День второй. 22 июня (2/2)
Я задумчиво уставилась в окно. Там проносились посёлки, деревья, поля. Но из мыслей не выходила Надя. Я безумно рада, что мы так много говорили, улыбались и смеялись. Конечно, хочется верить, что она тоже получила удовольствие. По телевизору снова начали крутить «Покровские ворота».
Ой, что же я сижу? Наконец появилась связь, поэтому я должна перезвонить всем родственникам, которые пытались дозвониться мне ранее. Этим и занялась.
Надя вернулась в купе, когда я говорила со второй бабушкой. Ну, как говорила: односложно отвечала на её огромный поток вопросов, не успевая вставить ни словечка.
Скоро связь опять пропала, и мы продолжили болтать с Надей. Актриса была сосредоточена и напряжена, но спустя минуту тряхнула головой, закатила глаза, отметая собственные мысли, и продолжила:
— Кстати, ты пойдёшь на Фандорина или на Казанова? — в этих спектаклях она играла.
— Так они же… а, точно, в Сочи! — я по привычке думала, что нахожусь в Москве, а спектакль-то гастролирует.
Мы пустились в обсуждение обоих спектаклей и погоды в Сочи. Надя тут же припомнила, как однажды они закрывали сезон, и в день спектакля было +35 градусов. А актёры были в шубах, по сюжету-то зима. На это я посочувствовала и ответила, что в тот день и у меня был спектакль. Но мне повезло больше, ведь у нас действие происходило летом.
Лазаревскую мы благополучно проговорили, что называется. Пять минут остановки пролетели мгновенно, а впрочем они никакой роли для нас не играли.
— А почему вы поехали в Сочи, а не полетели? Я думала, почти всем актёрам удобнее добираться до нужного города на самолётах. Они и времени меньше отнимают.
— Безусловно, я чаще всего летаю. Но во-первых, у нас закрытие сезона, а во-вторых, в Сочи! Хотелось здесь отдохнуть, расслабиться как-то. На поезде больше вещей можно увезти, учитывая то, что я буду играть в двух спектаклях, а потом планирую остаться на несколько дней. Заодно отмечу день рождения дочки, они с моей подругой послезавтра приедут.
— Вы прямо как интервью даёте, — фыркнула я.
— Да я просто привыкла, что такие вопросы обычно журналисты задают, — махнула руками Надя.
— Простите, у меня случайно вырвалось. Просто интересно было.
И зачем я это спросила? Подумает ещё, будто я вынюхиваю что-то. Журналистка-шпионка, замаскированная под подростка, ага. Совсем смутившись, я повернулась к телевизору.
— А ты сама почему на поезде? Куда едешь?
Я очень обрадовалась, что Надя продолжила разговор и тут же ответила:
— Да я к папе. У меня родители развелись, и мама живёт в Москве, а папа — в Сочи. А сейчас же каникулы, вот я и уломала маму разрешить мне поехать.
— И что, она так сразу согласилась?
— Не-е-т, — покачала головой я. — Вообще какое-то чудо произошло, мне кажется. Мы еле договорились, что папа меня в Сочи встретит, а всю дорогу я буду отписываться маме, что и как.
С ней так спокойно, легко и приятно говорить, что я бы, наверное, могла слушать и беседовать с ней вечно. Огонёк в её глазах не угасает. Надя говорит непринуждённо, но тем не менее искусно и с каплей юмора. Я обожаю таких людей.
На какое-то время мы отвлеклись — я на «Покровские ворота», а Надя на уведомление в телефоне.
— Ой, засиделись мы совсем! — встрепенулась актриса спустя минут семь. — Сколько до Сочи?
— Э… сейчас 11:58, а прибываем мы в 12:37… у меня плохо со счётом в уме… двадцать девять минут?.. Полчаса в общем.
Надя тут же метнулась наверх, чтобы начать собирать вещи. Я глянула в телефон — связь, оказывается, давно появилась снова. Написав папе о том, что мы скоро приедем, я тоже потихоньку приступила к сбору вещей. Конечно, я особо ничего не доставала, но тем не менее надо проверить все уголки и полки, а то мало ли что-то вывалилось из рюкзака.
Собрав всё, я вышла из купе в коридор и облокотилась на перила. Из нашего окна было видно в основном море и пляжи, а тут мимо меня пробегали белые домики, большие отели, туи на их территории, горы вдалеке, даже аквапарк. Увидев его, я тут же захотела скатиться с какого-нибудь «Камикадзе», а потом сходить за мороженым или коктейлем. Да, надо будет уговорить папу поехать в аквапарк.
На улице определенно было жарко, не то, что в Москве.
— Вы не знаете, сколько сейчас градусов в Сочи?
— Двадцать шесть.
— Какая жарища! М-да, долго я в штанах не протяну, — я оглядела свою одежду. — Надо было надеть вместо спортивных штанов кюлоты, а они у меня в чемодане.
Пока я до этого стояла в коридоре, Надя распустила хвостик. Да, так мы с ней больше похожи. Точнее, мне часто говорят, что я чуть ли не её копия, но, конечно, нет: у меня глаза не тёмно-синие, а какие-то серо-голубые, носик не такой острый и слегка вздернутый. Но всё же что-то общее есть.
Я наклонилась и начала вытаскивать из-под полки свой чемодан. Никогда не любила этого делать, потому что там все устроено будто специально так, чтобы ничего невозможно было достать.
— Тебе помочь? — сочувственно поинтересовалась Надя, наблюдая за моими стараниями.
— Да, пожалуйста, — пропыхтела я пока изо всех сил тянула чемодан на себя. — По-моему, он за что-то зацепился…
— Давай я посмотрю.
Прошло минуты две нашей возни, и мы всё-таки вытащили чемодан.
— Кто так строит, вот кто так строит? — недовольно сказала я, припоминая фразу заблудившегося Гостя с юга из фильма «Чародеи».
— Да ужас, — покачала головой Надя.
— Теперь ваш достаём?
— Давай.
Мы обе ухмыльнулись и принялись за чемодан Нади.
За десять минут до приезда я позвонила папе, чтобы уточнить, едет он уже или как, а Надя снова достала книгу. После звонка я устроилась на своей полке и досматривала «Покровские ворота». От этого фильма на душе становится так беззаботно и радостно, что прекрасное настроение остаётся до конца дня.
— Мой папаша запрещал, чтоб я польку танцевала, — тихо напевала я привязавшуюся песню.
12:32. Я выглянула в коридор и ахнула: очередь на выход тянулась аж до второго купе. А ведь до Сочи оставалось ещё пять минут. Страшно представить, что будет в 12:37.
Сбоку раздался какой-то громкий звук, от которого я вздрогнула. Это кричал ребёнок. Точнее, сначала кричал, а потом взвыл и зарыдал.
Я закрыла дверь и повернулась лицом к Наде с возгласом:
— Это кошмар, там такая очередь! Как же нам повезло, что никто не подселился. А особенно женщины с орущими детьми!
Надя, лежавшая уже на нижней полке, фыркнула и кивнула.
Почему-то мне становилось тревожно. Время поездки неумолимо уменьшалось, цифры на моих часах, казалось, сменялись быстрее и быстрее. Через четыре минуты, — а, нет, уже через три, — мы приедем. Сердце подозрительно щемит, дышать становится сложнее из-за того, что горло будто сжимает чья-то рука. Почему так быстро?
— Ну что, идём? — Надя поднялась с полки и положила книгу в сумку.
Эти слова меня добили. Как же я не хотела расставаться с Надей. Хоть ещё часика два, пусть даже часик! Я замерла почти как в самом начале, когда первый раз увидела её в купе.
Две минуты. Я подняла голову и встретилась взглядом с ней.
— Надя, с вами так приятно разговаривать! Это была очень хорошая поездка, я вообще не ожидала вас встретить да и провести с вами столько времени.
Надя улыбнулась как-то по-другому: не радостно, а польщенно и ободряюще одновременно. Она понимала моё состояние, это было видно. А я продолжала, понимая, что после этого разговора мы разбежимся и, возможно, встретимся лишь после спектакля:
— Я, конечно, вам уже говорила что-то подобное, но хочется ещё раз сказать. С вами очень интересно…
На моём лице появилась нервная улыбка. Между нами было сантиметров пятьдесят. Я очень хотела её обнять, но не решалась. А самое главное, что я видела то же самое в её глазах. Я точно видела! Она вроде даже резко подалась вперёд, но так же резко отдалилась. Это было почти незаметно, но было!
Надя всё ещё колебалась. Ну ладно, с богом. Я потянулась к ней, внимательно следя за её реакцией. Она не возражала, а наоборот — тоже подалась мне навстречу.
Мы обнялись! Меня, наверное, чуть не снесло волной тех эмоций, которые я испытала. Я почувствовала, как она меня быстро погладила по спине.
— Спасибо большое, с тобой тоже, — тихо сказала Надя.
— Так, осталась всего минута, — произнесла я, когда отстранялась.
— Но смысла выходить пока нет, если столько народу толпится.
Поезд уже еле ехал. Аккуратненькие разноцветные дома, напоминающие калининградские, появлялись за окном на более долгое время. Я вспомнила, как папа рассказывал, что это очень дорогие отели, и немного кто может себе позволить там жить. Однако судя по тому, что почти на всех балконах сушилась одежда с купальниками, стояли столы, за которыми сидели загорелые улыбающиеся люди, либо цены упали, либо все разбогатели. Никогда такого не было.
Поезд остановился. За закрытой дверью нашего купе стоял такой ор, что лучше всего было молчать. Но понемногу народ покидал вагон, поэтому и мы решили наконец выйти из купе. Люди чуть ли не выбегали из поезда, очередь рассасывалась быстро.
Не прошло и трёх минут, как мы оказались на улице. Но перед этим я ей пожелала хороших спектаклей, и мы попрощались. Как только Надя сошла с последней ступеньки вагона, то тут же буквально испарилась. Сколько я не озиралась по сторонам, её найти не могла.
— Привет москвичкам! — услышала я голос папы. — Как поезд?
— Хороший. Привет, — я подошла к нему и отдала чемодан.
По дороге к машине он меня расспрашивает о поездке, о моём театре, о школе почему-то, о волейболе конечно же. Я отвечаю на всё и начинаю упрашивать съездить в парочку аквапарков в ближайшие дни. Он традиционно отвечает, что думал, будто я уже все аквапарки в Краснодарском крае наизусть знаю. Я начинаю смеяться и притворно ныть.
На улице действительно жара, особенно для москвичей, у которых в городе было +16. В воздухе чувствуется море, дует свежий ветер. Кому до выхода из поезда было тошно теперь хорошо. Да всем хорошо, потому что наконец-то отдых! Кто-то идёт уже с надутыми плавательными кругами и другими атрибутами типичного похода на море.
Меньше чем через час я решу почистить галерею и обнаружу, что камера на телефоне стояла в режиме «живое фото», поэтому у меня всё-таки получилась фотография с рассветом. А на фоне того рассвета стоит Надя, я её сразу узнаю. Да и невозможно было бы не узнать.