торонто и это было достаточно далеко от Коулманов.

— А Лукас… Он пытался с тобой связаться?

— Один раз. — Лицо Мэтта скривилось, от чего я сжал кулаки. — В больнице. Здоровый, красивый. Я так боялся, что Ричард мог с ним сделать, а на нём не было ни царапины. Но не это главное. Я по взгляду понял, что он больше не мой Лукас. А потом… он просто оставил мне конверт с деньгами. За моральный ущерб.

Мэтт сидел ко мне боком и смотрел в сторону камина, но я уловил, как слеза скользнула по его правой щеке. Он быстро смахнул её рукой.

— Ничего бы всё равно не вышло… у нас с ним. Мы просто… развлекались. Ровно до того момента, когда бы произошла его помолвка с той девушкой. — Мэтт поднялся на ноги, намеренно от меня отдаляясь. Отношения с Лукасом и их разрыв были для него гораздо болезненнее, чем он хотел это показать. Сейчас эмоции брали над ним верх, и непонятно, почему он пытался скрыть их от меня. — Я ведь знал, — всхлипнул Мэтт. — Он никогда не сможет открыться перед своей семьёй, друзьями. Но продолжал на что-то надеяться.

Я не выдержал и, подойдя к нему, обнял. Пару секунд он даже пытался сопротивляться, но потом уткнулся в моё плечо и руками скомкал рубашку на спине. Мэтт вздрагивал в моих объятиях, ничего больше не говоря. Он цеплялся пальцами за меня, словно ища защиты и поддержки. Не знаю, сколько прошло времени, сколько мы простояли вот так, но, даже когда Мэтт успокоился, никто из нас не убрал рук и не отпрянул.

Я ненавидел Лукаса. За всё, что сделали Мэтту он и его папаша.

— Почему ты решил, что разочаруешь меня? — спросил я спустя, казалось, вечность.

Мэтт ответил не сразу:

— Потому что я не меньший трус, чем Лукас: я послушал его отца и сбежал.

— А лучше бы было, если бы он убил тебя? Тем более, если бы ты не приехал в Канаду, мы бы никогда не познакомились.

Мэтт медленно убрал голову от моего плеча и, всё же чуть отстранившись, взглянул на меня. Его янтарные глаза подёрнулись надеждой и всматривались в мои, словно стремясь проникнуть куда-то внутрь, в мою голову, в мои мысли. Чего он ждал? Признания? Ох, мальчик, боюсь, я тебя разочарую.

По закону жанра зазвонил телефон — Шеннон била тревогу. Не скажу, что был этому не рад: мне требовался небольшой тайм-аут.

— Да, Шен? — уединился я на кухне.

— Прости, если я не вовремя, — протараторила она. — Всё хорошо? Мэтт с тобой?

— Да, всё нормально… у нас обоих.

— Это всё, что я хотела услышать. — Теплота её голоса даже успокоила меня. — Найджел сказал, что Мэтт странно отреагировал на…

— Да, эм… Давай обсудим это позже, ладно?

— Он рядом? — догадалась невестка.

— Да, — не стал я скрывать.

— Ох, ну хорошо, я люблю тебя. С Рождеством!

— С Рождеством.

Я сбросил вызов и ещё пару минут просто стоял, силясь собраться с мыслями. Не то чтобы рассказанное Мэттом меня шокировало, но удивило точно. Это не оттолкнуло меня от него: не было повода. Никаким трусом я его не считал. Наоборот, надо иметь необычайную смелость, чтобы пройти через то, через что прошёл он. У меня никогда не было проблем с каминг-аутом, судя по всему, у Мэтта тоже, но он страдал из-за того, что Лукас был «в шкафу». Вот кто настоящий трус — Лукас. Не мне судить о его взаимоотношениях с отцом и проблеме с самоидентификацией, но он не должен был втягивать в это Мэтта. Не должен был привязывать его к себе, когда знал, что никакого совместного будущего у них нет. Это было нечестно. А теперь он здесь… Вопрос в том, оказался ли Лукас Коулман в Эдмонтоне случайно или он преследовал какую-то цель?

Из гостиной послышалась музыка. Медленная и красивая. Видимо, Мэтт добрался до аудиосистемы. Я невольно улыбнулся: музыка была хорошим знаком.

Вернувшись, я застал его у книжных полок, где стояло несколько наших с Джошем фотографий.

— Вы кажетесь счастливыми, — сказал он, заметив моё присутствие.

— Так и было.

Это признание далось мне легко. Никаких сожалений, как и говорила Рита.

— Потанцуй со мной, — тихо произнёс Мэтт, чем изрядно меня удивил.

— Потанцевать?

— Да, это было в моих планах на сегодняшний вечер, — самонадеянно заявил он, и его губы тронула слабая улыбка.

Прежде чем я смог что-то ответить, он сменил композицию, а затем подошёл ко мне и, взяв за руку, потянул за собой. Я не сопротивлялся: просто не хотел. Не хотел и не мог устоять перед ним. Меня тянуло к Мэтту Калверу уже давно, а сил бороться оставалось всё меньше. Его руки уверенно обняли меня, не оставляя ни сантиметра пространства между нами. Я обнял его в ответ, и мы начали двигаться, чуть покачиваясь, в такт мелодичной музыке.

Я прикрыл глаза, наслаждаясь приятными мгновениями, теплом его тела, своей внезапной слабостью. Совсем скоро его дыхание коснулось моей шеи, лица, я почувствовал, как он прижался своей щекой к моей, и впервые пожалел, что ношу бороду. Сейчас мне ужасно хотелось ощутить его без преград — кожа к коже, наверное, поэтому я чуть повернулся и коснулся губами его виска. Мне не нужно было открывать глаза, чтобы видеть, что делают с нами эти невинные ласки: дыхание обоих стало тяжёлым и замедленным, пальцы в исступлении сминали одежду.

— Я никогда не займу его место, — произнёс Мэтт, и, несмотря на музыку, я расслышал каждое слово.

Я вовсе не ждал от него подобных признаний и даже сам никогда не думал об этом. Однако его слова ударили точно в цель и запустили во мне цепную реакцию. Я чуть отстранился и всё же взглянул на Мэтта. Несмотря на то что ещё каких-то пятнадцать минут назад он рассказывал мне о Лукасе, я знал: то, что происходит сейчас, не утешение. Мэтт бы никогда так со мной не поступил. Очень ярко вспомнился тот вечер больше месяца назад, когда, придя в мой магазин, он признался, что между нами что-то происходит. Что он чувствует это. Я тоже чувствовал. Сейчас Лукас был ни при чём, хотя, может быть, его появление и сыграло свою роль в том, что происходило.

Мэтт когда-то успел стянуть с себя очки и впервые предстал передо мной без них. В расплавленном янтаре плескались страсть, надежда, нежность и искренность. Именно в ту секунду я понял: он готов принять всё, что я могу ему дать, готов ждать столько, сколько нужно… Но ждать больше не требовалось.

Я нашёл его губы своими и наконец отпустил себя. Уже через мгновение его руки обвили мою шею, а пальцы зарылись в волосы. Его рот, мягкий и податливый на вид, оказался на деле требовательным и жадным. Мне хотелось сцеловать всю его боль, всё его прошлое с Лукасом и с кем бы то ни было. Хотелось, чтобы в его голове был я и только я. Но имел ли на это право?

— Нет, пожалуйста, не останавливайся, — произнёс он умоляюще, когда я разорвал поцелуй. — Будь сегодня со мной.

Я коснулся ладонями его всё ещё влажного лица и вытер кожу.

— Что ты со мной делаешь? — Эта мысль пронеслась у меня в голове и так же спонтанно слетела с губ.

Теперь уже он поцеловал меня, и в следующее мгновение мы оказались на диване: я — сидя на прежнем месте, а он — верхом на моих бёдрах. Мэтту понадобилось всего пару секунд, чтобы стянуть с меня жилет, а с себя свитер. Я едва не задохнулся от вида его обнажённого молодого торса. Одежда скрывала от меня многое. Безупречный рельеф так и звал к себе прикоснуться: провести руками по крепкой груди и кубикам пресса, обвести языком тёмные ореолы сосков.

Мэтт выгибался под моими прикосновениями, крепче вцепившись мне в волосы и прижимая ближе. Я едва сдержал стон, когда из-за его движений наши твёрдые члены, всё ещё закованные в трусы и брюки, коснулись друг друга. В следующий раз он сделал это намеренно. Почти два года без секса — тот раз с Тайлером в туалете бара не в счёт — давали о себе знать. Я был на взводе, но не хотел, чтобы всё кончилось слишком быстро. Поэтому нехитрым движением уронил Мэтта на диван спиной и накрыл собой. На мне по-прежнему была рубашка, и, пока я целовал и ласкал его шею, грудь, живот, он пытался расстегнуть пуговицу за пуговицей. Но не сдержался и на последнем этапе с силой дёрнул полы сорочки в стороны. Раздался треск разрывающейся ткани.

— Я куплю тебе новую, — сказал он охрипшим от страсти голосом. — Точнее, уже купил… Твой подарок на Рождество.

Я усмехнулся, ни на секунду не отрываясь от своего занятия. Испорченная рубашка меня нисколько не волновала, а вот теснота дивана — очень.

— Идём наверх, — сказал я и, поднявшись на ноги, помог подняться Мэтту.

Лестницу, которая всегда казалась мне немаленькой, мы преодолели в два счёта. Стоило оказаться в спальне, как я снова почувствовал на себе его руки и губы. Теперь Мэтт получил доступ к моему телу, хоть и только к верхней его части, он жадно гладил и царапал кожу короткими ногтями. Мне казалось, он весь — сгусток жара, страсти и желания. Неистовым и ненасытным цунами обрушивался на меня, заставляя задыхаться, терять твердь под ногами и желать вновь и вновь погружаться в его волны.

Я старался не отставать, надеясь, что не растерял былые навыки. Как только его руки коснулись ремня на моих брюках, перехватил инициативу. Мэтт молод и горяч, мне требовалось немало усилий, чтобы сдержать себя и не сорваться. Облажаться — последнее, чего мне сейчас хотелось.

Я оттеснил его к кровати и заставил лечь. Ещё пару секунд просто стоял и любовался его разнузданным видом: взлохмаченными волосами, припухшими от поцелуев губами и очумелым взглядом. Сегодня Мэтт Калвер открывался мне с новой стороны, и хотелось остановить мгновение, запечатлеть его страсть и возбуждение в памяти, и неважно, что будет с нами завтра.

Не без его помощи я стянул с него брюки и вместо привычных боксеров обнаружил обтягивающие белые брифы. Я видел их разве что в журналах, а вживую — никогда. Брифы сидели невероятно сексуально, скрывая под собой напряжённую жёсткую длину, при этом плотно обтягивая её мягким нейлоном.

Сложно было устоять перед увиденным, и я накрыл ладонью напряжённый член прямо под тканью, на что Мэтт призывно застонал. Его пальцы вцепились в покрывало, а глаза неотрывно следили за мной. Мне хотелось немного подразнить, поэтому я не спешил избавлять его от последнего клочка одежды, вместо этого не спеша провёл ладонями вверх по его ногам, затем по бёдрам, не задевая больше эрекцию, и услышал, как его дыхание участилось. Медленно лёг на него сверху. Глаза Мэтта были широко открыты, а во взгляде отчётливо читалось желание. Его губы, мягкие и чувственные, словно молили о новых поцелуях, и я наклонился, чтобы ещё раз его поцеловать. Начал с самого уголка рта, затем, поглаживая языком и мягко посасывая его верхнюю губу, двинулся к центру. Он опять застонал, а его руки потянулись к моему паху. Звук, вырвавшийся из моего горла, мало походил на человеческий. Давление на члене от его руки едва не заставило меня послать всё к чёрту и просто взять и трахнуть его. Но это было бы слишком просто. Я хотел насладиться Мэттом подольше и отчего-то чувствовал, что, несмотря на свою нетерпеливость, он желает того же.

Позволив ему расстегнуть на мне брюки, я настойчиво перехватил его запястья и завёл их ему за голову. Его реакция слегка удивила — застонав, Мэтт выгнулся, потираясь об меня своей эрекцией. Он не пытался освободиться, но явно хотел добиться максимального контакта с моим телом. Кажется, не одному ублюдку Коулману нравятся такие игры. Мэтт всхлипнул, а я продолжал удерживать его своим весом до тех пор, пока он не перестал сопротивляться и не расслабился. По-прежнему сжимая его руки, я вернулся к его губам и, закончив с верхней, принялся дразнить нижнюю. Она была восхитительно мягкой и чуть более полной, и, когда я втянул её в рот, нежно покусывая, Мэтт снова всхлипнул и попробовал вырваться — на этот раз по-настоящему, но я был сильнее.

— Пожалуйста, — прошептал он едва слышно, и это стало музыкой для моих ушей.

Перехватив оба его запястья одной рукой, освободившейся второй я провёл по его плечам и груди. Мэтт застонал, но не попытался вырваться. Тем временем моя рука переместилась ниже, погладила его по бедру и поднырнула под него. Достигнув мягкой, но упругой ягодицы, я чуть сжал её ладонью и теснее прижал Мэтта к себе. Тот словно этого и ждал — начал тереться членом о моё бедро. Оставшаяся на нас одежда помешала в полной мере насладиться этим. Мне пришлось отпустить Мэтта и встать с кровати. Едва я снял брюки, как был встречен им. Мэтт, уже обнажённый, стоял на коленях на краю кровати и, притянув меня к себе за пояс, принялся целовать и облизывать низ живота, у самой кромки боксеров. Затем, чуть помедлив, он стянул с меня бельё, позаботившись, чтобы резинка не зацепилась за член.

Оказавшись полностью раздетым, я на долю секунды смутился. Моё тело не было таким идеальным, как у Мэтта, но, видимо, он был иного мнения. От меня не укрылось, каким восхищённым взглядом он меня рассматривал. Закусив нижнюю, припухшую от моих поцелуев губу, он провёл руками по моим бицепсам и груди, медленно переходя к бёдрам, и, остановившись на них, вернул внимание к члену.

— Большой парень, большой везде, да? — Распутная улыбка на его губах едва не лишила меня рассудка, но с этим легко справился его язык, который в следующую секунду слизал с головки выступивший предэякулят.

Не в силах больше сдерживаться, я накинулся на него, снова повалив на кровать, и на этот раз почувствовал жар его тела и его возбуждение всей кожей. Обхватив наши члены одной ладонью, я впился в Мэтта страстным поцелуем, начал ловить все его стоны, упиваться ими. Мы оба были уже на грани, поэтому много времени для разрядки не потребовалось. Пока Мэтта била оргазменная дрожь и он изливался в мою ладонь, я продолжал двигать рукой и вскоре кончил сам.

— Боже, — выдохнул Мэтт куда-то мне в шею. — Всё даже лучше, чем я представлял.

Сил ответить у меня не было, вместо этого я погладил его по бедру и укрыл нас краем покрывала.

— Чёрт, надо бы наведаться в душ, но так не хочется вставать.

— Сделаем это чуть позже, — пообещал я и прижал его ближе. Покидать кровать действительно не хотелось.

С первого этажа всё ещё доносилась музыка.