Надо поговорить (1/2)

Нам надо поговорить. Определенно. Точно. Только вот так уж вышло, что моя призрачная подружка вырубилась. С чего Старатель вообще решил присоединиться ко мне? Это так не в его стиле.

Телефонный звонок разбивает иллюзию того, что буря утихла. Тодороки машинально открывает глаза и отвечает на четвертом гудке.

— Да? Шото, — он моментально трезвеет и хватается за голову. Мы одновременно смотрим на настенные часы — восемь вечера. — Черт, сегодня же…

Каникулы настигли нас врасплох. Надеюсь, Шото не стоит сейчас где-нибудь на автобусной остановке посередине нигделэнда. Но я сомневаюсь, что малец не додумался вызвать личного водителя, раз уж горе-папаша забыл о важной дате.

— Сейчас буду. Я… все тебе объясню.

— Он в порядке? — спрашиваю я, подходя к зеркалу и изучая свой вид. Да уж, нужно привести себя в порядок и переодеться.

— Он дома. Только вернулся. Хочет поговорить, о… — память — коварная шутка. Еще минуту назад Старатель пребывал в сладком неведении, но сейчас все пазлы сложились в картину, о которой мужчина предпочел бы забыть.

— Обсудим позже. Подожди меня, я скоро буду.

— Поторопись.

— Я кто по-твоему? Самый медленный герой десятки? Дай мне надеть что-то приличное, а пока вызови такси.

В полном молчании мы добираемся до семейного поместья. Местечко выглядит внушительно снаружи и невероятно пусто внутри. Я следую за Старателем, который все еще избегает моего взгляда. На кухне нас встречает Шото с заваренным чайником. Будто намекает, что не рассчитывает на короткую беседу. Наверное, не часто выпадает случай перетереть со стариком.

— Даже ничего не сказал мне, — начинает Шото, стоя у холодильника. Я забираюсь на островок, а Старатель замирает в проходе.

— Прости, Шото…

Ради всех богов, Энджи, не забывай главное правило. Он не должен знать!

— Мне все равно, но… мама?

— Правда в том, — начинает он, все еще не в силах сделать шаг вперед, — что мы развелись.

— Еще одна тайна, как неожиданно, — он подливает себе чай и тут же отпивает.

— Мы не хотели…

— Разрушать семейную идиллию? Прости, Старатель, — он даже не называет отца по имени, — но слишком поздно ты спохватился. Если бы ты сказал раньше, я бы просто… поздравил с этим маму. Все к этому шло уже очень давно, — он говорит это так, будто ему все равно, но мрак на его лице доказывает обратное.

— Прости, — мужчина все же решается сделать шаг вперед, и Шото указывает на чайник. Старатель отказывается и неловко подходит ближе ко мне.

— Как давно ты… вы…

— Три с чем-то месяца, — встреваю я, и студент словно только сейчас замечает мое присутствие.

— Хоукс.

— Шото, — киваю я ему. Неловкость нашего трио зашкаливает.

— Конечно, ты взрослый человек и не должен отчитываться перед нами, но вы сделали все настолько публично, что… было бы логично, если бы ты сначала рассказал нам. Фуюми бы порадовалась за тебя.

— Фуюми…

— Значит, это все правда?

— Теперь я твоя новая мамочка, — пьяно шучу я и крыльями чувствую, как Старатель напрягся. Видимо, с трудом справился с желанием врезать мне.

— Класс, — отрезает Шото и делает еще один глоток.

— Не стоило тебе приезжать, — громко шепчет Номер один, с чем Шото спешит не согласиться.

— Ну что ты. Твоя личная команда поддержки. Думаю, с его стороны было бы глупо оставаться в стороне. Как-никак, семейный вечер.

— Ты злишься?

— Только на то, что ты ничего не сказал о разводе. И не предупредил нас. В жизни бы не подумал, что ты так быстро кого-то найдешь. Что великого Старателя интересует что-то, кроме вечной работы.

— Прости, что так вышло, — вновь наступает момент, когда мне нужно как-то вытянуть Тодороки из ямы. — Дело в том, что нас шантажировали папарацци. Мы дали им то, что от нас хотели. А позже случился скандал в Комиссии. Все эти дни мы только и делали, что готовились к интервью и учились отвечать на неуместные вопросы, — надо же, хоть что-то искреннее да еще и слетает с моих губ? Поразительно!

— Понимаю, — расслабляется Шото. Неудивительно, что правда звучит, как правда.

— Энджи переживал о вашей реакции. Он хотел сам все рассказать о разводе, но пресса разнюхала это и узнала, что между нами происходит. Все получилось максимально неправильно, — теперь я улавливаю от Энджи молчаливую благодарность. Ты все еще не веришь, что я желаю тебе добра? Особенно, когда дело касается семейных перипетий?

— Ладно, — Шото подходит ко мне и пожимает руку. — Все еще не могу поверить, что старик нашел себе кого-то.

— Не кого-то, а Номера два, — улыбаюсь я ему. — Неплохая пара Номеру один.

— Наверное. Хотя было бы проще поверить, что ты нашел женщину своего возраста.

Ну что тут скажешь — претензия справедливая. Двадцатитрехлетний герой, ровесник старшей дочери Старателя, и сорокасемилетний уставший от жизни мужчина в расцвете кризиса среднего возраста.

— Пожалуй, я пойду спать. Увидимся завтра, — Шото потягивается и покидает кухню. За одним неловким диалогом должен последовать второй.

— Энджи, — обращаюсь к мужчине я, когда убеждаюсь, что Шото отошел на достаточное расстояние.

— Нет, — отрезает он.

— У тебя есть виски?

— Виски? С тебя хватит.

— Думаю, хватит с тебя, — усмехаюсь я, на что он все же открывает дверцу холодильника и стучит стеклом бутылки о столешницу. — Вот это разговор, — он торопливо наливает нам по половине стакана и тут же отпивает. — Зачем ты принял наркотики? Ты ведь понятия не имел, что это за дрянь.

— Не знаю…

— Нервы?

— Наверное, — торопливо кивает он и делает еще один глоток. Даже не смотрит на меня. Как же он напряжен.

— Тебе бы осторожнее с этим. Ты уже не молод, — усмехаюсь я и игриво смотрю на Номера один, который сейчас напоминает впервые набравшегося подростка, которого спалили родители.

— Угу.

— Так или иначе… рот у тебя рабочий.

— Твою мать, Хоукс, — взрывается он и в духе абьюзивных мужей ударяет кулаком в стену.