Брачные танцы (2/2)

— Может, мне и впрямь отсосать тебе?

— Прекрати, — говорит он под клацанье ремня и жужжание молнии.

— Скажи мне, в чем дело. Я же не отстану, — говорю и дергаю боксеры, совершенно забывая о том, как работает физика. Дернул немного сильнее и вот у тебя перед глазами — чужой член.

Я теряю равновесие и падаю на крылья. Балансировать не получается, но зато выходит покраснеть с ног до головы. И мне, и Тодороки.

— Что за идиотский перформанс? — он возмущенно поправляет трусы и натягивает брюки.

— Кто такой Даби? — кричу я, с трудом поднимаясь с пола и все еще избегая зрительного контакта, будто ору на мои бесконечные ковры, а не на Тодороки (какого хрена тут все в коврах? Я вообще их терпеть не могу).

— Он мой сын.

— Твою мать, — если бы не рука Энджи, я бы упал снова. Ну что за ебаная Санта-Барбара?

— У меня много вопросов, Энджи.

— Знаю, — он берет меня под руку, как престарелую женушку, и усаживает на диван, не торопясь присоединиться.

— Выходит, они знают, что он твой сын, и угрожают убить его?

— Да.

— Но это ведь не вся правда? — говорю я и тычу пальцем прямо ему в лицо.

— Есть еще кое-что, но я не уверен, располагает ли этой информацией Комиссия. Единственная причина, по которой они знают, что он мой сын, — Даби сам сказал им. Но…

— Но?

— Как думаешь, — он садится на одно из кресел и поворачивает голову в мою сторону, — если бы они знали кое-что действительно мрачное, они бы сразу использовали эти карты в шантаже? Или они намеренно припрятали туз на самый конец? Если совсем все пойдет не по плану?

— Не знаю, Эндж, зависит от того, насколько грязное это ваше семейное белье.

— Черт.

— А если серьезно, — я закидываю голову назад. Честно, тут без допинга не обойтись. Похуй, что завтра рабочий (хотя скорее съемочный) день — нащупываю в кармане какие-то таблетки и кидаю их на стекло журнального столика.

— Что серьезно? — он смотрит на меня разочарованно, но уже не горит желанием останавливать. Все происходящие настолько мерзотно-проебано, что он забыл, как удивляться.

— Помнишь, ты упоминал, — говорю я и и тут же прерываюсь, нащупывая всегда свернутую купюру и занюхивая мой личный песок счастья, — что по какой-то причине Даби не раскрыл вашу грязную правду раньше. Когда был на свободе.

— Угу.

— Ему не интересно топить тебя в клетке. Не хочется, чтобы это было на их условиях. Тем более, ну скажет он Комиссии, что они сделают с правдой? Засекретят ее, как засекретили информацию о том, что твой считавшийся умершим, а после вычеркнутый из википедии, сынуля жив? Так или иначе, — продолжаю я и киваю Энджи, чтобы он, мать его, чувствовал себя, как дома, и подлил мне виски, — нет смысла строить теории, пока я не увижусь с Даби. Успехов это не принесет, но, может, мы что-нибудь придумаем?..

Как же хочется трахаться. Как же хочется просто расслабиться и забыться. Но последние дни слились в бесконечный день не сурка, а Леонардо ДиКаприо на острове проклятых. Подумать только, а я ведь умудрялся ныть Мируко на свою жизнь! Как хороша была моя иллюзорная свобода. Сейчас же нас с Номером один схватили за яйца и отказываются отпускать.

Вторая дорожка нащупывается сама собой, а после я пьяно улыбаюсь чужой руке, которая стягивает с меня треники и касается члена. Тебе придется постараться, дорогая рука-незнакомка, чтобы у меня встал. Как бы там ни было, рад тебя видеть…

Еще капля виски, свет приглушен, музыка странная, явно не в моем стиле. Что-то расслабленное, мягкое и с женским вокалом. А потом этот вокал прерывает чувство, как кто-то бесподобно обхватывает мокрыми губами мой член и просто до охуительного охуенно отсасывает мне. Именно так. Два однокоренных слова подряд. Незнакомка заглатывает глубоко. Она двигается, как бы вам сказать… одновременно и быстро, и медленно. И резко, и плавно. Глоток виски — а позже я обнаруживаю себя, густо кончающим ей в глотку. Черт…

У нее короткие волосы и она совершенно не хочет отпускать меня. В какой-то момент она забирается на меня сверху, но не ложась на меня, а нависая. Я мало что разберу в теперь уже темноте, но я чувствую вкус собственной спермы на ее губах и улыбаюсь этому сквозь поцелуй.

А потом я слышу ее голос и понимаю, что мне только что отсосал принявший за компанию наркотик Старатель.

Ну твою ж мать, Энджи. Какого (моего) хуя?