Будь паинькой (2/2)

— Ты про костюмы, макияж и прочее? Да. Заждался тебя, — когда съемочная группа покидает помещение, Крис захлопывает за собой дверь и едва не зажимает меня к стене. — Какого хрена, Хоукс? Где тебя носило?!

— А что, я не заслужил мальчишник?

— Это что за мальчишник такой, что растянулся на гребанную неделю? — она едва не рвет на себе волосы. Тише ты. Возьми себя в руки.

— Ты правда думала, что я не приду?

— Скажи спасибо, — она сжимает переносицу и продолжает спокойно, — что я прикрывала тебе задницу. Комиссия с трудом поверила, что ты отрывался в компании героев…

— Ну а как не поверить? Куда я, блять, от них сбегу? Сама подумай. Завтра я буду послушно разыгрывать любовь до гроба со Старателем. Если они захотят, они распилят меня по кусочкам и скормят мне же.

— Эм…

— Прости, шутка, — я перегибаю палку. Но что-то мне подсказывает, Крис не из тех, кто доносит. Ей нет дела до меня, пока все идет по плану и пока отчисляют деньги за ее «тяжкий труд».

— Ладно. И все же тебе стоило брать трубку. Хоть изредка.

— Ты не моя мать, и мне не шестнадцать. Я могу вести себя, как угодно, но, когда надо, я всегда делаю то, что должен.

— Окей… Черт, — она устало скатывается по стенке и падает на пятую точку. — Если бы все сорвалось…

— Крис?

— Не один ты на нервах!

— Но, Крис, — я сажусь на корточки и поглаживаю ее по голове, — не тебе завтра участвовать в этом безумии. Как бы я ни старался, я не могу искренне сочувствовать тебе.

— Ты грубиян, даже когда пытаешься подбодрить.

— Каюсь.

— Ладно, мне нужно выпить… нет, даже не думай! — тут же останавливает она меня, отмахиваясь от моей руки. Она встает самостоятельно и отряхивается. — Ты должен выглядеть так же хорошо, как сейчас. Понял? Никаких отеков, ничего жирного. Никакого перегара, заплетающихся ног и прочего. До афтерпати — не больше пары бокалов шампанского. Все должно пройти…

— Идеально, — подхватываю я. — Расслабься. Я не собираюсь стать невестой, которая сбегает из-под венца. Как-никак, — я беру Энджи под руку и практически натурально улыбаюсь, — у нас настоящая любовь, — Тодороки одергивает руку и шумно покидает комнату.

— Что это с ним?

— Это Старатель, Крис. Ты думаешь, он в восторге от происходящего? Может, он помалкивает, но… ему тошно оттого, что вы делаете из него жалкую пародию на Всемогущего.

— Да, — она опускает голову, впервые напоминая живого человека. Ну, знаете, с эмпатией и всем таким пиздецки важным. — Ладно. Оставлю вас. Завтра в пять начнется подготовка. В Семь тридцать приедет лимузин. Будь паинькой, Хоукс, — практически умоляюще произносит она.

— Я буду хорошим мальчиком, мамуль.